Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал

— Тебе еще рано думать о смерти, тем более о смерти от шадди.

— Тогда мне рано думать и об исповеди. Ваше высокопреосвященство, осмелюсь напомнить о Валтазаре. Он не принадлежит церкви, но, если так можно выразиться, принадлежит церковному имуществу. Я заключил пари, что призрак последует за ставшими причиной его смерти вазами. Разумеется, я представляю себе их примерную стоимость и готов ее возместить. Или же предложить в обмен на вазы оказавшиеся у меня полотна весьма благочестивого содержания.

Поймите, ваше высокопреосвященство, для грешника вроде меня выиграть пари то же… что для вашего секретаря дивным образом спастись из нечестивых рук. Увы, низменные страсти часто вынуждают нас к действиям, а о нашем пари говорит вся Ракана. Конечно, я мог бы использовать как предлог для встречи с вами просьбу Габайру, но я не желаю лгать, хоть и не намерен исповедоваться. В данный момент.

— Ваше пари меня никоим образом не беспокоит, — кардинал стряхнул с рук прилипшие крошки, — но призрак Валтазара наносит ущерб репутации Церкви. Предложенный вами способ его убрать весьма остроумен, как сказал бы маркиз Габайру. Я согласен отдать вазы в обмен на упомянутые полотна.

— Если можно, пошлите их в дом Капуль-Гизайлей, — потупился Марсель. Кардинал был умным человеком. Он не мог не связать неожиданный визит преемника Габайру, нелепое пари и книгу. Книгу, на которую Левий, не удержавшись, бросил тревожный взгляд. Всего один, но этого хватило, чтобы Валме понял — его высокопреосвященство отнесся к помаркам со всей серьезностью.

Дым Агариса скрыл бронзовые чудища, превратив их из причины в повод для встречи. Валтазар получит свое не позднее чем завтра, и это прекрасно. Валмоны еще никогда не сбегали, не уплатив по счетам, — особенно предполагая вернуться.

Глава 3 Хербсте, Доннервальд 400 год К.С. 3-й день Весенних Ветров

1

Райнштайнер отправлялся к фок Варзов и на прощание давал советы. Очень подробные, но убить барона, как ни странно, не хотелось. Ариго предпочел бы, чтоб бергер остался хотя бы в штабе, но ледоход и неизбежный паводок означали передышку, а собранные на дриксенском берегу сведения требовалось донести до маршала Запада, пусть ничего особенного узнать и не удалось. Да и можно ли ждать неожиданностей от человека, с которым воюешь полжизни? Бруно и так имел значительное преимущество; правда, на стороне Талига были река и море.

Уезжая, Вальдес обещал развернуть «гусей» клювом к себе, но пока что подкрепления двигались к Хербсте, а не к побережью. Впрочем, Альмейда лишь готовился к кампании, а Кальдмеер с Фельсенбургом в лучшем случае въезжали в столицу. У адмирала цур зее для оправданий и обвинений оставалось не столь уж много времени — альмиранте грозился поднять паруса во второй трети Весенних Ветров. Едва до Эйнрехта дойдет весть о подвигах Альмейды, кесарь придет в ярость.

— Надеюсь, у Кальдмеера хватит ума молчать о Вальдесе, — выдал желаемое за действительное Жермон.

— Вице-адмирал Вальдес имел право не вспоминать о не причиненном Талигу зле после очевидного успеха нашего флота. — Ойген понял слова Жермона по-своему. — Это в порядке человеческой природы. Непричиненное зло не существует, поэтому не причинивших его жалеть допустимо, особенно если они не слишком отвратительны и находятся в достойном сожаления положении.

