Серенада для невесты
Шрифт:
— Не грусти, моя красавица, — проговорил ктото за ее спиной.
Ингебьерг обернулась. Рядом с ней стояла высокая статная женщина с седыми волосами под белой полотняной повязкой. Она была уже немолода, однако сохранила и величавость, и красоту. Это была Кристин, дочь Эйрика, кормилица Ингебьерг. Она вызвалась сопровождать свою молочную дочь в дальнюю страну, прекрасно зная, что никогда не вернется оттуда. Ингебьерг была благодарна старой женщине за это.
— Ты же не оставила свое сердце дома, так что зачем тебе печалиться? — спросила Кристин. — Или песни молодого Эрленда были приятны тебе?
Ингебьерг покраснела. Эрленд, бесспорно, красив, но все же ее сердце не билось учащенно при виде его. Кристин все знала без слов — у девушки не было от нее секретов.
— Когдато в молодости я видела мужчин той страны, куда мы едем, — продолжила Кристин. — Они красивы и мужественны. И чтото подсказывает мне, моя Ингебьерг, что один из них завоюет твое сердце, и ты больше не будешь с тоской вспоминать о доме.
Девушка вздохнула. Нелепыми казались сейчас слова Кристин, тяжело было поверить в то, что боль в душе когданибудь пройдет.
— А сейчас тебе лучше пойти переодеться, — сказала Кристин. — Олаф говорит, что конец путешествия уже близок… Ты же хочешь предстать перед своим женихом красивой?
Ингебьерг склонила голову. Да, она должна быть красивой. Разве не ее красота — причина того, что она навсегда покинула отчий дом?
Вооруженный отряд королевских конников прискакал в город поздно вечером. Засидевшиеся в тавернах жители заволновались. Сейчас война ведется на суше, а не на воде, но кто знает, может быть, светловолосые викинги опять вздумали напасть на Британские острова, или же французам не дают покоя богатства короля Эдуарда… Нет, нынче опасно жить у моря — того и гляди налетят захватчики и придет конец мирному житью. Но знающие люди поспешили успокоить — конники прискакали, чтобы достойно встретить прекрасную скандинавскую деву, невесту самого короля!
— И охота вам болтать! — хмуро проговорил высокий светловолосый рыцарь, по всей видимости начальник прибывших конников. Он обвел присутствующих в таверне мрачным взглядом. — Будто не знаете, что у короля есть жена! Скандинавская дева станет невестой графа Шафтсбери, родича короля.
Жители возбужденно загалдели, обсуждая невероятную новость. Будет о чем рассказать сегодня женам! Хмурый рыцарь присел к столу и заказал три кувшина вина для своих воинов. Пузатый трактирщик поторопился — нечасто у него останавливались важные господа из Лондона. Рыцарь с неприязнью разглядывал низкую залу трактира с закопченным потолком, где едва можно было дышать изза свечной гари и испарений человеческих тел. В какую дыру забросила его судьба! Только неделю назад он пировал за королевским столом, и сейчас, повинуясь приказу, очутился в этой Богом забытой дыре.
Сэр Ричард Воксхолл был беден и честолюбив. Именно честолюбие помешало ему следовать жребию, уготовленному младшему сыну разорившейся дворянской семьи. Юный Дик не захотел стать священником, а предпочел поступить на службу к королю. Там он случайно столкнулся с Робертом Шафтсбери, вассалами которого являлась его семья. Роберт взял смышленого юношу под свое покровительство, и с тех пор они были неразлучны, напоминая скорее двух друзей, чем слугу и господина. Но порой граф Шафтсбери все же вспоминал о своем праве приказывать. Как, например, сейчас, когда он отправил Ричарда в этот городишко, куда по обычаю приставали ладьи скандинавов в их редкие визиты в Англию.
— Выпей с нами, Дик, — пьяно захохотал его сосед, подвигая к нему кувшин. — Вино, правда, дрянное, но крепкое, и служанки здесь прехорошенькие!
Ричард поморщился. Спутники, которых граф подобрал ему для этого путешествия, были ему не по вкусу — грубые, необразованные мужланы, волей случая попавшие в конный отряд короля. Но дрались они отменно, и Ричард уже неоднократно убеждался в их храбрости, поэтому приходилось мириться с их обществом. Они охотно подчинялись ему, потому что Воксхолл был справедлив и хорошо заботился о них, однако Ричард не пользовался их любовью. Они не понимали и порой посмеивались над ним. Что стоит рыцарь, умеющий разбирать написанное?
