Серебряные трубы(Рассказы)

Работа оказалась тяжелой. Шестами проверяли дно. Время от времени раздавался радостный крик: «Стой! Давай багор!»

Багор передавали из рук в руки и подхватывали им что-то тяжелое, зарывшееся в иле.

Работа останавливалась. Все с напряженным вниманием глядели на счастливца, старавшегося вытащить покрытую тиной находку.

— Давай! Давай! Чего ждешь?! — неслись из толпы нетерпеливые возгласы.

Счастливчик надсаживался, пытаясь оторвать находку от вязкого ила.

Минуту длилась тишина. Она нарушалась криком.

— Да тащи ты! Тащи! Видишь, народ измаялся глядеть!

Несколько человек бросалось к багру, но результаты обычно получались плачевные — вытаскивали корягу или пень.

Из воды на берег выходили намокшие фигуры. Их встречали веселыми восклицаниями.

— Эх ты! На кого только похож? Чучело! — весело кричал старик. Он стоял в цепи и, передавая ведра с водой, тоже был мокрым и грязным.

— Сам чучело! Смеяться легко! Сунься вот сюда! Критику я и сам наведу, — отвечал ему со смехом опрокинувшийся в воду, отжимая гимнастерку и штаны.

Эти происшествия не мешали общему ходу работ. Наоборот, они вносили оживление и подбадривали работающих.

Особенно веселились набежавшие со всех сторон ребята.

— Дяденька! Бревно потерял! — кричали они.

С каждой минутой ребят у пруда становилось всё больше и больше.

Они не уходили даже во время обеденного перерыва, шныряя, как мальки на мелководье в жаркий летний день.

Работы для них нашлось достаточно, забот тоже.

Прошло два дня…

Работали чуть ли не круглые сутки. Молодые солдаты в эти дни отдыхали мало. Они откачивали воду, словно выполняли боевое задание.

В воскресенье пришло человек двадцать колхозников, молодых мужчин и женщин.

Колхозники не отставали от солдат.

К исходу вторых суток я услышал, как старшина произнес громким голосом:

— Готово! Принимайте последнюю водичку.

Он передал ведро солдату. Ведро пошло по рукам, и все работавшие провожали его взглядами до тех пор, пока крайний в цепи не вылил на землю черную от ила воду шагах в пятидесяти от пруда, за бугром.

— Вся! — вскрикнул солдат с голубыми веселыми глазами.

— Последняя! — солидно поддержал его сосед.

Воды в пруду не стало. Обнажилось покрытое вязким илом дно.

Один за другим работавшие выстроились полукругом по берегу пруда. Они с жадностью осматривали дно.

Ко мне подошел крепкий, рослый старик с рыжей бородкой. Он кивнул в сторону пруда и, обращаясь ко всем, крикнул звонким не по годам голосом:

— Щи не хлебать — и говядины не едать. Водичку вынесли, остается говядинка. — Старик поплевал на руки и озорно оглядел всех. — А ну, товарищи, возьмемся ил убирать! Старшина, давай своим сигнал! — обратился он к группе военных. — Колхоз второй колонной пойдет! Так, братцы?

Ил выносили на берег ведрами, выбрасывали лопатами.

Наконец дно очистили, но… шпагу не нашли.

Наступило тяжелое молчание.

— Глубже копать надо, — произнес молодой парень колхозник, смотря в сторону. Но было видно: он и сам не верил тому, что предлагал.

— Ишь, незадача какая! — послышался еще один голос.

— Как же так! Не маленькая вещь, выбросить не могли! — копаясь в иле, рассуждал старик колхозник.

Старшина объявил перекур.

— Вот не везет же, братцы! — воскликнул огорченно молодой скуластый солдат. — Как мне хотелось найти шпагу Суворова — и вот тебе на! Не везет!

Окончательно расстроившись, он сорвал с головы пилотку и хлопнул ею по сапогу.

— Не одному тебе хотелось, — бросил с досадой другой солдат.

— Потому и шли сюда, чтобы первыми ее увидеть, — тихо сказал старшина, закручивая огромную «козью ножку».

К солдатам подошла молоденькая колхозница. Она насмешливо спросила:

— Что загрустили, орлы? Откачали воду из одного пруда и приуныли. — И, не дождавшись ответа, добавила — Для такого дела десять выкачать мало — не только один. Мы в работе от вас не отставали. Думали, нашему колхозу честь будет, а вышло по-иному.

Старшина посмотрел на девушку.

— Одобряю! Она дело говорит! Товарищи! — повернулся он к солдатам. — Сегодня шпага не найдена, но это не значит, что ее нет. Завтра ее найдут наши товарищи в другом месте. Но в ее поисках есть и наш труд. Не правда ли? Этого у нас никто не отнимет.

— Правильно! Правда! Конечно, так! — ответили дружным хором молодые бойцы.

Я поблагодарил всех и дал последнюю команду — поужинать, отдохнуть и возвращаться в город.

Поезд увозил нас всё дальше от места неудачной экспедиции.

С каждым километром у солдат рассеивалось неприятное ощущение. Начались шутки. Молодость сказалась и здесь: неудача смутила, но не убила желания добиться цели.

Но меня всё случившееся тяжело поразило. Я не находил покоя много дней. Мне казалось, что товарищи по работе, встречаясь со мной, улыбались и едва заметно переглядывались между собой. Даже сочувствие вызывало во мне досаду.

На самом деле большинство работников музея не изменило ко мне своего отношения и вместе со мной переживало беду.

Розыски шпаги Суворова становились делом чести работников музея. Я старался разгадать тайну шпаги и видел: большой коллектив научных работников внимательно следит за моим трудом. Я понимал: каждый из них придет мне на помощь в любую минуту, но на мне лежит большая ответственность. Имею ли я право сомневаться в своих силах? Нет, не имею. Эти мысли помогали мне в самые тяжелые минуты.

Я думал, труд музейного работника, отыскивающего какую-нибудь ценную в историческом отношении вещь, подобен труду ученого-искателя.

И тот и другой по случайным надписям, по оброненным фразам, обломкам и обрывкам восстанавливают целое, и оно дает представление о жизни страны и народа.

Я вспомнил встречу с молодым учителем-историком в городе Боровичи, куда я приезжал, разыскивая суворовские вещи.

Он говорил:

— Всякий труд, если ты полюбишь его и отдашь ему свои силы, станет частью тебя самого, твоею жизнью. Он перейдет из ремесла в искусство и поднимет человека на такую высоту, откуда он видит дальше и глубже. Мы с радостью глядим на такого человека и хотим пойти с ним в ногу, хотим догнать наш завтрашний день.