Серийные убийства в странах Европы. Хроники подлинных уголовных расследований

Прежде всего, доктор Гулл никак не соответствовал представлениям о наёмном киллере. В 1887 г. он перенёс инсульт и летом следующего года ещё далеко не оправился. Понимая это, Стоуэлл взялся конструировать возможные картины убийств и пришел к выводу, что Гулл совершал преступления в… запряжённом лошадьми омнибусе. В этом своеобразном морге он спокойно разделывал женские тела, а потом выбрасывал их в различных частях Уайтчепела.

Согласитесь, это очень забористая фантазия! Представить реализацию на практике подобного замысла очень сложно. Кроме того, допущение Томаса Стоуэлла о существовании омнибуса-«морга» вступало в прямое противоречие с результатами всех медицинских заключений, сделанных во время убийств в Уайтчепеле. Напомним, что медики, осматривавшие тела погибших женщин, приходили к однозначному заключению, что местом совершения преступления являлось именно место обнаружения тела, другими словами, они утверждали, что посмертные перемещения останков не осуществлялись. Кроме того, опросом свидетелей было точно установлено, что никакого омнибуса на месте преступления не было. Если бы таковой действительно существовал, полиция непременно бы об этом узнала.

Но существовало и другое соображение, уничтожавшее версию Стоуэлла, что называется, на корню. Дело в том, что брак принца Алберта с Энни Крук (даже если допустить, что он действительно был заключён) не мог служить для принца сколь-нибудь серьёзной преградой в решении вопроса о престолонаследии. Мало того, что сам по себе этот вопрос был весьма абстрактен, поскольку его бабка и отец были живы, так сама английская правовая система давала в распоряжение принца Алберта прекрасную возможность юридически корректно закончить тяготившие его отношения с неблагородной женщиной. Дело в том, что «Акт о браках», принятый королём Георгом Третьим, считал юридически ничтожным всякое бракосочетание наследника престола, заключённое до достижения им 25 лет без согласия Монарха. Таким образом, для английского права принц Алберт продолжал оставаться холостяком.

Другими словами, принц имел совершенно законный способ покончить с компрометирующими его отношениями, не прибегая к убийству нежелательных свидетелей.

Тем не менее, гипотеза о причастности принца к убийствам в Уайтчепеле, видимо, в силу её скандальности, оказалась весьма живучей. Уже в 80-х годах прошлого столетия она претерпела дальнейшую эволюцию, в результате которой роль доктора Гулла стала приписываться некоему Джеймсу (более известному как Джем) Кеннету Стивену. Этот молодой человек, являвшийся якобы некоторое время гомосексуальным партнёром принца Алберта, совершал убийства в Уайтчепеле с целью отомстить принцу после ссоры. Версия эта, достойная самых дешёвых бульварных газетёнок, представляется ещё менее обоснованной, нежели гипотеза о причастности к убийствам доктора Гулла. Здесь она упоминается единственно с той целью, чтобы дать представление о том разбросе версий, которые существуют относительно личности «Джека-потрошителя».

Нельзя пройти мимо весьма любопытной версии американской писательницы Патрисии Корнвелл, изложенной ею в книге «Портрет убийцы. Джек-потрошитель – дело закрыто». На свои изыскательские работы Корнвелл потратила более 6 млн. долларов и амбициозно заявила, что разработанная ею гипотеза бесповоротно ставит точку в вопросе личности «Джека-потрошителя».

Патрисия Корнвелл пришла к выводу, что английский художник Уолтер Сикерт являлся тем самым неразоблачённым «убийцей из Уайтчепела», которого безуспешно искала полиция Лондона. Свой вывод автор обосновывала тем, что ей в результате тщательного анализа переписки художника (а она сумела приобрести в личное пользование 55 его писем и ознакомилась со многими документами из архивов и частных собраний) удалось найти условный знак, которым Сикерт помечал отправляемые письма. Такие знаки присутствуют в его письмах, отправленных отцу и жене в период 1885 – 1888 гг. После 1888 г. условные знаки исчезают из переписки Сикерта. Точно такой же знак присутствует в одном из писем, приписываемых «Джеку-потрошителю». Кроме того, некоторые обороты речи из писем Сикерта совпадают с теми выражениями, что можно видеть в этих самых письмах.

