Серебряная трель. Сказки

– Всё очень просто. Наша фамилия – Королёвы. Моего отца называли нефтяным королём. После его смерти бедная матушка немножко помешалась. Она вбила себе в голову, что наш особняк – королевство. Она – Её Величество Королева. А я – Его Высочество Принц.

Доктора посоветовали не перечить Королеве, чтобы не причинить вреда её здоровью. Мы берём на работу людей и всё им объясняем. Как следует себя вести, в каких местах подыгрывать. Видимо, тебя впопыхах забыли об этом предупредить.

– Какой ужас. Да это не комедия, а трагедия, – тихо сказала Софка.

– Однако просто удивительно, мой Лучик, что ты пришла именно в наше королевство. Что попала именно в нашу кухню. Если бы ты устроилась, предположим, прачкой, мы с тобой никогда бы не встретились. Какое страшное слово: никогда. И я бы дружил с глупенькой адвокатской дочкой, не зная, что на свете есть такая чудесная девушка!

– А я не случайно очутилась в вашем королевстве. Я ищу волшебный цветок купальницу…

И Софка рассказала всё-всё. О маленьком садике, о четырёх волшебных цветках. О Фее Купальнице, о доброй бабушке, о говорящей землеройке. О долгом и трудном своём пути сюда.

Принц отшвырнул травинку и вскочил:

– Что бы ни случилось, я достану волшебную купальницу! Честное слово, достану!

* * *

И он рассказал Софке свою историю.

На самом краю королевства есть Тухлое Болотце. В нём жило странное существо. Ростом с пень, такое же кряжистое. Лицо обросло потрескавшейся корой. Волосы – мочало, глаза – мелкие дупла, в которых зрачками шныряли водяные жуки. Вместо носа – кривой сучок. Ноги толстые и разлапистые, как корни. Люди звали её Болотная Коряга.

Жила Болотная Коряга – и пропала. И вдруг пошли слухи, что в Тухлом Болотце расцвёл невиданной пышности цветочный куст: бутоны с кулак. Похож на купальницу, но какая же это купальница: чёрного цвета?! И цветёт не неделю, как положено, а с ранней весны до поздней осени. «Ой, не к добру», – качали люди головами.

И правда: самая ближняя к Тухлому болотцу деревня потихоньку начала вымирать. Хворали женщины, мужчины пьянствовали, а повзрослевшие дети ни за что не хотели сюда возвращаться. Когда последний хозяин заколотил окна своей избы, с куста тихо упал один увядший цветок.

Потом опустела вторая деревня: кто-то умер от неведомой болезни, кто-то спился, кто-то уехал подальше от страшного места. Заросли бурьяном дороги. На околицах, где раньше заливались гармошки, выли ветер и волки. Там, где были колодцы, зияли, как могилы, ямы. Из кирпичных труб торчали молодые берёзки. По ночам со скрипом осыпались гнилые избы.

И купальница лишилась ещё одного цветка.

И по третьей деревне прошёл мор, и лепестки с третьего чёрного бутона долго кружились над болотом…

Находились смельчаки, которые хотели вырвать с корнем чёрный болотный куст. Уходили со словами: «Эх, жить – так жить, умирать – так умирать». Но ни один из них не вернулся.

Что ж, пришла очередь его, Принца, остановить хворь и мор, которые подкрались к самому королевству.

* * *

Они расстались, договорившись встретиться вечером.

Ужин в столовую принесла Софка. Принц не сводил с неё глаз, так что Софка укоризненно покачала головой. Из-за спины Королевы она растопырила и показала девять пальчиков: в девять часов она будет ждать его за воротами.

Едва она вышла, Принц поскучнел. Королева, прожёвывая кусочек мяса, внимательно посмотрела на него:

– Что с вами, Принц?

– У меня болит голова. Просто раскалывается.

– Вызвать доктора? Я так и знала, что эта ваша жестокая охота к хорошему не приведёт.

– Нет, мама, я лучше прилягу. Пусть ко мне никто не входит.

В спальне Принц тщательно запер за собой дверь, накинул плащ и вышел на балкон. Ловко перемахнул через перила, спрыгнул на покатую крышу башни. Оттуда по карнизу пролез к колонне и съехал прямо перед Софкой. Девушка, дрожа, сказала:

– Ужасно боюсь. И ночь как на заказ…

Погода в самом деле испортилась. Дымные серые тучи летели по небу. Ветер посвистывал, и начинал накрапывать дождик. Столетние деревья в королевском саду раскачивались и скрипели, как плакали. На королевский башенных часах пробило ровно девять.

Принц тихо засвистел. Из-за деревьев появился, зацокал копытами послушный конь. К седлу его были приторочены две большие вязанки хвороста. Принц подсадил Софку, запрыгнул в седло сам и дёрнул поводья.

Ох, и мчались они! Ветки деревьев больно били по лицу, как пощёчины. Ветер свистел, кусты цеплялись за одежду, пытаясь сорвать её. У Софки, спрятавшей лицо на груди Принца, зуб не попадал на зуб.

Через час сумасшедшей скачки конь остановился. Под копытами чавкала грязь. Здесь начиналось Тухлое Болотце.

Принц отнёс Софку на сухой островок. Заботливо укутал в свой плащ и поцеловал на прощание. Сам, подсвечивая фонариком, пошёл по едва примятой тропке. Трясинное поле под ногами пружинило, раскачивалось, как живое. Под ногами хлюпала вонючая жижа.

Не успел Принц сделать и трёх шагов, как с островка раздалось жалобное: «Принц!» Он бросился на крик назад. Софка вынула из грудного кармашка золотую «купальницу» на нитке и повесила Принцу на шею. Прошептала ему на ухо, как заклинание, слова, которые слышала однажды от бабушки:

– Ничего не бойся. Бойкому – жизнь, тихоне – смерть.

А ветер выл и свистел. Так же неслись по небу рваные тучи. Деревья прямо выворачивало с корнями. Казалось, в темноте скулят и скребут когтями волки.

* * *

Принц давно начерпал сапогами ледяной протухшей воды. Несколько раз проваливался по грудь, но его, как поплавки, поддерживали вязанки хвороста за спиной. Нащупывая в воде коряги и корни мёртвых деревьев, Принц выкарабкивался. То и дело выдёргивал из-за спины хворостины и бросал перед собой.

Сжимая на груди тёплую золотую лепёшечку-«купальницу», он шёл в самую середину Тухлого Болотца. Высохшие мёртвые деревья вокруг – или Принцу казалось? – шевелились и оживали вокруг, тянули к нему со всех сторон костлявые скрюченные руки-ветви. Бродячие синие огоньки на воде вспыхивали всё чаще. И, наконец, сомкнулись в одно сплошное мертвенное голубое сияние. Оно мерцало вокруг большого пышного куста.