Серебряная лоза

— Да ты вообще не умеешь стрелять! — вскричала Хитринка. — Вот не поверю, что так быстро выучился! Не смей, не смей меня оставлять!

— Я вернусь, — только и сказал её несносный названый братец и закрыл дверцы кузова, пока Хитринка не успела выбраться наружу. Она услышала, как заскрежетал металл наружного засова.

Хитринка кричала и колотила по дверцам, но никто не спешил открывать, а задвижка, конечно, оказалась слишком прочна, чтобы сломаться от толчков. Так что пленница, смахнув злую слезу, опустилась на пол фургона, но тут же поглядела на решётку, отделяющую кузов от салона.

Металлическую раму удерживали четыре винта, и если бы только удалось их поддеть...

Хитринка рванула с платья медную пуговицу. Та оказалась не очень-то крепкой, края её то и дело гнулись, но всё-таки расшатанные винты поддавались! Одолев три из них и отведя решётку в сторону, Хитринка протиснулась в образовавшуюся дыру.

Она что-то задела, и фургон завыл длинно. Страшно перепугалась, как бы не стронуться с места, но этого не случилось. Наконец, свалившись на сиденье, Хитринка дёрнула ручку и выползла наружу.

Прохвоста уже и след простыл, а другие поднялись выше по горе, даже звук выстрелов не доносился. Ждать не хотелось, но и куда идти, было неясно. Хитринка решила двигаться к макушке горы, держась в стороне от людей, пока не увидит своих. Так она и поступила.

Она совершенно не могла понять, зачем Прохвоста понесло на гору. Кто вообще по доброй воле потащится сюда, в это опасное место, полное злых и кричащих людей, где, кажется, все стреляют во всех? Хитринка держалась так далеко от дороги, как только удавалось, чтобы различать при этом лица или хотя бы одежду. И всё равно ей было страшно, очень страшно — до слабых ног и потных ладоней, до колотящегося комка в груди, до животного желания бросить всё и бежать отсюда как можно дальше. Если бы не этот дурак Прохвост, никогда бы она не заставила себя идти вперёд!

Но названого брата Хитринка нигде не видела. И Грету, и Карла, и Каверзу тоже. Всё какие-то незнакомцы — одни в форме с рядами блестящих пуговиц, другие в чём попало. Кто в костюмах, кто в лохмотьях с заплатами.

Она укрылась за валуном, пытаясь сообразить, кто побеждает. Вот упал один, с пуговицами. Нет, остался жив, отполз в сторонку...

Кто-то хлопнул по плечу, и Хитринка от неожиданности заорала.

— Тише ты, — сказал ей незнакомый хвостатый. — Что здесь забыла, девчонка? Ну-ка живо дуй вниз.

— Н-не могу я, — ответила Хитринка.

Сердце от страха упало в пятки, она вся до макушки покрылась мурашками и тут же рассердилась из-за этого, потому закончила фразу уже твёрдо:

— Мой братец здесь. И друзья. И нечего пугать, никуда я не уйду!

— Дурёха, — покачал головой её собеседник. — Ты же не боец, это сразу видно. И какой только осёл притащил с собой ребёнка? Ну хоть не суйся из укрытия, да по сторонам гляди. Это хорошо, что я сейчас подошёл, а если стражник?

Он хотел было ползти вперёд, но замер, поморщившись, и покачал головой. Затем вынул из-за пояса маленькое ружьё, покрутил его в ладонях. Что-то щёлкнуло.

— Держи хоть мой револьвер. Да бери, не бойся. Возьмись за рукоятку, вот так. Другой рукой обхвати правую снизу. Вот это — спусковой крючок, без нужды туда палец не клади. Руки вытягиваешь прямо, и выше подними, на уровень глаз. Не прижимай их к груди, да выше, выше, говорю! Вот. Если безопасно будет выпрямиться в полный рост, ноги ставишь на ширину плеч. Теперь эту маленькую штучку видишь? Отводить её вот сюда перед каждым выстрелом, запомни, не забудь. Выстрелов будет всего пять, не трать зря. Ну, я пошёл, удачи тебе в поисках.

