Серебряный бумеранг
Шрифт:
— Общественная организация такая, — также тихо ответил Крест. — Девочки и мальчики, а также взрослые дяденьки и тётеньки, играют в природных фашистов. С одной стороны, полная лабуда и жуткая лажа. А, с другой, именно с таких вот игр и начинаются серьёзные дела, порой перерастающие в кровавое и неуправляемое скотство…
— А нам чего здесь потребовалось, на ночь глядя?
Саня весело подмигнул:
— Надо принести официальные извинения за покалеченных тобой юношей и девушек. Зачем нам сейчас лишние злобные враги? Кроме того, тебе будет небезынтересно познакомиться с одной прекрасной сеньоритой…. А уж как она мечтает с тобой увидеться! Как мечтает…
За
— Кого там черти принесли?
— Бог и Родина! — бодро откликнулся Крест. — Сеньор Иван Сервантес должен был предупредить о нашем визите…
Раздался шум многочисленных отодвигаемых запоров, противный скрежет ключа в замочной скважине, дверь бесшумно отворилась вовнутрь.
— Проходите, сеньоры, вас уже ждут! — приветственно пророкотал бас.
По длинному узкому коридору, скупо освещённому тусклыми маломощными лампочками, прошли в просторный холл. Здесь уже было гораздо светлее, вдоль кремовых стен стояли кожаные светлые диваны, рядом с ними — журнальные столики на колёсиках, с разложенной на них цветной полиграфической продукцией, явно пропагандистской направленности. В противоположной стене холла располагались две двери с табличками, украшенными непонятными готическими значками и символами.
Обладатель могучего баса — упитанный мужчина лет тридцати пяти, одетый в потрёпанные синие джинсы и кожаную жилетку на голое тело, осторожно приоткрыл одну из дверей и уважительно засунул лохматую голову внутрь.
— Соратники, к вам пришли два сеньора, о которых вы предупреждали!
Ему что-то ответили, после чего толстяк широко распахнул дверь, громко и приветливо предложил:
— Заходите, кабальерос! Вождь готов вас принять!
«Вождь так вождь!», — усмехнулся про себя Денис, входя вслед за Крестом в комнату.
Помещение было достаточно тесным и скромно обставленным: площадью метров пятнадцать-шестнадцать квадратных, маленький письменный стол, старинное деревянное кресло, низенький длинный диван, несколько книжных шкафов, плотно заставленных толстыми книгами вперемешку с картонными папками, три колченогих, видавших виды стула.
На стене висели портреты Гитлера, Геринга, Хуана Перрона, Римского Папы и парагвайского диктатора Стресснера.
В кресле обнаружился пожилой, бритый налысо тип с наглыми глазами записного картёжного шулера. На спинке кресла притулилась, выставив на всеобщее обозрение полное загорелое колено, ослепительная брюнетка лет семнадцати, облачённая в умопомрачительное чёрное платье — с не менее умопомрачительным декольте. А на диване, плотно прижавшись друг к другу, расположились Иван Сервантес и весьма пикантная блондинка средних лет, одетая в лучших аргентинских традициях: в белые полотняные брюки и голубую блузку свободного покроя. Впрочем, увидев вошедшего отца, Иван немного отодвинулся от светловолосой симпатяшки.
— Меня зовут Карлитос, — представился «карточный шулер», нежно и трепетно поглаживая коленку юной брюнетки. — Ваши имена, сеньоры, мне уже известны. Соратник Иван вкратце рассказал о произошедшем неприятном инциденте. Надеюсь, речь идёт только о случайном и досадном недоразумении?
— Именно так, каудильо, именно так! — важно объявил Саня. — Недоразуменье, недопонимание, не более того! Мой друг, сеньор Оскар Рамос, верный соратник генерала Франко, приехал в Аргентину только несколько дней назад, и ещё не знает, м-м, некоторых тонкостей нашей сегодняшней действительности. Он просто защищался…. Надеюсь, что все, м-м, юные соратники, живы? Сеньор Оскар, передайте, пожалуйста, каудильо Карлитосу верительные письма от дона Франко!
