Сергей Михалков

* * *

Дяде Степе, как нарочно. На дежурство надо срочно. Кто сумел бы по пути Постового подвезти? Говорит один водитель. Молодой автолюбитель: — Вас подбросить к отделенью Посчитал бы я за честь, Но, к большому сожаленью. Вам в «Москвич» мой не залезть! — Эй, Степанов! Я подкину, — Тут другой шофер позвал. — Залезай ко мне в машину — В многотонный самосвал!

* * *

В «Детском мире» — магазине, Где игрушки на витрине, — Появился хулиган. Он салазки опрокинул. Из кармана гвоздик вынул. Продырявил барабан. Продавец ему: — Платите! — Он в ответ: — Не заплачу! — В отделение хотите? — Отвечает: —Да, хочу! Только вдруг у хулигана Сердце екнуло в груди: В светлом зеркале Степана Он увидел позади. — В отделение хотите? — Что вы! Что вы! Не хочу! — Деньги в кассу заплатите! — Сколько нужно? Заплачу! Постовой Степан Степанов Был грозой для хулиганов.

* * *

Как-то утром, в воскресенье. Вышел Степа со двора. Стоп! Ни с места! Нет спасенья: Облепила детвора. На начальство смотрит Витя, От смущенья морщит нос: — Дядя Степа! Извините! — Что такое? — Есть вопрос! Почему, придя с Балтфлота, Вы в милицию пошли? Неужели вы работу Лучше этой не нашли? Дядя Степа брови хмурит. Левый глаз немного турит. Говорит: — Ну что ж, друзья! На вопрос отвечу я! Я скажу вам по секрету. Что в милиции служу Потому, что службу эту Очень важной нахожу! Кто с жезлом и с пистолетом На посту зимой и летом? Наш советский постовой — Это тот же часовой! Ведь недаром сторонится Милицейского поста И милиции боится Тот, чья совесть не чиста. К сожалению, бывает, Что милицией пугают Непослушных малышей. Как родителям не стыдно? Это глупо и обидно! И когда я слышу это, Я краснею до ушей… У ребят второго класса С дядей Степой больше часа Продолжался разговор. И ребята на прощанье Прокричали: — До свиданья! До свиданья! До свиданья! Дядя Степа — Светофор!

Мой секрет

В этой удивительной Стране, Где я увидел свет. Как многим, исполнялось мне И пять, и десять лет. В Стране Фантазий и Проказ И озорных Затей Когда-то каждый был из нас Одним из тех детей. Все те, кто рос тогда со мной И набирал года, Однажды с этою Страной Простился навсегда. Держава Детства далеко Осталась позади. «Хочу назад!» — сказать легко. Попробуй попади! А я могу! Но свой секрет Я не открою вам, Как я уже десятки лет Живу и тут, и там. Мне стоит лишь собрать багаж! А долго ли собрать Бумагу, ручку, карандаш И общую тетрадь? И вот уже я в той Стране, Где я увидел свет, И, как ни странно, снова мне И пять, и десять лет.

Калеки в библиотеке

Открыт в библиотеке Больничный книжный зал. Какие тут калеки!.. Ах, кто бы только знал! Лежат они, бедняги. На полках вдоль стены, И в шелесте бумаги Их жалобы слышны: — Вчера мои страницы Листал один студент: Мне вырезал таблицы Какой-то инструмент! Была я четверть века Читателям верна, А без таблиц — калека, Кому теперь нужна?! — Я жертва аспиранта! — Печальный слышен стон. — В науку без таланта Решил прорваться он: Сначала он по строчкам Меня переписал. Потом, поставив точку, Вдруг взял и искромсал! Немало диссертаций, Что у меня в долгу… Но жить без иллюстраций Я просто не смогу… — А мне как быть, соседка? — Вздохнул тяжелый Том. — Я выдавался редко. Да и не всем притом! Недавно в зал читальный Пришел один доцент. Он предъявил нахально Чужой абонемент! Я выдан был нахалу — Он взял меня, как зверь… А что со мною стало. Вы видите теперь… Раскрылся Том старинный (Он, к счастью, был спасен!). И страшною картиной Был каждый потрясен: Под стать татуировке, С полей его страниц Глядели зарисовки: И женские головки, И клювы разных птиц… Стоят в библиотеке На полках вдоль стены Те книги, что навеки Людьми оскорблены. Не теми, что над книгой Задумчиво сидят, А теми, что на книгу Как хищники глядят. Ни должностью, ни званьем — Ни тем и ни другим Ни на одном собранье Не оправдаться им!

