Серебряный доспех

Гирсу вскочил на холмик, размахивая здоровенной суковатой палкой. На фоне лунного диска отчетливо вырисовывалась его широкоплечая фигура.

– Бей их!
– вопил он.
– Лупи их! Колом, колом их!…

Хазред невольно поморщился: Гирсу верен себе. Их противник - вовсе не упыри, так что для того, чтобы уничтожить этих выродков, вовсе не требуется разить именно деревом. Хотя… Кое в чем Гирсу прав. Деревянный кол - оружие универсальное. Конечно, слуа погибают, если такую штуку вонзить им в сердце. Но кто сказал, что от тех же причин не умрет и человек, и тролль, и (упаси Болотный Дух, но это ведь правда!) троллок…

Да, но каков Гирсу! Только что едва оправился от раны, которая могла оказаться смертельной, и вот уже шумит и буянит. Больше страху напускает, чем действительно разит противника. Очевидно, такова главная примета истинного великого воина.

«Слава живого существа подобна его тени, - говорил некогда старейшина Грильф (а юные троллоки почтительно внимали ему; эх, давно это было!).
– В молодости, пока солнце светит тебе в лицо, тень тянется следом. Так и молва о тебе выносит суждение по твоим поступкам. В старости же солнце светит тебе в спину, а тень лежит прямо перед тобой. И окружающие оценивают тебя не столько по тому, что ты сделал, сколько по тому, что наговорили о тебе другие за всю твою жизнь».

Умно! Только вот жаль, что к Гирсу эта мудрость абсолютно неприложима: он так вертится, что тень, отбрасываемая им, постоянно меняет местоположение - то тянется через все болото перед Гирсу, то вдруг, короткая и почти незаметная, оказывается у него за спиной. Вот и пойми, как судить такого! Хазред даже и не пытался.

Сразу два умертвия набросились на троллока. Хазред видел, как блестят влагой их длинные зубы. Резцы, растущие в два ряда, судорожно смыкались и размыкались: твари предвкушали убийство. Безжалостный лунный свет позволял видеть порождения тумана во всех подробностях: дьявольская пародия на человеческую фигуру, живая куча ломаных веток, слепленных между собой слизью и гниющей плотью… Но снабженная отменными зубами и когтями темно-синего цвета.

Хазред бросился бежать, уворачиваясь от тянущихся к нему когтистых рук, похожих на ветви. Троллоку требовалось выиграть немного времени, чтобы добраться до какого-нибудь куста и отломить палку. Никакого другого оружия сейчас у Хазреда не было. Очевидно, все остальное он забыл в хижине болотной ведьмы. Он не мог вспомнить, что там случилось. Может быть, потом, когда будет поспокойнее, что-нибудь и придет а ум. Однако, зная повадки ведьм, Хазред не стал бы слишком рассчитывать на это. Если ведьме вздумалось украсть его память, глупо надеяться, что она вернет похищенное обратно.

Существа тихо скользили по траве, пытаясь окружить Хазреда и не позволить ему вооружиться. Они уже не раз бывали в подобных схватках и, уж конечно, догадывались о намерениях своего противника.

Высоко в небе послышался крик крылана, ему отозвался второй… Похоже, троллоки и впрямь угодили в западню. Только вот как это вышло? И куда подевалась болотная ведьма? Не ее ли рук это дело?

Хазред бросился на землю, скорее ощутив, нежели увидев атаку нового противника. Крылан пролетел низко у него над головой и чуть царапнул когтями спину троллока, однако серьезных ран ему не нанес. Глаза существа сверкнули яростью.

С хрустом отломилась ветка. Наконец-то! Хазред выпрямился, держа свое ненадежное оружие прямо перед грудью. Три тонконогие нежити плясали перед ним на болотной кочке. В какой-то миг Хазреду показалось, что эти создания просто танцуют, такими завораживающе грациозными выглядели их движения.

