Серебряные тени

Я наблюдал все это с тревогой, мои челюсти были сжаты так сильно, что начали болеть. Никого из моих знакомых не было в начале группы, поднявшейся на верх, но этого следовало ожидать. Когда группа начала редеть, моя нервозность действительно увеличилась.

Вот сейчас. В любую минуту, Сидни выйдет вместе с Эммой и Дунканом.

И тогда появились Эмма и Дункан, без Сидни.

– Какого черта - прокричал я.
– Где она? Ты сказал что придешь с ней!

– Мы пытались, - плакала Эмма. Она бросила на пол четыре id-карты.
– Ни одна из них не открыла дверь на четвертом этаже. Должно быть они не имеют доступа… несмотря на то, что я видела как некоторые из них проходили на этот этаж прежде.

Я резко развернулся к Шеридан.

– Почему они не открыли двери на четвертом этаже?
– орал я.
– У кого есть доступ?

Шеридан отсупила от меня на шаг.

– Там пребывают самые опасные заключенные, - сказала она она повелительно.
– Система закрывает их даже при таком происшествии как это. Обычные карты не активны. Они слишком опасны, чтобы позволить им убежать.

Полное понимание ее слов, будто ударило меня.

– Так что Вы просто оставите их там умирать? Что вы за больные придурки?

Ее глаза были широко открыты, в них был страх, но было ли это, от моего негодования или ее собственной совести, я

не мог сказать.

– Это риск, который мы осознаем, и это риск, на который мы готовы пойти. Двое из них заблокированы там, по одному на каждого заключенного.

– Вы, ребята, еще более чокнутые, чем я себе представлял, - прорычал Маркус.
– Чья-то ID-карта должна работать. Может быть Ваша?

Когда она неохотно кивнула, он сорвал с нее пиджак.

– Распылители скоро должны заработать. После это, мы пойдем вниз и достанем их. Маловероятно, что пожары распространились до того уровне, но лестница должна …

– Ох, Маркус, - беспокойно сказал Гриф.
– Распылители уже должны были заработать. Я не устанавливал задержку на столь долгое время.

Маркус изумился.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? Ты постоянно перенастраивал их?

– Не намеренно! Это должно было быть достаточно долго, чтобы они начали расследование.

– Тогда иди туда и взгляни еще раз!
– воскликнул Маркус. И возьми охрану ворот с собой. Гриф поспешил наружу.

Я услышал достаточно. Даже более чем достаточно. Сидни была там, заключена в комнате, пока огонь расходился по трем этажам над ней и мог быть на ее пути.

Я подошел к Маркусу и взял ID - карту Шеридан, затем он снова повернулся к ней.

– Сколько их там? Вы сказали, два заключенных и два персонала. Кто-нибудь еще?

Они произвела быстрый подсчет съежившихся алхимиков.

– Все мои люди здесь, - сказала она, запинаясь.

– Мы тоже все здесь, - сказала Эмма.
– Плюс шестерых мы забрали с этажа камер одиночного заключения. Мы проверили каждую камеру.

– Хорошо, - сказал я. Я стремительно понесся к двери на лестничную клетку и распахнул её. Пока там было не полностью задымлено, но был слабый туман в воздухе, который не сулил ничего хорошего о распространении огня.
– Я иду за оставшимися четырьмя. Кто-нибудь идет со мной?

Я незамедлительно почувствовал присутствие Эдди на своей стороне.

– Разве тебе нужно спрашивать?

Глава 17 Сидни

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что звучал вой пожарной сирены. Сначала я подумала, что это было нечто вроде новой интерпретации пытки.

В отличии от времени на обдумывание, когда алхимики щеголяли своей властью, заставляя нас спать по своему желанию, те, кто работали на так называемом этаже убеждения, ставили больший акцент на удержании нас бодрствующими.

Учёный во мне, который смутно помнил прочтенные статьи о допросе и методах пыток, понимал это.

Чем больше ты был лишен сна, тем выше была вероятность того, что ты ошибешься и скажешь что-нибудь ненамеренно. На переобучении, и даже живя с другими заключенными, я никогда не чувствовала себя полностью отдохнувшей, но то, что я испытала, было совершенно иным уровнем.

Когда меня не пытали и не задавали одни и те же вопросы снова и снова, меня подвергали слепящему свету и раздражающим звукам, дабы убедиться, что я не могла впасть ни в один из видов настоящего отдыха.

Не было никакой нужды в газе, чтобы удержать меня ото сна; я никогда не была приближена к той фазе, когда видишь сновидения, а твои глаза движутся под веками, чтобы стать проблемой. Вскоре я снова потеряла счёт времени, и даже непостоянные приёмы пищи (больше напоминающей баланду) и перерывы на посещение ванной не могли помочь с этим.

На самом деле я оставалась удивительно устойчивой, несмотря на то, каким мучительным был опыт. Я придерживалась своей истории, что искала выход той ночью, когда меня поймали, отказываясь говорить любые детали о том, сколько времени я практикую магию и кто научил меня.

Не было похоже, что они способны сделать что-то Мисс Тервиллигер, но не было ни одной причины, по которой я могла рисковать. Я позволю разорвать меня на части, прежде чем я произнесу им ее имя.

Когда вой сирены и небольшая вспышка в углу комнаты исчезли, это выдернуло меня из хрупкого состояния дремоты, которой я наслаждалась. Такие времена были редки, и мне было грустно наблюдать конец, особенно потому как я знала то, что, вероятно, надвигалось.

Кроме света от аварийной лампы, комната была погружена во тьму, так что я понятия не имела о том, как много людей находилось там, пока не услышала человека, говорящего по телефону или радио. Его звали Грейсон, и он был постоянным спутником управления сеансами моих пыток и допросов, когда Шеридан не могла делать это лично.

– Здравствуйте? – сказал он. – Это - Грейсон в P2. Здесь есть кто-нибудь? Это учебная тревога?

Если и был какой-либо ответ, то я не могла услышать его. Еще после нескольких попыток я услышала его под дверью, пытающегося открыть её.

– Что-то пошло не по плану алхимиков? – спросила я. Я не была уверена, что он слышал меня сквозь шум, тем более, что мне не удалось вложить больше громкости в мой голос. Но когда он снова заговорил, он был рядом со мной.

– Тихо, – приказал он. – И читай свои молитвы, чтобы мы действительно смогли уйти отсюда. Не то, чтобы я ожидаю, что они сработают.

Напряженность в его голосе сказала мне гораздо больше, чем его слова, и я изо всех сил пыталась заставить мой запутанный мозг сосредоточиться и оценить то, что происходит. Что бы ни происходило, это определенно не было частью какого-то плана, а алхимики ненавидели, когда их планы шли наперекосяк.

Вопрос заключался в следующем: было это моим преимуществом или нет? Вещи так систематизировались на перевоспитании, что требовалось нечто экстраординарное, чтобы по-настоящему отвергнуть их … и Адриан был самой экстраординарной личностью, известной мне.