Серебряная дорога

Первая встретившаяся им машина оказалась полицейским автомобилем, стоявшим на площадке для отдыха. Мея почувствовала, как Ёран сбросил газ.

– Черт, черт, черт!

– Успокойся, – сказал Карл-Юхан. – Он сидит там и спит.

Ёран все еще ругался, когда полицейский автомобиль остался позади. Мея обернулась, чтобы разглядеть, кто же сидит в нем, но стекла бликовали. Когда стало ясно, что их никто не собирается преследовать, Ёран ударил кулаком по приборной панели и издал победный крик.

– Что делает полиция в таком захолустье? – спросила Мея, пожав плечами.

– Интересный вопрос, – засмеялся Ёран. – Коррумпированные дьяволы, что им тут делать?

Карл-Юхан повернулся и подмигнул:

– Пожалуй, мне следует просветить тебя, что ни у кого из нас нет прав, поэтому встречи с полицией всегда немного волнительны для нас.

– Нет прав? – удивилась Мея. – А почему?

Ёран опустил капюшон, обнажив покрытые угрями щеки, и повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть ее лицо.

– Я вожу машину половину жизни, – буркнул он. – Почему я должен платить кучу денег государству, чтобы оно позволило мне делать это?

– У нас никогда не было машины, – вздохнула Мея.

Они приближались к какому-то городку. Широкая река разделяла его надвое. Внизу, в ложбине, виднелись коньки крыш, бросилась в глаза красная кирпичная колокольня. Ёран сбавил скорость, но все равно чуть не задавил перебегавшую дорогу кошку. Мея не стала спрашивать, где они, это не играло никакой роли. Какая-то часть ее надеялась, что ей не придется возвращаться назад.

Ёран свернул на заправку и припарковался у колонки. Карл-Юхан спросил, не хочет ли она мороженого, а когда они вылезли из машины, приобнял ее за талию. В скупо освещенном магазинчике не было ни души, за исключением молодой и красивой черноволосой продавщицы с толстой косой, покоившейся на плече. Ёран снова натянул капюшон на голову и расчесал пятерней волосы на лбу. Они выбрали себе мороженое, и он предложил заплатить за всех. Мея слышала, как брат Карла-Юхана что-то сказал стоявшей за кассой девице, та улыбнулась ему, но явно не слишком искренне.

Когда они вернулись к машине, Карл-Юхан сел на заднее сиденье с Меей. Он наклонился вперед и похлопал брата по плечу:

– Как все прошло? Ты попросил ее номер?

– Нет.

– Чего ты ждешь?

– Она не захочет дать мне свой телефон.

– Откуда тебе знать, если ты так и не спросил?

Ёран сунул мороженое в рот и, повернув ключ зажигания, запустил мотор.

– Я же вижу, – ответил он. – О девицах вроде нее я могу забыть.

Всю дорогу назад Карл-Юхан обнимал Мею. Она закрыла глаза и задремала. На переднем сиденье Ёран за все это время не проронил ни звука из-под своего капюшона.

* * *

Лелле припарковался около Мараклеппена. Убедившись, что никого рядом нет, вылез из машины. Подошел к бездонной пропасти и встал так близко к краю, что по спине пробежал холодок. Из-под ног посыпался песок. Если верить преданиям, с этого места когда-то сбрасывали в пропасть старых и немощных, тех, кто уже больше не мог вносить свой вклад в общее дело.

Он закурил и сделал еще полшага вперед. Ему нравилось ощущение опасности: лучший способ убедиться, что кровь по-прежнему бежит по сосудам. Это было важно, потому что в последнее время он чувствовал себя скорее мертвым, чем живым. Иногда его посещала мысль прыгнуть вниз, но он знал, что не сделает этого. У него другая задача – выяснить судьбу Лины.

Позади припарковался автомобиль, дверь открылась, и к вырвавшемуся наружу треску помех, характерному для полицейской рации, добавился шум тяжелых шагов по песку. Не оборачиваясь, Лелле поднял руку в знак приветствия. Он уже догадался, кто находился у него за спиной.

– Черт, Лелле, обязательно стоять так близко к краю?

Он повернул голову и посмотрел на полицейского:

– У тебя есть возможность избавиться от меня. Один толчок, и я стану не более чем дурным воспоминанием.

– Такая мысль действительно приходила мне в голову, честно скажу, – засмеялся полицейский.

Его звали Хассан, и он был другом Лелле, пусть и работал участковым инспектором. Они сблизились на почве исчезновения Лины.

Инспектор остановился в нескольких метрах от края и, глядя вдаль, положил руки на ремень. Лелле выбросил сигарету и тоже поднял взгляд. По ту сторону пропасти раскинулся черный лес. Здесь и там виднелись пятна водоемов и вырубок. На холме, напоминая о том, что человек доберется куда угодно, стояло несколько ветряков.

– Вот и снова лето наступило, – сказал Хассан.

– Да, черт побери.

– Чем ты тут занимаешься среди ночи?

– Ищу Лину.

– Тебе же известно мое мнение об этом.

Лелле улыбнулся и похлопал Хассана по плечу. Темная ткань униформы была теплой.

– При всем уважении мне глубоко наплевать, что ты думаешь на сей счет.

Хассан ухмыльнулся и причесал пальцами кучеряшки. При своих широких плечах он выглядел довольно внушительно. Лелле чувствовал себя доходягой по сравнению с ним.

– Насколько я понимаю, у вас нет ничего нового?

– Пока нет, но мы надеемся на трехлетие, может, кто-то осмелится излить душу.

Лелле посмотрел на блестящие ботинки Хассана, затем на свои, испачканные в грязи.

– Анетт организовала факельное шествие через всю деревню.

– Я слышал об этом. Хорошее дело. Мы меньше всего хотим, чтобы люди забыли.

– Меньше всего меня волнуют люди.

Солнце спряталось за тучами, и сразу похолодало.

– Кстати о людях, – сказал Хассан. – Ты помнишь Торбьёрна Форса?

– Того, который должен был ехать в одном автобусе с Линой в то утро? Как я мог бы забыть этого черта?

– Я видел его в торговом центре на днях. С женщиной.

Лелле закашлялся. Он постучал себе кулаком по груди и, прищурившись, недоверчиво уставился на Хассана:

– Неужели Торбьёрн нашел себе подругу после стольких лет? Трудно поверить.

– Я просто рассказываю то, что видел.

– Только не говори, что он импортировал какую-то бедняжку из Таиланда.

– Она с юга. Молодая, значительно моложе его. Правда, выглядит слегка изможденной, но ей наверняка не больше сорока.