Мы с приятелем

Мы с приятелем вдвоем Замечательно живем! Мы такие с ним друзья — Куда он, Туда и я! Мы имеем по карманам: Две резинки, Два крючка, Две больших стеклянных пробки. Двух жуков в одной коробке, Два тяжелых пятачка. Мы живем в одной квартире. Все соседи знают нас. Только мне звонить — четыре, А ему — двенадцать раз. И живут в квартире с нами Два ужа И два ежа, Целый день поют над нами Два приятеля-чижа. И про наших двух ужей. Двух ежей И двух чижей Знают в нашем новом доме Все двенадцать этажей. Мы с приятелем вдвоем Просыпаемся, Встаем, Открываем настежь двери, В школу с книжками бежим… И гуляют наши звери По квартирам по чужим. Забираются ужи К инженерам в чертежи. Управдом в постель ложится И встает с нее дрожа: На подушке не лежится — Под подушкой два ежа! Раньше всех чижи встают И до вечера поют. Дворник радио включает — Птицы слушать не дают! Тащат в шапках инженеры К управдому Двух ужей, А навстречу инженерам Управдом несет ежей. Пишет жалобу сосед: «Никому покою нет! Зоопарк отсюда близко. Предлагаю: всех зверей Сдать юннатам под расписку По возможности скорей». Мы вернулись из кино — Дома пусто и темно. Зажигаются огни. Мы ложимся спать одни. Еж колючий. Уж ползучий, Чиж певучий — Где они? Мы с приятелем вдвоем Просыпаемся, Встаем, По дороге к зоопарку Не смеемся, не поем. Неужели зоосад Не вернет зверей назад? Мы проходим мимо клеток. Мимо строгих сторожей. Сто чижей слетают с веток. Выбегают сто ежей. Только разве отличишь. Где какой летает чиж! Только разве разберешь. Где какой свернулся еж! Сто ужей на двух ребят Подозрительно шипят. Сто чижей кругом поют, Сто чижей зерно клюют. Наши птицы, наши звери Нас уже не узнают. Солнце село. Поздний час. Сторожа выводят нас. — Не пора ли нам домой? Говорит приятель мой. Мы такие с ним друзья — Куда он, Туда и я!

Находка

Я выбежал на улицу. По мостовой пошел. Свернул налево за угол И кошелек нашел. Четыре отделения В тяжелом кошельке. И в каждом отделении Пятак на пятаке. И вдруг по той же улице, По той же мостовой Идет навстречу девочка С поникшей головой. И грустно смотрит под ноги. Как будто по пути Ей нужно что-то важное На улице найти. Не знает эта девочка. Что у меня в руке Ее богатство медное В тяжелом кошельке. Но тут беда случается, И я стою дрожа: Не нахожу в кармане я Любимого ножа. Четыре острых лезвия Работы не простой. Да маленькие ножницы, Да штопор завитой. И вдруг я вижу: девочка Идет по мостовой. Мой ножик держит девочка И спрашивает: —Твой? Я нож беру уверенно, Кладу в карман его. Проходит мимо девочка, Не знает ничего. И грустно смотрит под ноги. Как будто по пути Ей нужно что-то важное На улице найти. Не знает эта девочка. Что у меня в руке Ее богатство медное В тяжелом кошельке. Я бросился за девочкой, И я догнал ее, И я спросил у девочки: — Твое? Скажи, твое? — Мое, — сказала девочка. — Я шла разинув рот. Отдай! Я так и думала, Что кто-нибудь найдет.

Зяблик

Хотел иметь я птичку И денег накопил, И вот на Птичьем рынке Я Зяблика купил. Сидел мой Зяблик в клетке И зернышки клевал И, как в лесу на ветке, Все пел и распевал. Ребята заход или На Зяблика смотреть, И каждому хотелось Такого же иметь. Я с Зябликом возился, Хоть было много дел. А через две недели Певец мне надоел. Однажды я за город Уехал на три дня, И он на это время Остался без меня. Когда же из деревни Вернулся я домой, Лежал в пустой кормушке Голодный Зяблик мой. Я спас его от смерти — Я выходил его И выпустил на волю Живое существо. Хотят ко дню рожденья Мне подарить щенка, Но я сказал: «Не надо! Я не готов пока!»

