Серебряный змей в корнях сосны

Юдай пришел в себя позже. Его запястья кровоточили, на шее тоже остались тонкие, как от крыльев бабочки, порезы, пересекающиеся в подобии жуткого узора. Кровь пропитала белый воротник нижнего кимоно. Оммёдзи обменялись взглядами, но никто не произнес ни слова. Юдай использовал огненный талисман, чтобы поджечь сырые ветки, и когда они занялись, а пламя рыжими тенями заплясало на их бледных лицах, фусинец сказал:

– Спасибо. Что спас.

Он выталкивал слова изнутри чудовищным усилием, это было заметно по тому, как напрягалась его шея, как отрывисто и коротко звучали слова. Еще бы, ведь он благодарил ёкая. Да не простого, а того, кто имел наглость притворяться человеком в самом центре мира экзорцистов.

– Не стану скрывать, что получить благодарность от кого-то вроде тебя лестно для меня, – хмыкнул Хизаши и перевел немигающий взгляд на огонь, – но, если честно, мне все равно.

Рядом зашуршала листва, и Хизаши протянул руку к маленькой змейке, явившейся на его зов. Шершавое гибкое тельце ласково обвилось вокруг запястья, раздвоенный язык прошелся по кончикам пальцев. Учида Юдай смотрел – но молчал, и лишь когда змея уползла обратно в траву, спросил:

– Как давно ты стал человеком? И почему?

Хизаши смотрел на огонь, щурясь от слишком яркого света.

– Это долгая история, может, когда-нибудь мне придется ее рассказать, но уж точно не тебе.

– Я понимаю, о чем ты.

– Правда?

– В мире не так много людей, которым не страшно доверить свои тайны, – с затаенной печалью произнес Юдай. И, наверное, впервые Хизаши посмотрел на него как на равного. – Но ты уверен, что всегда был ёкаем?

Хизаши должен был ответить сразу и уверенно, ведь это то, в чем не было никаких сомнений, однако…

– Я всегда был ёкаем, – сказал он. – Всегда.

Но голос Кенты, зовущий его чужим именем, прозвучал в ушах, и Хизаши стало страшно.

Что, если все, в чем он был уверен, вдруг окажется ложью?

Они пришли к тому самому камню через два дня пути через Лисий лес.

За минувшие несколько лет он еще сильнее погрузился в землю, и вездесущий лишайник покрыл его ровную поверхность шершавой коркой. Но Хизаши все равно узнал место, где он повстречался с Куматани Кентой, тогда и не подозревая, насколько эта встреча окажется судьбоносной для них обоих. Но в тот дождливый ненастный день сбылось пророчество, данное бродячим предсказателем.

Учида Юдай уперся пяткой копья в землю и устало на него оперся.

– Все это время нам везло, – сказал он, хмуря смоляные брови. – Трудности начнутся сейчас.

– Если боишься трудностей, – привычно поддел Хизаши, – я не тяну тебя за собой. Дальше могу справиться и сам.

Он с трудом оторвал взгляд от старого камня и посмотрел на стелющуюся под ноги тропинку. Развилка действительно грозила стать препятствием, ведь в прошлый раз, чтобы попасть в Кёкан, они с Кентой бродили кругами до изнеможения и все равно оказались в Дзисин. И пусть тогда Хизаши этого и добивался, сейчас нельзя было допустить того же.

Учида вздохнул – с явным осуждением – и выпрямился.

– Ты сам понимаешь, что без меня тебе в Кёкан не попасть. Не знаю, что с тобой произошло и почему ты скован человеческим телом, но вижу, что это именно оковы, а не просто маска. И это значит, что ты слишком ёкай для того, чтобы считаться человеком, но слишком человечен для ёкая. Тебя не должно существовать, Мацумото Хизаши, или как там тебя в действительности зовут. Кёкан осторожны, они не станут рисковать, впуская тебя.

– Тогда с чего ты взял, что они впустят тебя?

– Чтобы быть Фусин, надо в первую очередь научиться честности. Я открыт и ничего не скрываю. Для Кёкан я не опасен.

Слова Учиды задели Хизаши, и он сильнее стиснул зубы, чтобы не ответить. Будь оно все проклято, но… Но Учида прав.

Слишком человечен для ёкая…

Это наказание оказалось слишком жестоко, даже хуже, чем Хизаши мнил в начале, когда проклинал богов, справедливых только к тем, кто вовремя склоняет голову. Он отвел взгляд и сжал пальцы под покровом широких рукавов потрепанного хаори.

– Хорошо, я понял. Прошу, позаботься о нас.

Наверное, Юдай слишком устал, потому что просто отвернулся и пошел по одной из тропинок дальше в лес.

Деревья здесь будто бы отличались от прежних, оставшихся за спиной, их стволы были толще, слой мха на них – гуще, и Хизаши ощущал, как давит на него их сила. Словно каждая сосна здесь – живая, хотя кому, как не ему, знать, что это правда. Это были чужие владения, где не очень-то любили человеческих гостей. Учида стал идти медленнее, будто выверял каждый шаг, боясь нарушить гармонию и навлечь на себя гнев здешних обитателей. А они наблюдали. Хизаши слышал перешептывание, тянущееся за ними шелковистым шлейфом, как волосы столичной красавицы. Хизаши не заметил, когда успел достать веер, и пальцы нервно крутили резные лакированные дощечки.

Он был почти уверен, что они, вопреки всему, идут в верном направлении, и тут увидел впереди тускло-красный проблеск в зелени раскидистых крон. Учида остановился.

– Похоже, это вход в школу, – сказал он.

– Не слишком ли просто? – усомнился Хизаши. – Уж больно напоминает приглашение.

Юдай расправил плечи и решительно направился к высокой старой тории, вросшей опорами во влажную удобренную почву, отчего казалось, что ее немного кренит вбок. Учида пока не видел, но Хизаши заметил сразу – они больше не были одни.

На перекладине тории, свесив роскошный хвост, лежала рыжая лисица и, казалось, дремала, положив узкую морду на скрещенные лапы. Но стоило Учиде пересечь невидимую черту, как раскосые глаза распахнулись, и в них вспыхнули янтарные огоньки.

Хизаши почувствовал, как дрогнуло пространство, впуская их в мир кицунэ, туда, где они были единственными хозяевами. Кажется, чтобы оказаться в школе оммёдо Кёкан, нужно было миновать хвостатых стражей.

Не позволив Учиде заговорить первым, Хизаши вышел вперед.

Лиса стеганула хвостом и грациозно спрыгнула на землю, тут же обратившись юной девушкой в рыжем кимоно с кленовыми листьями, бесстыже открывающем взгляду тонкие ключицы и краешек белоснежных плеч.

– Кто к нам пожаловал, – протянула она высоким тонким голоском. – Неужто думал, что кому-то вроде тебя будет позволено так просто разгуливать по нашему лесу?

У Хизаши дернулся было подбородок, но он заставил себя склонить голову перед хвостатой нахалкой.

– У нас важное дело к главе школы. Мы пришли просить о помощи.