Серебряная богиня

— Я их сдала в чистку. Ах, Дэзи, почему я такая невезучая? Почему со мной всегда что-то случается? Он ведь будет здесь сию минуту, — захныкала Кики.

— Помолчи секунду, — оборвала подругу Дэзи, пристально ее разглядывая. — Все в порядке. Снимай этот жемчуг, лифчик и чулки, надевай платье задом наперед. Прекрасно, теперь надевай танкетки, ну, те самые, все в блестках, и на более чем тридцатисантиметровой пробковой платформе. Как хорошо, что ноги у тебя еще загорелые. Теперь расстегни пуговицы на платье до талии. Нет, это слишком много, застегни две нижние. Отлично, сиськи еще видны, но не целиком. Вот тебе ремень…

— Дэзи, но это же ошейник Тезея, — запротестовала Кики.

— Заткнись и примерь, сойдется ли он у тебя на талии, — рявкнула на нее Дэзи. — Вот черт, короток, а то он был бы сюда в самый раз. Пояс, пояс.. — бормотала она, роясь в своих ящиках, и вытащила наконец длинный кусок ярко-красного шифона с пришитой к нему пряжкой из поддельных бриллиантов, сделанной в двадцатые годы, той самой, что она откопала на распродаже. Она порылась еще и нашла маленький цветок из красного шелка.

Раздался звонок в дверь.

— Иди подкрась глаза, — приказала Дэзи. — Я пока займу Люка. Не спеши, делай все спокойно, чтобы у тебя не тряслись руки, — наставляла она Кики, подтолкнув ее в сторону ванной комнаты и захлопнув за ней дверь.

Люк влетел в гостиную, выкрикивая на бегу приветствия Дэзи. Дэзи, привыкшей к его обычной рассеянной, слегка отстраненной и задумчивой внешности, он показался сегодня сильно взволнованным. Ресницы у него подрагивали, он все поглаживал бородку и убирал с рукава несуществующие пушинки.

— Где Кики?

— Заканчивает сборы, — с достоинством ответила Дэзи.

— Полагаю, она напялила одни из своих ядовито-зеленых колготок и какую-нибудь хламиду? — поинтересовался Люк.

— Насколько я понимаю, что-то вроде того.

Люк отвернулся к окну, в нетерпении притопывая ногой и постукивая пальцем По стене.

— Моя мать терпеть не может, когда я опаздываю, — заметил он.

— Она не задержит вас надолго. А что сегодня за торжество?

— Что-то вроде семейного обеда. Кажется, моя бабушка тоже собирается быть там, — угрюмо ответил Люк.

— Обед трех поколений? — осведомилась Дэзи. — М-да…

— Еще будет пара дядюшек и тетушек, которые напросились в гости, узнав, что я приду с девушкой.

— Вы что, никогда прежде не приводили девушек домой к обеду? — удивленно спросила Дэзи.

— Со школьных времен — нет, — ответил Люк, бросив на Дэзи быстрый испуганный взгляд, в котором ясно читалось лихорадочное волнение и который сообщил Дэзи все, что ей надо было знать, лучше всяких слов.

— Извините меня, Люк, я вас покину на минутку. Пойду взгляну, не удастся ли мне поторопить Кики.

По дороге в ванную комнату Дэзи заглянула в гардеробную Кики и прихватила оттуда синие лодочки от Феррагамо и плетеный поясок, которые были надеты на ней раньше. Она вопросительно взглянула на валявшиеся на полу лифчик и пояс с чулками, потом подобрала чулки, но лифчик оставила. Перебарщивать не стоит, решила Дэзи. Она тихонько открыла дверь в ванную. Кики скосила на нее глаза.

— Снимай эти жуткие танкетки, — сказала Дэзи, расстегивая на Кики шифоновый кушак и откалывая красный цветок.

— Что?

— Обстановка меняется. Не спрашивай у меня объяснений, у нас нет на это времени. Вот твой поясок. Тот жемчуг — настоящий?

— Конечно, это материнский.

— О'кей, надевай и его тоже. Застегни еще одну пуговицу и покажись мне. Так, расчеши немного волосы, чтобы они не выглядели такими прилизанными. Сделала? Отлично. Вот тебе толстый жакет взаймы, поскольку у тебя нет приличного осеннего пальто.

— Белый кашемировый кардиган? Дэзи, ты сошла с ума, да он ведь у тебя с тех пор, когда мы еще не поступили в колледж.

— Новую вещь может купить всякий, но старинный, чуть пожелтевший кашемир — это они сразу оценят.

— «Они»? Кого ты имеешь в виду?

— Скоро узнаешь! Люк нервничает… Нет, подожди, нужно еще что-то…

Дэзи приколола к поясу Кики красный цветок и отступила на шаг, чтобы взглянуть, что получилось.

— Ты выглядишь изысканно, элегантно, дорого, слегка сексуально и патриотически, что им еще надо?

— Мне следовало бы быть еврейкой, — грустно сказала Кики.

— Они не могут рассчитывать на чудо.

— Опять — «они», ты начинаешь меня нервировать, — пожаловалась Кики, любуясь собой в зеркале.

— Это только кстати, им понравится, что ты волнуешься. Это придает тебе вид скромницы. Давай двигай!

Дэзи оттащила Кики от зеркала и вытолкала ее из ванной комнаты. Она расслышала раздавшиеся там быстрые приглушенные приветствия, а потом входная дверь захлопнулась за Люком и Кики. Дэзи медленно вошла в опустевшую комнату, посреди которой стоял Тезей, вопросительно подняв одно белое ухо и опустив другое.

— Тебя, должно быть, очень интересует, что происходит, — обратилась к нему Дэзи. — Но ты можешь мне ответить на такой вопрос: почему, ну почему я ничего не способна сделать для себя самой?

19

— Какого хрена ты треплешься? — проорал в трубку Норт. — Что еще за спонсор?! Ты же не хуже моего знаешь, Люк, что это исключено! Кампания уже готова, зачем же ему сейчас приезжать? И вообще зачем?

— Послушай, Норт, не сердись на меня. Вот уж кого мне не хочется видеть ни на одном совещании, так это человека, который копается в бухгалтерских счетах. По-моему, тебе это известно. Просто невероятно, что он сам заявил о своем желании приехать к нам. Я еще понимаю, если бы речь шла о какой-нибудь мелкой сошке. Но президент корпорации! Черт подери, да ему должно быть до лампочки все это — он слишком высоко сидит.

— Да плевать я хотел, где он там сидит — высоко или низко! — ответил Норт так же возбужденно. — Главное, пойми наконец, он лишает нас всякой свободы действий! — опять перешел на крик Норт.

— Ну насчет свободы, Норт, тебе только кажется, что она у тебя есть. А если по правде, то ни у кого из нас ею и не пахнет! Спонсор дает деньги — и ему решать, как ими распоряжаться. Так что вся свобода у него, а не у нас. А моя свобода — предлагать ему разные умные проекты, чтобы он их принимал и давал им ход. Ну а твое дело — реклама, самая лучшая, какая есть на свете!