Он поскорее встряхнулся, отгоняя наваждение. Что за глупости! Молча Хазред набросился на них и ударил ближайшего к нему колом прямо в грудь. Мертвая плоть поддалась с отвратительным хрустом, и почти сразу же из сухих костей брызнули фонтаны очень темной, густой крови с явным запахом тухлятины. Хазред едва успел отскочить, в последнее мгновение высвободив кол.

Остальные двое продолжили пляску как ни в чем не бывало. Внезапно один из них остановился, запрокинул голову и испустил громкий, утробный вопль, и с неба отозвались тоскливыми кликами крыланы. Хазред едва успел отбить следующую атаку: тонконогий лягнул его шпорой - шипом, выраставшим прямо из ноги. Перекатившись по земле, Хазред перебил палкой шпору, а затем, поднявшись на коленях, изо всех сил ударил существо по голове.

Череп раскололся легко, как яйцо, и оттуда вытекла светло-зеленая жижа. Тонкие кривые руки твари' заскребли по груди, словно в слепой попытке очиститься от этой жижи…

– Болотный Дух!
– Хазред с трудом перевел дыхание и встал на ноги, опираясь на свою дубинку.

Тем временем Гирсу отбивался от двух крыланов, которые без устали бросались на него с небес. Извращенная красота была в их тонких, вытянутых телах с изящной женской грудью и тяжелыми мускулистыми бедрами. Кожистые крылья шумели, разгоняя воздух. Волосы Гирсу развевались, когда твари пролетали возле его головы, и он видел их лица, с темными провалами мертвых глаз, с жадными пухлыми ртами и капелькой крови, вытекшей из прокушенной от нетерпения губы. Они жаждали крови и убийства. Они ничего не знали, кроме полета и желания убивать. Такими они поднимались из тумана, из отравленных земель. Они были посланцами Кары богов, ее кожистыми крыльями, ее красотой - в том понимании красоты, которое доступно обычным существам… Ибо для той, которая излила на Лаар туманы и сделалась праматерью для всех умертвий, все ее дети одинаково прекрасны.

Впрочем, следует отдать Гирсу должное: как ни завораживала его своеобразная красота крылана, молодой троллок ни на мгновение не усомнился в том, что перед ним - лютый враг, подлежащий безусловному уничтожению. Такими вещами, как женская привлекательность, Гирсу не пронять, ведь он - истинный воин.

Один из крыланов с отчаянным визгом вдруг обрушился на землю. Существо прижало тонкие руки к скулам. Его длинное горло вибрировало, из распахнутых глаз струился ужас. Одно из крыльев лежало, отрубленное, на земле. Оно дергалось, как бы не веря в свою гибель, и пыталось если не взлететь, то хотя бы поползти. Черная кровь вытекала из раны на спине крылана.

Сразу пятеро умертвий подбежали к нему, заранее вытягивая языки. Крылан отбивался от них ногами. Припав к умирающему, умертвия рвали его зубами. Они тряслись от жадности, наслаждение от убийства было таким сильным, что у них сводило челюсти. «На помощь» крылану подоспел Хазред: два сильных колющих удара палкой в спины, и двое нежитей рухнули за землю. Крылан верещал не переставая, пока Гирсу - невозмутимый ко всякого рода страданиям, своим или чужим, - продолжал отбивать атаки второго.

Внезапно в темных зарослях поблизости зашумело, как будто там сердито ворочалось какое-то огромное существо. Нежити замерли на миг, прижимая к голове острые косматые уши.

А затем с пронзительными криками бросились бежать. Они мчались очень быстро, высоко вскидывая длинные тонкие ноги и в отчаянии размахивая руками. Один из тех, что напоминал кучу веток, рухнул, напоровшись на пень, и рассыпался; его плоть мгновенно растеклась вонючей лужей. Второй вскочил на спину рослому бегуну и приник к его спине гигантским горбом.

Огромная серая тень скользнула по небу, на краткий миг затмив луну и тотчас канув во мраке. Ведьмина сова! Эта колдовская птица действительно была огромной - размерами она могла потягаться с крыланом.