И обернулся напоследок, широко улыбнувшись:

— Да в спину мне не попади, ладно?

В улыбке не хватало одного зуба.

Он ускользнул, а Хитринка сообразила, что даже не поблагодарила. Да она и не чувствовала радости от такого подарка, только ещё один страх добавился к прежним — забывшись, нечаянно выстрелить себе в ногу.

Хитринка ещё раз попробовала, вытянув руки, прицелиться, и тут увидела Гундольфа.

Все здесь, как умные люди, старались прятаться за какими-нибудь укрытиями: за камнями и скальными выступами, за взобравшимся выше остальных экипажем, за остатками древесных стволов, даже за телами павших за неимением лучшего. Сражающиеся пригибались к земле, а то и вовсе ложились. Но глупый Гундольф шёл так спокойно, будто он на прогулке. Так ведь ещё и стрелять из ружья с одной левой рукой не мог. Хитринка только сейчас задумалась: а зачем, собственно, он вообще сюда полез?

А затем она заметила человека в форме за его спиной. Истрёпанная куртка покрылась слоем бурой пыли, но даже сквозь неё блеснули пуговицы. Стражник поднимал ружьё.

— Гундольф, сзади! — закричала Хитринка так громко, как могла, даже горло заболело. И она подняла револьвер, как учил незнакомец, и выстрелила в сторону стражника, но не попала.

И тот выстрелил тоже.

В это же время какая-то тень бросилась на Гундольфа с другой стороны дороги, и он упал, не удержавшись на ногах.

Хитринка застыла в тревоге, забыв даже дышать, не зная, жив этот глупец или нет. Тот, второй, что сбил его с ног, точно был жив: извернувшись, он послал пулю назад, и стражник упал, раскинув в падении руки и выпустив ружьё. Тело его немного прокатилось вниз по склону.

Хитринка оглянулась влево, вправо, не заметила поблизости врагов и решилась подползти ближе к дороге.

— Да что ж ты делаешь, больно же, — донёсся стон Гундольфа.

Он сел, баюкая раненую руку.

— А лучше, чтобы лежал сейчас с пулей в спине? — процедила сквозь зубы Каверза, потому что это оказалась именно она. — Жить надоело?

— А зачем мне жить? — мрачно ответил Гундольф.

— Зачем? Рот закрой и тащи свой зад вперёд! Там Марта, там все наши. Если собрался умереть, то хоть с пользой, спаси кого-то перед этим. А не так по-дурацки, чтобы всем друзьям стало стыдно за тебя!

— Ладно уж, понял, — буркнул Гундольф. — Ну, пошли тогда.

— Ты иди, — сказала ему Каверза, — а я тут побуду. Тех, кто снизу поднимается, сдержу, сколько могу, а затем догоню. Давай-давай, шагай уже!

И Гундольф пошёл, а Каверза осталась лежать. Совсем не удобное и не безопасное это было место, чтобы поджидать врага. Середина дороги — ни ямки, ни камешка. Хитринка вновь огляделась и поползла, пригибаясь, вперёд. Дурацкий револьвер только мешал, его стоило бы бросить.

— А, подруга, — криво усмехнулась Каверза, обернувшись на шум. — Что, не удержалась, явилась следить, как бы я не повисла на шее у твоего братца?

— Замолкни, дура проклятая! — сердито выпалила Хитринка. — Чего разлеглась?

— Передохнуть захотелось, — ответила хвостатая, не прекращая улыбаться. Только улыбка была как будто усталая.

Хитринка, не желая больше спорить, отложила револьвер в сторону и придвинулась ближе, намереваясь подхватить Каверзу под мышки и оттащить, если получится, в сторону.