— Не печалься, Воксхолл, мы скоро
уедем отсюда! — выкрикнул ктото из его отряда. — Только дождемся красотку, и ты вернешься к своим рукописям…Громовой хохот был ему ответом. Белокожий Ричард покраснел от досады. Да, осталось совсем чутьчуть, и неприятное поручение будет выполнено.
Перед Ингебьерг раскинулась зеленая страна. Темнело, и она не могла в подробностях разглядеть деревянные постройки на берегу. Все чужое, незнакомое, но как же все интересно… Потемневшими от напряжения глазами она всматривалась вперед, а моряки Олафа тем временем готовились пристать к берегу. Гдето там ее поджидает неведомый жених, и к собственному удивлению девушка чувствовала, что к страху примешивается и любопытство.
Верная Кристин стояла рядом и изредка поглядывала на Ингебьерг. Никогда девушка не была так хороша, как сейчас, когда волнение зажгло ее глаза, а морской ветер раскрасил щеки румянцем. Любой мужчина сойдет с ума, увидев ее, размышляла старая кормилица, и на душе у нее становилось тоскливо.
Весть о том, что показались ладьи норвежцев, пришла вечером. Конники поспешно бросились на берег, любопытные горожане охотно сопровождали их. Ричард остановился на холме и приложил ладонь ко лбу. Так и есть, три корабля неторопливо приближались к берегу. Ричард приосанился и с достоинством, подобающим посланнику короля, стал спускаться вниз. Воины и горожане следовали за ним. Первым на берег сошел Олаф. Ричард знал старого скандинава и дружески приветствовал его. Олаф оглядел встречающих и не нашел среди них жениха. Резкие необдуманные слова были готовы сорваться с его губ, как вдруг по толпе встречающих пронесся стон восхищения. Олаф обернулся и увидел, что рядом с ним стоит Ингебьерг, и взоры всех прикованы к ней.
Прекрасна была норвежская дева в этот предзакатный час. Ее густые золотистые волосы, спускавшиеся ниже талии, трепетали на ветру. Нарядное темносинее платье, специально выбранное, чтобы оттенять глаза, подчеркивало статность ее девической гибкой фигуры. Без смущения смотрела красавица на разношерстную толпу перед собой — на ремесленников в замасленной одежде, оборванных нищих, богачей в бархатных кафтанах и добротных плащах, на женщин в жемчугах и ярких платьях, суровых воинов в латах. Все высыпали поприветствовать Ингебьерг. Девушка почувствовала, как страхи ее отступают: и в этих глазах, как и дома, она видела любование и восхищение, а также капельку зависти и злобы…
Люди везде одинаковы, невольно подумала она. Вдруг Ингебьерг вздрогнула. Ее взгляд упал на молодого воина, который стоял впереди. Даже странно, что она сразу не заметила его. Воин был высок и широкоплеч, волосы его были цвета созревшей пшеницы, а глаза отливали сталью. Земля закружилась у девушки под ногами, когда она встретилась глазами с молодым англичанином, и если бы Кристин не поддержала ее, она непременно пошатнулась бы.
Норвежцы продолжали высаживаться на берег и вытаскивать тюки товара, а Ричард попрежнему стоял, не в силах вымолвить ни слова. Небывалое оцепенение охватило его. Он, казалось, не замечал больше ни кораблей, ни Олафа, ни воинов, ни моряков, ни земли, ни моря, ни неба. Он не слышал, что ему говорили, не понимал, что ведет себя странно. В одно мгновение все изменилось для него. Он не знал, как зовут скандинавскую деву, не знал ее языка и семьи, но твердо ощущал, что теперь судьба его неразрывно связана с нею…
Наконец англичанин заговорил. У него был красивый мелодичный голос, и Ингебьерг подумала, что никогда не слышала ничего прекраснее. Олаф ответил ему на его языке. Он повернулся к женщинам и знаком показал, что им надо следовать за молодым воином. Ингебьерг ног не чуяла под собой. Неужели этот светловолосый рыцарь предназначен ей в мужья? Сердце радостно забилось, и девушка даже не удивилась тому, как быстро были забыты тяготы путешествия и тоска по дому. Все ее существо было охвачено блаженным восторгом, Ингебьерг хотелось петь. Все вокруг казалось ей изумительным, даже эти люди в плохой одежде, бросающие на нее завистливые взгляды.