Победивший Вальдес и Вальдес из сожженной Хексберг отличались бы очень сильно. Примерно так отличаются милостивые к побежденным марагонцы Франциска Оллара от своих потомков, переживших разрушение варитами дамб и исчезновение в гусином желудке их герцогства. Тем не менее забота Вальдеса о не сумевших разрушить Хексберг окончится с началом военной кампании. У меня нет сомнений, что прибрежные «гуси» останутся без перьев, но у меня есть сомнения на предмет нашего успеха на суше. Герман, я очень не хочу отлучаться, но я должен увидеть маршала Запада и регента, а также отдать некоторые распоряжения и оставить на сохранение ряд документов.

Я очень рассчитываю по возвращении найти тебя на этом же месте, но мало надеюсь, что Кальдмеер и молодой Фельсенбург объяснят кесарю, что сторонники войны сильней вредят Дриксен, чем Талигу. Более вероятно, что побывавший в плену адмирал не досчитается головы.

Жермон промолчал, глядя, как Ойген проглядывает какие-то документы. В глубине души генерал сочувствовал молчаливому Кальдмееру и его запальчивому адъютанту, хоть и понимал, что они были, есть и будут врагами. Только лучше такие враги, чем Колиньяры и Рокслеи, и лучше война, чем политика. Уж в этом-то графа Ариго не переубедил бы никто.

Шелестели бумаги, подслеповатые стекла медленно наливались рассветной синевой. Еще немного, и можно забыть об ужине во имя завтрака, а о сне можно забыть прямо сейчас.

— Насколько я понял, полком Валентина Придда командует новый граф Гирке? — уточнил Райнштайнер, откладывая очередной пакет. — А сам молодой полковник находится при тебе?

— У Валентина нет военного опыта, и он это понимает.

— Ты полагаешь, что остальные качества у него в избытке?

— Именно, — подтвердил Ариго. — Особенно хорошо ему удается то, на что нет прямого запрета. Ты едешь прямо сейчас?

— Если ты отказываешься накормить меня завтраком.

— Значит, это будет все-таки завтрак, а не ужин. — Жермон потянулся и подкрутил усы. — Сейчас распоряжусь.

— Перед отъездом мне нужно переговорить с полковником Приддом, — добавил бергер, складывая отобранные записи в плоскую кожаную сумку. — Разумеется, если ты не убил его за ненарушение несуществующего приказа.

— Теперь он существует, — огрызнулся Ариго. — Со вчерашнего дня полковникам запрещено проверять разъезды без должного сопровождения.

— Ты неправильно оцениваешь диспозицию. — Бергер аккуратно застегнул сумку, положил ее на один из стульев и перешел к обеденному столу. — Нет смысла охранять конюшню уведенной лошади. На твоем месте я бы запретил высшим офицерам лично исполнять то, что может сделать нижестоящий. На какое-то время это поможет, но, чтобы составлять приказы для полковника Придда, следует выписать законника. Ты хотел распорядиться насчет завтрака…

2

Ночь ушла окончательно вместе с тишиной и тайной. Пока еще ничем не примечательный городишко, обещавший стать одним из главных призов будущей кампании, проснулся и закопошился. Он не помнил войны, а та подползла совсем близко. Затаилась по ту сторону пока непреодолимой Хербсте и ждала, но жители не уходили, хоть и были предупреждены. Им даже нравилось, что к ним пожаловали гости. Особенно радовались мальчишки и девицы, дорвавшиеся до почти столичных кавалеров.

Мир вообще отучает не от страха — от осторожности. Восстания не в счет, тем паче Борн ударил ближе к тогдашней границе, но не преуспел и там. Единственное, что ему удалось, это оставить армию без Арно. Будь Савиньяк жив, он бы подставил плечо Рудольфу. Старик был бы спокоен за преемника, а теперь ищет и не находит, потому что в Западной армии преемника нет.

Было время, когда Жермон мечтал о славе Алонсо или Рене, теперь он понял, что слава — дым, а огонь — дела, которые сперва надо совершить. Генерал Ариго свои пределы видел, знал их и Рудольф, но регенту был нужен кто-то способный, случись что, удержать вожжи.