Развивая свою концепцию, Патрисия Корнвелл указывает на то, что во время убийств в Уайтчепеле Сикерту исполнилось 28 лет, он имел аккуратные усики и был брюнетом, его комплекция и рост вполне соответствовали словесному портрету «Джека-потрошителя».

Уолтер Сикерт, по версии писательницы Патрисии Корнвелл, как раз и был «Джеком-потрошителем».

Сикерт знал многих лондонских проституток, которых регулярно приглашал в качестве моделей. Это, по мнению Корнвелл, свидетельствует о том, что художник имел определённый опыт общения с этой категорией лиц и знал, как лучше организовать на них нападение. Сикерт скончался в 1942 г. задолго до того, как родилась версия о его причастности к убийствам в Уайтчепеле, и потому в свою защиту ничего сказать не мог.

Один из известных специалистов по истории криминалистики, полицейский в отставке, автор четырёх книг о «Джек-потрошителе» Стюарт Эванс отозвался об изысканиях Патрисии Корнвелл с откровенным пренебрежением: «Полная ерунда!» И в самом деле, американская писательница своей гипотезой вступила в противоречия со многими устоявшимися взглядами без должного тому обоснования. Внимательный читатель настоящего очерка и сам сможет без труда отыскать в гипотезе Корнвелл не менее двух серьёзных противоречий таким аксиомам, которые никем из специалистов по «убийствам в Уайтчепеле» сомнению теперь не подвергаются. Нельзя отделаться от мысли, что свои 6 млн. долларов Патрисия Корнвелл потратила совершенно впустую.

Исключительно интересной представляется история версии Майкла Баррета, впервые прозвучавшая в 1992 г.

Начало этой истории было интригующим. Баррет, молодой торговец металлоломом из г. Ливерпуля, сообщил журналистам, что располагает дневником некоего Джеймса Мейбрика, из содержания которого можно заключить, что именно Мейбрик являлся «Джеком-потрошителем». Сам Баррет не был историком, и казалось невозможным, чтобы человек весьма далёкий от криминалистики и истории взялся подделать записи в 300-страничном альбоме викторианской эпохи. Происхождение дневника проследить оказалось довольно сложно: Баррет утверждал, что получил альбом от своего друга Энтони Деверека. Последний скончался за год до заявления Баррета и потому слова его подтвердить не мог. Семья Деверека утверждала, что не знала о существование дневника Мейбрика.

Сама по себе личность этого человека представляет определённый интерес и заслуживает отдельного рассказа. Преуспевающий предприниматель Джеймс Мейбрик сколотил своё состояние на прямых поставках американского хлопка в Великобританию после окончания Гражданской войны в США. Закупочная контора Мэйбрика в штате Вирджиния отгружала хлопок с наименьшей себестоимостью, и в течение 1870-х годов состояние предпринимателя росло как на дрожжах. Свободные капиталы Мэйбрик помещал на европейских биржах, что приносило новые доходы. Деньги шли к деньгам. В сорок лет миллионер женился на 18-летней Флоренс Чендлер, ставшей матерью двух его детей. В 1880-х годах началась затяжная полоса неудач Мейбрика: он терял деньги на бирже, стал жаловаться на прогрессирующую болезнь печени. За 15 лет до того, будучи в США, он перенёс малярию, которую лечил мышьяком и стрихнином. Теперь последствия этого варварского лечения проявились со всей очевидностью. Стареющий Мейбрик быстро терял интерес к делам, в конце концов, он забросил активную работу в сфере торговли и в 1888 г. купил роскошный особняк в престижном районе Ливерпуля. Там он уединился со своей семьёй. Идиллии, впрочем, не получилось. К этому времени проявились давняя зависимость Джеймса от морфия и последствия его беспутного поведения в прежние годы. Супруга и дети не без удивления узнали, что Мейбрик уже давно имел любовницу, от которой прижил ребёнка. Негодующая Флоренс – надо сказать, весьма миловидная дама! – разорвала отношения с мужем и стала жить с молодым любовником. Эта ситуация, весьма напоминавшая нынешние бразильские телесериалы, разрешилась скоропостижной смертью Джеймса, последовавшей 11 мая 1889 г. Лечащий врач Мейбрика заподозрил ошибку провизора, продавшего раствор морфия не той концентрации, какой следовало, и потребовал анатомического исследования…