Чудо

Папа, мама, брат и я — Это наша вся семья. Брату только двадцать лет, А посмотришь: дед как дед! Папа — бритый — молодой, А братишка с бородой. Не простая бороденка, А такая борода, Что железная гребенка Даже гнется иногда. Папа волосы стрижет, А братишка бережет — На лице среди волос Виден только острый нос. Папа просит, мама просит: — Федя, милый, постыдись! Кто такие космы носит? Ну, побрейся! Постригись! Брат сопит, не отвечает И, по правде говоря, На глазах у нас дичает. Превращаясь в дикаря. Только вдруг случилось чудо: Появилась в доме Люда… Смотрим: Федя изменился. Что-то с ним произошло. Он подстригся и побрился Волосатикам назло. Чистит ногти, моет руки, Каждый вечер гладит брюки — Джинсы снял, надел костюм, Вообще взялся за ум! — Эй, старик, — спросил я брата, В этом Люда виновата? — Усмехнулся брат в ответ, Не сказал ни «да», ни «нет». Но теперь уж нам не трудно Разгадать его секрет!

Фома

В одном переулке Стояли дома. В одном из домов Жил упрямый Фома. Ни дома, ни в школе. Нигде никому — Не верил Упрямый Фома Ничему. На улицах слякоть, И дождик, И град. — Наденьте галоши. — Ему говорят. — Неправда, — Не верит Фома, — Это ложь… — И прямо по лужам Идет без галош. Мороз. Надевают ребята коньки. Прохожие подняли воротники. Фоме говорят: — Наступила зима. — В трусах На прогулку выходит Фома. Идет в зоопарке С экскурсией он. — Смотрите, — ему говорят, — Это слон. — И снова не верит Фома: — Это ложь. Совсем этот слон На слона не похож. Однажды Приснился упрямому сон. Как будто Шагает по Африке он. С небес Африканское солнце печет. Река под названием Конго Течет. Подходит к реке Пионерский отряд. Ребята Фоме У реки говорят: — Купаться нельзя: Аллигаторов тьма. — Неправда! — Друзьям отвечает Фома. Трусы и рубашка Лежат на песке. Упрямец плывет По опасной реке. Близка Аллигатора хищная пасть. — Спасайся, несчастный. Ты можешь пропасть! Но слышен Ребятам Знакомый ответ: — Прошу не учить, Мне одиннадцать лет! Уже крокодил У Фомы за спиной. Уже крокодил Поперхнулся Фомой: Из пасти у зверя Торчит голова. До берега Ветер доносит слова: — Непра… Я неве…— Аллигатор вздохнул И, сытый, В зеленую воду нырнул. Трусы и рубашка Лежат на песке. Никто не плывет По опасной реке. Проснулся Фома, Ничего не поймет… Трусы и рубашку Со стула берет. Фома удивлен, Фома возмущен: — Неправда, товарищи. Это не сон! Ребята, Найдите такого Фому И эти стихи Прочитайте ему.

Тридцать шесть и пять

У меня опять: Тридцать шесть и пять! Озабоченно и хмуро Я на градусник смотрю: Где моя температура? Почему я не горю? Почему я не больной? Я здоровый! Что со мной? У меня опять: Тридцать шесть и пять! Живот потрогал — не болит! Чихаю — не чихается! И кашля нет! И общий вид Такой, как полагается! И завтра ровно к девяти Придется в школу мне идти И до обеда там сидеть — Читать, писать и даже петь! И у доски стоять, молчать. Не зная, что же отвечать… У меня опять: Тридцать шесть и пять! Я быстро градусник беру И меж ладоней долго тру, Я на него дышу, дышу И про себя прошу, прошу: «Родная, миленькая ртуть! Ну, поднимись еще чуть-чуть! Ну, поднимись хоть не совсем — Остановись на «тридцать семь»!» Прекрасно! Тридцать семь и два! Уже кружится голова! Пылают щеки (от стыда!)… — Ты нездоров, мой мальчик? — Да… Я опять лежу в постели — Не велели мне вставать. А у меня на самом деле — Тридцать шесть и пять!