Серебряные Нити
Шрифт:
– Ваша Акане, - медленно повторила девушка.
– Что с ней произошло?
– Её... Её убил мой друг, самый лучший и единственный из настоящих друзей, - я не знал, что заставляло меня идти на откровения, и поэтому просто рассказывал, надеясь, что это принесёт хотя бы толику облегчения.
– И я не знаю, что думать теперь, во что верить... Мне тяжело, Акане, мне слишком тяжело... Я даже не знаю - в здравом ли уме...
– Вы снова назвали меня по имени, - в её голосе послышалась обида.
– Я же не ваша Акане...
Я угрюмо кивнул, после чего подтянул к себе "Серебряные Нити" и беспечно пролистал
– Что это?
– моя гостья подсела ближе, нахмурилась, разглядывая неровные закорючки, готовые сложиться в осмысленные фразы - стоило только сосредоточиться на них чуть сильнее.
– Это... Слова?
– Ты не видела их?
– я сам осознавал глупость вопроса, но не задать его не мог.
– Я не читала до конца. Я вообще пробежалась глазами только по записям того ритуала, в которых вы описывали исчезновение...
– она сделала короткую паузу.
– В которых вы описывали смерть моей старшей сестры.
– Эти иероглифы кажутся относительно недавними, - я попытался сменить тему.
– Да, - девушка неохотно поддалась.
– Они определённо начертаны здесь уже после того, как бумагу тронул огонь.
Прищурившись и вчитавшись в потемневшие символы, я прочитал вслух:
– "Мне кажется, что что-то влечёт меня туда... Даже если я никогда не была там, в этой странной деревне. Я вижу себя там во снах, в страшных, изматывающих снах. И я вижу её, девушку с телом синим от татуировок... Её глаза совершенно бесцветны, они как глаза змеи - как зеркала, как... Нет, я не могу объяснить. Прости меня, Саюки, я хочу рассказать тебе, но не могу. Уверена, рано или поздно ты найдёшь эту рукопись... И прочтёшь мои извинения. Дело в том, что эта странная девушка из сна коснулась моей ладони. Теперь я привязана к ней, прикована... И в лунном свете я вижу на своей руке разрастающиеся очертания татуировки... Эти нити бегут по моей коже, сплетаются в образы змей и листьев падуба. Это знак... Возможно, я скоро уйду... навсегда. Но не так, как хочет она, не так. Если... Если мне не хватит сил... Я попрошу Рю помочь. Прощай, Саюки."
Я только сейчас понял, что не моргал и не дышал, пока пытался разобрать постепенно выступающие из пустоты иероглифы. Пот стекал по моему лбу и заползал в глаза, от напряжения тело моё словно бы замёрзло изнутри.
– А здесь?
– девушка указала пальчиком ниже, на те иероглифы, которые я не заметил сначала, и которые оказались неожиданно чёткими и понятными.
– Посмотрите, здесь как будто бы писали углём...
– Да, это не ручка, - неохотно подтвердил я.
– "Рю, кажется, по-настоящему хотел убить меня. Саюки... Прости его. Пожалуйста."
Книга выпала из моих трясущихся рук, а проклятая татуированная жрица вдруг привиделась в каждой тени - за широкими шторами, под лестницей, в отражении на экране телевизора, даже прямо за моей спиной! Она была повсюду и нигде, девушка, по телу которой бежали тёмно-синие змеи и листья татуировок. А потом я почувствовал её ладони на плечах, лице, груди, коленях и шее, как если бы каждый из гротескных иллюзорных образов вдруг захотел коснуться
меня...– Господин Саюки, - голосок Акане вырвал меня из лап прожорливого мрака, резко вбил вокруг четыре осязаемые стены и накрыл их привычным уже потолком.
– Господин Саюки, с вами что-то не так?
– Я не...
– Вы побледнели...
– Кажется, я видел её, ту девушку, о которой писала Акане... Моя Акане. Пусть даже в собственных страхах, но... Она была совсем как живая!
– Даже если учесть, что она давно мертва, - девушка грустно улыбнулась. Слёзы уже не искажали милое личико, и впервые за последние минуты я увидел её привычно раскованной.
– Мне нужно лечиться...
– А кто этот Рю?
– Никто, - я поспешил бросить "Серебряные Нити" на пол.
– Тот самый друг?
– Я сказал - никто!
– мой выкрик заставил гостью отстраниться и виновато закусить губу.
Я всё не мог отдышаться, пойти на компромисс с самим собой и найти единственную правду. Не мог отбросить даже малейшую часть своих страхов и навеянных им предположений. Бред и истина слились в едином жутком хороводе, дополнительно сплетаемые моим угнетённым сознанием.
– Господин Саюки, простите меня, - она подалась вперёд, вдруг оказавшись совсем близко, слишком, слишком близко.
– Простите за всё.
– Не стоит, - я выдавил из себя сдержанную улыбку.
– Вам, наверное, действительно нелегко...
– Да, - жёстко отрезал я, в очередной раз подтверждая эту полубезумную истину.
– Действительно.
– Мне тоже нелегко, - её брови чуть двинулись, придав юному лицу странный, почти взрослый шарм.
Не знаю, как это произошло. Не знаю, что именно заставило меня схватить Акане - именно Акане, без каких-либо нелепых добавлений...
– и грубо привлечь к себе, вдавить в себя её хрупкое маленькое тело. Жар неожиданного желания ударил мне в голову, и я не смог больше сдерживаться...
Одно имя, которое так приятно было повторять, одно простое имя, любимое, как каждый новый рассвет и почитаемое, как сама луна. Я взывал к ней в эту ночь, взывал постоянно, потерявшись между двумя душами, прикованными к единственному имени. Для меня не было разницы... После года тёмного одиночества - для меня не было никакой разницы, и... Никакой боли в сердце, наверное. Впервые за все минувшие месяцы.
Свобода. Пьянящая сильнее ярости, сильнее бессознательного страха... Моя, моя собственная свобода. Свобода без теней, кукол, жриц и татуированных покойниц.
Новая жизнь... С этого мига я должен был открыть для себя совершенно новую жизнь. С этой ночи. С каждой секунды этой ночи, с каждого вздоха, с каждого стона!
...В моей комнате было темно и тихо. И тепло. Совсем как когда-то...
Акане уже заснула слева от меня, милая и жизнерадостная вопреки всему. Она лежала на моём плече и тихонько посапывала, совсем как маленькая забавная кошечка...
Я бросил короткий взгляд за окно, на этот раз зная, что снаружи не появится новых видений, после чего снова посмотрел в потолок. Со старой жизнью было покончено, я снова мог смотреть вперёд, а не назад, снова готов был жить ради кого-то живого, ради той, по чьим жилам бежит настоящая, горячая кровь, и чьё сердечко будет учащённо стучать в моём присутствии...