Серебристое облако
Шрифт:
Глава 3. Начало
Все экзамены после восьмилетки он сдал на «хорошо», но на сочинении случился казус. Георгий почему-то решил взять темой не родную речь Пушкина с Лермонтовым, не Фадеева с Николаем Островским, а произведение англичанина Стивенсона. Горка недавно прочел рассказ этого писателя. Там речь шла о поэте, по совместительству воре и убийце французе Франсуа Вийоне. Горка оказался под впечатлением. Однако тема такого сочинения не понравилась учителям, руководству школы. Но троечку Горке кое-как поставили.
Отец его немного пожурил. Объяснил, что стараний Горки в школе не поняли, порыва не оценили,
– Что там антисоветского? – не понял Горка.
Отец только пожал плечами и развел руками, дескать, ты уже большой, сам должен понимать. Горка действительно вырос большой, ростом с отца. Иногда, когда папка приходил домой навеселе, они с ним боролись. Причем Горка даже не понимал в шутку или всерьез они борются? Как правило, он выходил победителем. Ему это никакой радости не доставляло, и еще он не понимал – то ли рад отец, что уступает сыну в выносливости, то ли нет? Отец вообще был необычный человек. Он, особенно, будучи выпивши, делал все весело, одновременно и в шутку, и всерьез…
Что касается тройки за сочинение, то, видимо учителя решили подобным образом охарактеризовать его выбор на том простом основании, что раз его сочинение не было написано по произведениям русских-советских писателей, то значит, оно было антисоветским?
Но, как бы то ни было, он закончил восьмой класс, и мама велела поступать в геодезический техникум, который располагался в их городке:
– Там хоть стипендию платят, – сказала она.
Однако Горка любил рисовать и хотел поступить в художественное училище. Мама не возражала, хотя и сомневалась, – ей не хотелось, чтобы ее старший всю жизнь «дышал красками». Горка все-таки решил попробовать. Он купил в магазине «Культтовары» каких-то акварельных красок, ватман и поехал поступать. Предстояло сдать такие предметы: живопись, графику и композицию. На каждый давалось шесть часов.
Ему очень понравилось в художественном училище, которое располагалось в старинном, сводчатом помещении бывшей церкви. Ему пришлась по вкусу публика. Когда он сдавал документы, стал свидетелям разговора преподавательницы с каким-то бородатым студентом. Речь шла о картинах, написанных этим молодым, по виду очень самоуверенным художником. В них тоже, как и в школьном сочинении Горки, неизвестные знатоки живописи обнаружили какую-то антисоветчину…
Начались вступительные экзамены. Горка вставал рано-рано и ехал на автобусе №101 в областной город. Там он шел в училище и рисовал. Рисовал, смотрел, как рисуют другие. Все это делали либо очень хорошо, либо прекрасно. Оказывается, большинство юных рисовальщиков – были выпускники детских художественных школ. А Горка в первый раз взял в руки кисть. До этого он рисовал только карандашами и лепил из пластилина. Но и у него, как ему казалось, получалось совсем неплохо.
На второй день, во время перерыва он познакомился с другим таким же, как он, абитуриентом. Они разговорились. Нового знакомого звали Эдиком. Узнав, что Горка не местный, приезжает на экзамены на автобусе, тот позвал его к себе. Хотя сам тоже был не совсем городской, жил в пригороде за рекой, он ездил домой на пароме.
Горка согласился, и после экзамена они на неторопливой переправе двинулись через широкую спокойную реку. На другом берегу идти оказалось довольно-таки далеко. Пока они брели по песчаным дюнам, Эдик сообщил, что они с друзьями любит здесь шугать под кустами парочки взрослых, которые ищут уединения.
– Они такие толстые, смешные, выглядят глупо. Если их обнаруживают, они делают вид, что ничего особенного не происходит, – рассказал Эдик.
– А сам-то ты этим
занимался? – спросил Горка.– Не-е… Мне это не нравится, – ответил Эдик.
А Георгий не знал пока, нравится это ему самому или нет? У него не было подружки, и он даже не понимал, хочется ли ему ее иметь – какую-то конкретно. Совершенно точно, что его тянуло к красивым девочкам вообще, но они были такие гордые и дерзкие…
Когда они пришли к мишиному дому, их встретила его молодая, красивая мать. Она тут же дала им с Эдиком поручение сходить с ведрами за водой. Когда они принесли воду, Горке очень захотелось уйти. Он почувствовал себя в этой семье не очень уютно.
– Поеду я домой, – сказал Горка. Эдик его рассудительно отговаривал:
– Ты уже ни на автобус, ни на речной трамвайчик не успеваешь.
Но Горка попрощался и ушел. Очень скоро он понял, что поступил глупо. Транспорт в восемь часов вечера действительно уже никуда не ходил. Но было лето, Горка не особенно расстроился. Он пошел в кино на последний сеанс и посмотрел французский фильм «Повторный брак» с актером Бельмондо. После сеанса он вернулся в родной ХХ век из легкого, блистательного ХIХ-го, на летнюю пристань, нашел в переполненном зале ожидания свободное место на жестком полу и кое-как провел там ночь.
Не выспавшийся, но все равно бодрый он рано утром пошел на последний экзамен по композиции. Стал что-то рисовать «по представлению». Первым сдал свой рисунок, и, купив мороженого, сел в рейсовый автобус, чтобы ехать домой. Видимо из-за того, что он целые сутки ничего не ел, кроме мороженного, его стало мутить. Он выкинул недоеденную порцию в открытое окно.
Дома мама была рада его увидеть живым и здоровым. Родители предполагали, что он не захотел возвращаться, чтобы не мотаться туда-сюда. Горка рассказал им, что ночевал на пристани.
Спустя пару дней Горка опять поехал в училище, узнавать результаты экзаменов. К сожалению, на вывешенных на стене больших листах по всем предметам у него значились двойки. Художника из него не получилось. Пришлось идти в геодезисты.
Он забрал документы из училища и отнес их в геодезический техникум, о котором говорила мама. Горка не потерял присутствия духа, не стал ковырять тему «счастлив он или нет». Душевное спокойствие не зависит не столько от внешних причин, сколько от отношения к ним. А он не привык получать от жизни очень уж щедрые подарки. Самым главным подарком была она сама. Опять были экзамены, но на этот раз его с двумя тройками и четверкой его приняли на учебу.
На первом построении новых учащихся, в самом конце августа Горка познакомился с улыбчивым русоволосым парнем Борькой. Они выкурили по сигарете «Тракай», Горка купил пачку этих болгарских сигарет в ларьке «Союзпечати» неподалеку. Пока они весело дымили, их застукал строгий преподаватель и, выведя вперед, перед строем, велел назвать свои фамилии.
«Ну, все пропало, – подумал Горка. – В училище не поступил, сейчас из техникума выгонят».
Но горкина фамилия преподавателя заинтересовала. Он спросил:
– Не сын ли ты Петра Михайловича?
– Сын, – подтвердил Горка, кивнув.
– У такого отца такой сын! – строго сказал преподаватель.
Потом их отправили в строй. У геодезистов все оказалось строго, по-военному. Но на этом демонстративном порицании все кончилось. Курение на линейке никакими административными выводами ни для Борьки, ни для Горки не обернулось.
Они с новым товарищем попали в одну группу. Началась учеба. Примерно то же, что и в школе, но за это еще платили стипендию двадцать рублей. Получив первую сумму, Горка всю ее отдал маме. Она была довольна.