Серебряный цветок

Аэн тяжело вздохнул, глядя на Наю. Но он был уверен, что женщина понимала, что делала, и что она остановится до того как сама получит истощение. Она бы не стала так глупо подставлять отряд, оставляя их без трезво мыслящей предводительницы. К тому же, будучи целителем, он видел, что женщине было далеко не так плохо, как внешне могло казаться.

Семья Аэна занималась целительством уже много поколений. И основам его начали обучать ещё с раннего детства: царапины, ссадины, укусы мелких тварей — в шесть лет он уже умел обрабатывать такие раны и хорошо знал строение тела. К пятнадцати он мог с точностью определить, какая тварь подрала очередного доставленного к его родителям тёмного эльфа, наизусть знал все лекарственные ингредиенты, которые можно было найти в городе и легко составлял из них мази, порошки и яды. В семнадцать ему разрешили проводить легкие операции. К двадцати он уже владел внушительным количеством исцеляющих заклинаний, и на следующие два года мать практически заперла его в лечебнице Таэмрана, чтобы он набирался опыта на практике. Но не смотря на всё это, в Доме Сиэль Аэн совершенно ничем не выделялся. У него были хорошие навыки, но в его Доме это было нормой.

Аэн всегда был уравновешенным и зачастую казался отстраненным, предпочитая наблюдать и делать выводы, а не разговаривать, считая, что действия лгут реже слов. К своим двадцати трем годам он провёл в лечебнице уже столько времени, что впечатлить его чем-то было уже сложно: он видел столько всевозможных ранений и смертей, что они уже не вызывали у него никаких эмоций. Впрочем, это не убило в нём способность сочувствовать и сопереживать. Правда, видя, что способны сделать тёмные эльфы друг с другом, его сочувствие чаще было обращено к животным - его маленькому увлечению.

Аэн был внимательным и осторожным, всегда подмечал детали, которые другие могли упустить. Никогда не лез на рожон, понимая, что, кроме целительских навыков, похвастаться его было нечем. У него был средний магический потенциал стихии земли, средние навыки владения холодным оружием и стандартный набор простой боевой и повседневной магии.

Аэн с самого начала понимал, что его шансы пережить десять лет в тоннелях — пятьдесят на пятьдесят, и по большей части зависели от того, в какой отряд он попадёт, и какая предводительница ему достанется. Но он даже представить не мог, что окажется в отряде, который будет его защищать, задвигая за спины при опасности, всегда смеясь и говоря, что лучше бы у него никогда и не появилось шанса им отплатить. Ещё перед первым их заданием Ная, распределяя между всеми роли и обязанности, сказала одну простую фразу, которая до сих пор не шла у Аэна из головы: целитель — это дополнительный шанс выжить, хранить, как благословение Хаоса. После этого он просто не мог себе позволить не соответствовать этому требованию, потому что для него это бы означало подвести предводительницу и весь отряд.

Аэн очистил лёгкие Эмиэля и сел возле Наи, отдыхая и дожидаясь, когда она позволит заняться её плечом. Предводительница ещё несколько минут передавала энергию Ариену и, только почувствовав, что её собственные силы уже начинают иссякать, убрала ладонь с его лба, давая знак целителю заняться ей самой.

Аэн осмотрел её ожег и непроизвольно вздохнул:

— Останется шрам...

— Переживу. Лучше сделай что-нибудь с болью, пожалуйста, — на фоне всего остального шрам сейчас волновал Наю меньше всего.

Аэн наложил подавляющее боль заклинание и принялся зашивать рану. После он обработал ожог заживляющей мазью, но больше целитель сделать для предводительницы ничего не мог. У него была с собой чистая ткань, которой можно было бы перевязать плечо, но Ная попросила оставить рану открытой, просто обрабатывая её почаще. Иран, как самый широкий в плечах, отдал ей свою запасную рубаху, и Аэн помог женщине обвязать её так, чтобы она не задевала ожёг.

— Можешь что-то сделать для Ариена? — Ная с надеждой глянула на Аэна.

