Сердцебиение

После того, как это все будет сделано. Он понимал, что я собирался делать и был готов помочь замести следы. Моей семьей были эти парни, а не Данте.

***

Я прикрыл глаза, мой палец завис над кнопкой «воспроизвести». Кенни предупредил меня, но, как бы по-садистски, это не звучало, мне было необходимо увидеть все своими глазами. Мне нужно было увидеть и понять, через что она прошла. И если на пленке я обнаружу, что она по своей воле отдалась ему, то, вероятно, пришло время отпустить ее.

Появилось изображение. И по ракурсу съемки стало понятно, что камера располагалась в углу потолка. Я закрыл рот рукой, когда содержимое желудка резко поднялось вверх, рвота выплеснулась в пустое ведро, которое я торопливо успел подставить.

— Бл*дь!

Мои глаза жгло, все мое тело сотрясалось, когда я увидел Фэй, обнаженную и свисающую с крюка в центре темной комнаты. Ее ноги дергались в попытке удержать вес ее тела, ее мышцы напряженно сокращались, в то время как она пыталась уменьшить нагрузку на руки.

Каждый волосок на моем теле встал дыбом, когда зажегся свет, и Тео вошел в комнату с высоким парнем, которого я видел у Данте дома. Я едва сдерживался только от одного его вида, чтобы не сорваться, но, как бы там ни было, я не мог сделать ничего, кроме как нахмуриться, когда Фэй посмотрела на него с опаской.

Высокий парень, Малик, — мне кажется, так было его имя — отстегнул ее руки от крюка, подхватывая за талию, когда она упала. Я издал непроизвольное рычание, когда его руки прикоснулись к ее обнаженной коже, заводя их назад, чтобы вновь застегнуть на ней наручники.

Мой взгляд опустился к миске с хлебом и водой, которая была на полу, но когда Тео сказал ей, что они здесь не для того, чтобы прислуживать ей, я не смог сдержаться и переключил на следующую сцену. Некоторые вещи я мог смотреть, но наблюдать за тем, как женщина ради которой вы живете находится обнаженной, грязной и голой, и пьет с миски на полу, как собака, было выше моих сил.

В следующих кадрах Фэй лежала на кровати, спиной к камере, она совершенно не двигалась. Она притворялась спящей, но в конце концов медленно повернулась, стараясь скрыть отпечаток боли на своем прекрасном лице.

Она сморгнула, рассматривая что-то с любопытством.

— Здравствуй, Стар.

Данте вошел в пределы съемочного кадра. Мои зубы клацнули друг о друга, и я едва успел спрятать язык, чтобы не прикусить его. Я хотел убить его. Я хотел воткнуть нож так глубоко в его глотку, чтобы почувствовать под давлением от удара, как ломается его шея. Я хотел наблюдать, как кровь медленно вытекает из раны, покидая тело своего владельца, отпуская его чертову душу и заставляя испустить последний вздох.

Я склонил голову в попытке расслышать их разговор.

— Не делай мне больно, — захныкала она. Ее голос бы тихим; наполненным страхом и болью.

Данте повозился с ее наручниками, прежде чем они расстегнулись, затем дал ей выпить воды. Но что заставило мои глаза распахнуться в удивлении, так это их диалог, что произошел дальше.

— Всегда была неповинующейся.

— Ты… Кто ты? — прохрипела Фэй, когда ее глаза распахнулись, пристально рассматривая его.

— Что? — Я задохнулся. Это не имело никакого смыла.

Данте вышел за дверь. Фэй бросила бутылку, затем душа внутри меня умерла, когда я увидел, как она помочилась и опустилась на пол, крича им, чтобы они выпустили ее, впоследствии отчаянно ударяя кулаками в дверь.

Она не знала его. Она не узнала Данте. Что за херня?

Мелькало бесконечное количество сцен, но я не прекращал нажимать на кнопку «далее», пока на экране не появилась сцена, которую мое извращенное чувство потребности отчаянно желало удовлетворить просмотром, и я нажал кнопку «воспроизвести», когда сцена была на середине.

— Ты хочешь этого, Белль? — Прорычал Данте, обращаясь к ней, его грязные лапы держали тонкую палочку, которая касалась бусин, едва прикрывавших киску Фэй. Она откинулась назад на стол, опираясь на локти, ее выражение лица было напряжено от потребности, ее тело содрогалось от желания.

— Ответь мне, хочешь почувствовать внутри мой член, который будет вытрахивать пульсацию, которую ты сейчас испытываешь? Хочет ли твоя жадная киска принять мой член? Я чувствую запах твоего желания. Бл*дь, как же я хочу тебя трахнуть. Хочешь меня также сильно?

— Да! — закричала она, когда всхлип застрял у меня в горле, разрывая его. Я прошелся языком по губе, чувствуя, как что-то слегка скатывается по ней, понимая, что это кровь, когда привкус меди обжег мне язык.

— Ты готова просить меня, Стар? Готова ли твоя киска принять мой толстый член?

— Черт бы тебя побрал, Трой, просто трахни меня и все!

— Ты сама попросила, Стар.

Я прикрыл глаза, когда Данте высвободил возбужденный член и толкнулся в ее киску. Внутрь моей девушки. Его долбаным мерзким членом, отнимая что-то у нее. У меня.

Я смотрел остаток отснятого материала в полнейшем состоянии шока, мой желудок вывернуло еще пару раз, прежде чем я понял, что просто не смогу смотреть дальше. Мои глаза были опухшими, горло першило от боли. Я ощущал одновременно и слабость, и сверхчувствительность, моя кожа была покрыта мурашками, в то время как дрожь пронизывала все мое тело.

Я видел, как к ней возвращалась память, сбивающие с толку и извращенные воспоминания. Воспоминания, в которых Фэй не могла разобраться в своей же голове, привели ее к тому, что она поверила, что Данте — это я. Я наблюдал, как каждое воспоминание вспыхивало в ее голове, она хмурила брови, слегка склоняла голову к плечу так, словно пыталась воспроизвести их в своей памяти вновь, чтобы найти хоть какой-то смысл в этом.

А Данте никогда не замечал этого. Он преследовал ее, разрушал ее и унижал. Он определенно насиловал ее, несмотря на все ее глупые мысли по этому поводу. Он играл с ней, манипулировал ее эмоциями, пока она, как заблудшая овечка не уцепилась за господина, который внушал ей комфорт. Я понял, почему она не желала говорить мне, думая, что я ни за что не поверю, что она потеряла память. И если говорить начистоту, возможно, я бы и не поверил, если бы не видел этот отснятый материал, и как обстояли вещи на самом деле.