Серебряное небо
Шрифт:
— Эй! — позвал он. — Спокойной ночи. И ты… это… не сердись.
— Ты тоже, — выпростав из-под одеяла руку, Лесли похлопала его по плечу. — И… спасибо тебе.
— За что?
— Меня давно уже никто красивой не называл.
В самом деле: «красавица», «принцесса» — все это осталось в прошлом, там же, где и Джерико. А теперь — загорелое лицо, кое-как обрезанные ножом волосы, мелкие шрамы на руках — не всегда убережешься от колючки или от выскочившего из костра уголька; еще один, побольше, у ключицы — след ножевого удара…
— Ты что, ты очень красивая! — сказал Джедай
Смотри-ка ты, прямо поэт! Лесли в темноте улыбнулась — приятно, когда тебе такое говорят, пусть даже не всерьез! Она подождала еще комплиментов, не дождалась и собиралась уже повернуться на другой бок…
— Если я попытаюсь тебя сейчас обнять — ты меня сразу прирежешь или только руки переломаешь? — спросил Джедай тихо, словно бы в шутку, но некое женское внутреннее чутье заставило ее понять, что это вовсе не шутка.
Тело мгновенно напряглось, рука метнулась к ножу — и остановилась.
«Это Джедай, всего лишь Джедай, — напомнила она самой себе. — И он не сделает мне ничего плохого!»
В том, что он не станет настаивать и тем более не попытается взять ее силой, Лесли не сомневалась. Выбор был за ней, и сердце колотилось — может быть, именно поэтому так не хотелось говорить «нет»…
— Вот еще — буду я пачкать кровью такое красивое белье! — ответила она так же тихо и вроде бы шутливо, надеясь, что Джедай не почувствует, как у нее внезапно пересохло в горле.
Положив ей на талию большую теплую ладонь, он притянул ее к себе. В пробивавшемся сквозь окно серебристом небесном свете его лицо казалось странно угловатым, глаз было не видно — одни темные провалы.
Поцеловал — сначала легонько, потом сильнее.
«Ой, я, кажется, забыла, как это делается!» — мелькнула у Лесли паническая мысль, но она постаралась ответить как могла, и вроде бы получилось.
— Ты очень красивая! — на миг оторвавшись от нее, снова шепнул он — и больше не говорил ничего, за него говорили его руки и губы, все его огромное мускулистое тело. В какой-то момент она почувствовала, что их уже ничто не разделяет, и так и не узнала, то ли сама, не отразив в сознании, стащила с себя остатки одежды, то ли это сделал он.
Страшно ей больше не было, внутри все горело, и когда Джедай одним быстрым движением опрокинул ее на спину и жадно и яростно вошел в нее, она обхватила его ногами, помогая ему проникнуть еще глубже.
После этого не осталось ни мыслей, ни слов — ничего, кроме огненно-сладких толчков, рассылавших по ее телу волны наслаждения. Вцепившись обеими руками в мускулистую спину, Лесли как могла подавалась им навстречу.
Острота ощущений становилась невыносимой. Кажется, Джедай застонал — или это стонала она сама?
Ее руки скользнули по его бедрам, стиснули ягодицы:
— Еще… Давай! Ну же!
Оргазм был подобен взрыву, опалившему ее изнутри и вырвавшему из горла хрип. Она напряглась, стараясь не упустить наполнившее ее тело ощущение безраздельного, абсолютного блаженства, и почувствовала, что Джедай тоже замер, содрогаясь.
Потом накатила слабость, не было сил шевельнуть даже пальцем,
и когда он обмяк и навалился на нее, Лесли не стала высвобождаться, лениво подумала: «Не такой уж он и тяжелый…»Когда она проснулась, на улице светило солнце. Джедая в комнате не было, но откуда-то раздавалось постукивание молотка. Она надела привычный камуфляж, спрятала нарядную одежду в мешок — время праздника, увы, прошло — и вышла из спальни.
Лидия обнаружилась на кухне, при виде Лесли заулыбалась:
— С добрым утром! Ну как — хорошо выспались?
— Отлично! — улыбнулась в ответ Лесли, хотя на самом деле поспать ей удалось хорошо если часа три — на рассвете Джедай разбудил ее, и они снова занялись любовью — нежно и неторопливо, уже без спешки и без того ненасытного голода, который терзал их обоих поначалу.
— Завтракать будете?
— С удовольствием!
Лидия выставила на стол хлеб и буженину, поставила перед Лесли тарелку с пюре и налила большую кружку желудевого кофе.
— Если хотите, я сейчас еще блинчики подогрею, — предложила она, — а то вы их вчера почти не попробовали.
— Спасибо, — рассмеялась Лесли, — мне и этого с избытком хватит! Тем более все так вкусно, что не оторваться.
— А Джед блинчиков поел, — сказала Лидия. «Да ему сколько не дай — все слопает!» — прокомментировала про себя Лесли.
Спрашивать, где Джедай сейчас, она не стала — стук молотка был слышен и на кухне. Впрочем, Лидия тут же сама доложила об этом:
— Он сейчас на крыше, доделывает ее, а потом обещал мне еще крыльцо поправить и стол починить. Золотые руки у мужика, просто золотые!
Крыша, крыльцо… этак они и до обеда здесь проторчат!
Внезапно Лесли стало не по себе: а что если Джедай намерен остаться? Эта мысль отозвалась холодком по спине, сдобренный патокой кофе показался вдруг горьким.
Она ведь сама ему предлагала остаться в любом поселке — так почему не в этом? Тем более что женщин тут чуть ли не вдвое больше, чем мужчин, и наверняка найдется немало желающих принять его в свой дом. Та же Лидия…
Лесли искоса взглянула на хозяйку дома. Хорошая фигура, волосы длинные, светлые — со спины и не скажешь, что ей уже за сорок. И готовит отменно…
— Вам еще кофе налить? — словно почувствовав ее взгляд, та внезапно обернулась.
— Нет, спасибо, — чтобы скрыть замешательство, Лесли улыбнулась и спросила: — У вас в поселке есть мужчина — немолодой, уши оттопырены, говорит быстро — как бы мне его найти? А то он вчера гвозди хотел, так я, когда за одеждой ездила, их прихватила для него.
— А, так это Джек Ланди был. Сейчас Джимми за ним сбегает, только с огорода вернется.
Доедала Лесли с трудом. Уговаривала себя не придумывать всяких страхов, но еда казалась безвкусной.
Наконец, очистив тарелку, она поблагодарила Лидию и, закинув на плечо рюкзак, вышла на улицу. Взглянула вверх — Джедай, стоя на гребне крыши, улыбнулся и помахал рукой. Она помахала ему в ответ и пошла через дорогу к дяде Мартину — менять шкурки: что бы там ни было, а дело нужно сделать.