— Только очистить лёгкие, — покачал головой целитель, — ты — единственная из нас, кто может помочь ему быстрее восстановиться, но ты и сама на грани. Вам обоим сейчас нужно хотя бы несколько дней, чтобы восстановить силы, прежде чем мы сможем отправиться в обратный путь.

— Тебя самого не надо ещё восстанавливать? Может, Ирана попросишь? — Ная обеспокоенно заглянула в лицо мужчине.

— Нет, у меня ещё достаточно своих сил, — устало улыбнулся Аэн.

— Слушайте! Я хочу увидеть ради чего мы тащились в такую даль! Где мешок? Ная, можно нам посмотреть?
– вдруг оживился Кьяр, с любопытством заозиравшись по сторонам.

— Конечно, только голыми руками к скорлупе не прикасайтесь, — кивнула предводительница.

Отряд засуетился передавая друг другу мешок и рассматривая добытое сокровище.

— То есть у нас скорлупа всего от одного яйца? — иронично уточнил Иран, когда пришла его очередь заглядывать в мешок.

— Может, сам ещё за парочкой сходишь, — зашипел на брата Аэн.

— В задании не указано количество, — прервала их Ная, — они вообще не ждут, что мы вернёмся, не то что принесём что-то. К тому же ни я, ни Ариэн в ближайшие время не будем в состоянии совершить ещё одну такую же вылазку. Так что, понесём то, что есть. А Иран, чтобы меньше возмущался, найдёт нам по дороге симпатичную рыбью голову — нам по-прежнему нужен символ нашей клятвы молчать.

***

— Эмиэль, могу я спросить? — когда Аэн закончил свою работу, он удобно устроился у большого, упавшего, видимо, многие годы назад сталактита и посмотрел на мужчину.

Они сидели немного в стороне от горячих источников, там где воздух был менее влажным. Конечно, высокая влажность не способствовала заживлению ран, но зато в местной воде были соли и минералы, которые могли хорошо помочь восстановлению лёгких четверых пострадавших от вулканической пыли, поэтому целитель всё же настоял остаться на следующие пару дней именно здесь.

— Откуда шрам? — усмехнулся Эмиэль, безразлично глядя куда-то мимо Аэна.

— Не похоже на след монстра — слишком ровный. Как будто кто-то специально оставил его кинжалом, — Аэн не собирался выпытывать его историю, но всё-таки ему, как и всем в отряде, было интересно.

— Так и есть. Мой отец когда-то был мужчиной Матери Ран, — при упоминании женщины в голосе Эмиэля зазвучала неприкрытая ненависть, — конечно, я родился значительно позже и от другой женщины, но в Доме Ран тщательно следят за такими, как я.

— Такими, как ты? — переспросил Шиин.

— Мужчинами, родившимися от тех, кто был связан с Матерью. В Доме Ран, конечно, не так жёстко как в Ар'тремон: мужчинам Матери можно спать с кем угодно, нельзя только зачинать детей. Если Матери кто-то надоедает или по каким-то причинам становится больше не интересен, он уже может делать, что захочет. Но если рождается мальчик, за ним будут следить особенно внимательно.

— Почему? — к разговору подключился Кьяр.

— Потому что Мать Дома не выбирает случайных мужчин, она выбирает самых сильных, в ком магии больше чем крови. И такие, как я — наследники этой магической силы — потенциальная проблема. А это, — Эмиэль провел пальцами по шраму, — можно сказать, подтверждение того, что так это и есть.

— Что ты сделал? — нахмурился Иран.

— Когда мне было тринадцать я повздорил с одной из дочерей Матери Ран. Мы были одного возраста, она пыталась заставить меня прислуживать ей, я сказал, что она ещё статусом не доросла. Слово за слово, в итоге мы подрались, и я выиграл. Естественно об этом тут же стало известно Матери. Она вызвала меня в главный зал и при всех вырезала на моем лице напоминание «знай своё место: мужчина не имеет права поднимать руку на женщину» — вот, что означает этот шрам.