Денис
подошёл к письменному столу, вынул из-за пазухи плотный коричневый конверт, положил его перед «шулером», вернулся на своё место.Карлитос, явно польщённый термином «каудильо», открыл конверт, небрежно достал несколько листов мелованной бумаги, углубился в чтение…
Женский голос, дрожащий и звонкий, прозвучал среди установившейся тишины совершенно неожиданно, заставив непроизвольно вздрогнуть всех присутствующих:
— Оскар! Моё сердце! Бог ты мой, сколько лет прошло! Это же я, Анхен Мюллер! Вспомнил? Шпицберген, вечные голубые льды, белые медведи.… Сколько же этих белых монстров мы тогда застрелили с тобой! А русского диверсанта помнишь? Помнишь, как мы его пытали — раскалённым железом? Как же он кричал! О Боже, как он кричал, я всё помню…
Глава двенадцатая
Старинная боевая подруга
Внешне Денис остался абсолютно спокойным, а вот внутри…
Внутри у него всё кипело от праведного и справедливого гнева, внутренний голос неустанно, но абсолютно неслышно для окружающих, громко выкрикивал одну за другой изощрённые ругательные тирады — на всех известных Денису языках…
Нет, ну надо же! Многочисленные убитые ими белые медведи? Белые монстры? Запытанный до смерти раскалённым железом пойманный русский диверсант???
Он всегда и с должным уважением относился к людям, наделённым буйной и раскованной фантазией…. Но всему же должны существовать разумные пределы! Нельзя же вот так, без всяких предупреждений, выдавать такие необъяснимые перлы, лишенные даже малейших следов элементарной логики!
Денис, словно вспомнив что-то очень важное, сильно хлопнул ладонью по лбу, широко улыбнулся и незамедлительно распахнул свои объятия:
— Милая Анхен! Как же вас можно забыть? Ваши ноги — сплошное совершенство! Давайте я вас крепко-крепко обниму! Как же, как же, белые медведи…. Вы так любили завтракать их парной печенью, обмакивая маленькие кусочки в таз с ещё дымящейся кровью…. А этот несносный русский! Конечно же, помню: вы же тогда, кажется, выковыряли бедняге ржавым медицинским пинцетом правый глаз и скормили его своей любимой кошечке?
Последовала сцена бурных объятий, многочисленных взаимных поцелуев в щёки, звонких восклицаний на испанском и немецком языках…
Почтенная публика, наблюдавшая за этой дурацкой импровизацией, пребывала в лёгком шоке. Вождь Карлитос застыл с широко открытым ртом, напрочь позабыв о важных письмах уважаемого генерала Франко. Черноволосая красавица принялась громко икать, часто-часто моргая длиннющими ресницами. А Иван грозно нахмурился и стал очень похож на одного кровожадного мавра — по имени Отелло. Только один Крест сохранял полную внешнюю невозмутимость, нещадно трясясь про себя от приступа гомерического смеха…
Анхен первой надоело заниматься таким низкопробным лицедейством, она, сильно упершись Денису острыми кулачками в грудь, ловко выбралась из его объятий и нежно обратилась к Ивану, спеша пресечь наметившуюся вспышку бурной ревности:
— Чико, перестань так грозно хмурить свои шикарные чёрные брови, тебе это совершенно не идёт! Мы с доном Оскаром только давнишние боевые друзья, не более того…. Честное благородное слово! Он же у нас ревностный поклонник каудильо Франко, а генерал — весьма известный поборник крепких моральных устоев и нетленных семейных ценностей…. Так что, успокойся и спрячь глупую ревность в одно всем нам, взрослым людям, хорошо известное место. Вождь Карлитос, я полностью ручаюсь за этого человека! Сеньор Оскар Рамос — очень достойный кабальеро, настоящий идальго, потомственный гаучо и всё такое прочее…