К всеобщему удивлению вскрытие обнаружило в желудке погибшего не морфий, а… мышьяк. Полицейское расследование было скорым. Когда стало известно, что Флоренс менее чем за месяц до смерти мужа дважды покупала мышьяк, её тут же арестовали. Мотив был очевиден. Жёны-отравительницы вовсе не такая редкость, как может подумать неосведомлённый человек. По забавному стечению обстоятельств судил Флоренс отец упоминавшегося в настоящем очерке Джеймса Кеннета Стивена – гомосексуального любовника принца Алберта. Флоренс Мейбрик за отравление мужа была приговорена к смертной казни, в тюрьме она пробыла 15 лет.

Такова вкратце событийная канва. В контексте настоящего очерка важно подчеркнуть то, что обстоятельства жизни Мейбрика вполне соответствовали фактическим обстоятельствам преступлений в Уайтчепеле в 1888 г. Отравление Джорджа прекрасно объясняло тот факт, что серия убийств не имела продолжения после прекращения в ноябре 1888 г. Сам дневник содержал множество разнообразных деталей, связанных с особенностями преступлений «Джека-потрошителя» и производил сильное впечатление.

Понятно, что появление такого документа привлекло к нему огромное внимание специалистов самого разного профиля. Целая команда экспертов Скотланд-Ярда занималась проверкой представленного Майклом Барретом документа. Анализ бумаги и обложки показал, что дневник написан на подлинном альбоме для записей второй половины 19-го столетия. Вместе с тем букинисты с уверенностью свидетельствовали, что такого рода альбомы весьма нередки. Первые страницы дневника отсутствовали, что выглядело довольно подозрительно. Графологи отметили, что почерк выглядит подделкой под манеру письма викторианской эпохи, с характерными для того времени росчерками и виньетками. Вместе с тем, сравнение почерка лица, писавшего дневник, с почерком Майкла Баррета показало, что не он сделал все эти записи. Насчёт датировки времени изготовления чернил мнения специалистов свелись к тому, что для написания дневника были использованы чернила не современные, но всё же гораздо более позднего происхождения, нежели 80-е года 19-го столетия.

Весьма важной представляется экспертиза содержания текста. Многие компетентные историки отметили большое количество различных анахронизмов, допущенных автором. Вместе с тем, в тексте не было очевидных «ляпов», которые мог бы допустить человек, незнакомый с теми предметами, о которых он писал. В некоторых деталях описанных убийств автор серьёзно противоречил объективным данным полиции. Особенно это касается последнего убийства «Джека-потрошителя», когда преступник получил возможность сполна предаться своим фантазиям, запершись в одной комнате с Мэри Келли. Например, дневниковая запись утверждала, что преступник отбросил ключ от двери подальше от кровати. На самом деле убийца взял его с собой и закрыл им дверь на замок. Отрезанные фрагменты тела Мэри Келли были разложены совсем не так, как это было описано в дневнике. Вместе с тем, ряд психологов отметили, что значение такого рода противоречий не следует преувеличивать; люди, находящиеся в состоянии аффекта, очень часто с большим трудом могут восстановить последовательность событий и притом помнят их в самых общих чертах. Многие детали экстраординарных событий зачастую воспринимаются и воспроизводятся их участниками не так, как они происходили на самом деле. Причина такого несоответствия кроется в специфике работы психики, а отнюдь не в злом умысле.