Серийные убийства в странах Европы. Хроники подлинных уголовных расследований
Шрифт:
Поспешное уничтожение надписи на стене дома по Гоулстон-стрит вызвало массу нареканий в адрес начальника полиции. Широкое распространение получила точка зрения, озвученная детективом Уолтером Дью, который следующим образом охарактеризовал происхождение надписи: «… (это) неконтролируемый жест еврея, переживающего эйфорию от кровавого триумфа». Обвинения начальника полиции метрополии в некомпетентности в конечном итоге спровоцировали его скорый уход на пенсию.
Уже в октябре в полицию обратился ещё один человек, оказавшийся весьма важным свидетелем. Джозеф Лавенд вышел из клуба «Империал» в 01:35 в ночь на 30 сентября и направился домой через Майнтр-сквеар. На площади он увидел живо разговаривавшую пару – мужчину и женщину. Лица женщины свидетель не разглядел, но уверенно опознал одежду Кэтерин Эддоус. Полиция пришла к выводу, что Лавенд видел женщину не более чем за 10 минут до её убийства. Поэтому его описание собеседника Эддоус было расценено как очень важное.
Джозеф Лавенд заявил, что собеседник Кэтти Эддоус был среднего роста, молод (возраст свидетель
В течение первой недели октября лондонская полиция продемонстрировала необыкновенную активность в расследовании убийств.
Уже после обеда 30 сентября 1888 г. полиция начала распространять по всему Лондону листовки следующего содержания:
«Полиция информирует население.
Утром в пятницу 31 августа, в субботу 8 сентября и в воскресенье 30 сентября 1888 г. были убиты женщины в районе Уайтчепел неким лицом, предположительно проживающим либо в этом районе, либо в непосредственной близости к нему. Если Вам известно о любом лице, которое может вызвать подозрение, предлагаем немедленно обратиться в ближайший полицейский участок либо в Центральное управление полиции.
30 сентября 1888 г.»
Оперативное появление такой листовки следует по праву поставить в заслугу руководству лондонской полиции. Вообще, подобное широкое официальное информирование общественности можно считать исключительным для того времени. Такой приём нередко бывает весьма эффективен, во всяком случае, мировой опыт даёт примеры замечательной результативности подобного взаимодействия властей и населения, в том числе и при розысках серийных преступников. Практика сыска обогатилась этим замечательным приёмом именно со времён поисков «убийцы из Уайтчепела». Примечательно, что полиция не стала высокомерно пренебрегать помощью непрофессионалов, а напротив, сама обратилась за помощью к людям. Замечательный пример отказа от пресловутой «корпоративной солидарностью» в интересах делах.
Упомянутая листовка распространялась в Лондоне на протяжении всего октября 1888 г.; всего было роздано более 80 тыс. экземпляров этого обращения.
Полицейские новации отнюдь не исчерпывались публикацией листовки. Ещё одним приёмом, достойным упоминания, явилось применение «манка» – ложной жертвы, призванной спровоцировать нападение преступника. Опять-таки, впервые в истории мирового сыска, Скотланд-Ярд выпустил на улицу «подставную жертву». Это был полицейский-мужчина (притом боксёр), наряженный в женское платье и соответствующим образом гримированный. Первый блин оказался комом, в Уайтчепеле быстро поняли, что на улицах появился мужчина, ряженый женщиной, и это вызвало массу насмешек над полицией. На подобный приём смотрели как на курьёз, как на признание полицией собственного бессилия, но прошедшие десятилетия доказали несправедливость суждений жителей Уайтчепела. Использование «подставных жертв» сделалось общеупотребительной практикой в работе полицейских и специальных служб всего мира, и хотя практика подобных операций претерпела с 1888 г. значительные усовершенствования, всё-таки своим появлением она обязана именно следствию по «делу убийцы из Уайтчепела».
Была и ещё одна любопытная новация. В состав полицейских патрулей впервые в истории Англии (да и мира, пожалуй) были включены кинологи с собаками. Предполагалось, что это новшество позволит быстро разоблачить убийцу по запаху свежей крови на его руках и одежде в том случае, если он дерзнёт совершить новое преступление.
Сплошной проверке подверглись все скотобойни и колбасные цеха в Уайтчепеле; полиция считала, что убийца как-то связан с одним из таких цехов. В этом сыщиков убеждало не только мастерское владение ножом, которое убийца продемонстрировал уже неоднократно, но и график нападений: все они произошли либо вечером в пятницу, либо в уик-энд. Последнее соображение косвенно указывало на то, что остальные дни недели убийца занят на работе. Всего полицейские провели формальные допросы владельцев 76 скотобоен и колбасных цехов. Общее же число людей, официально опрошенных полицейскими в первую половину октября 1888 г., превысило 2 тыс. человек.
Всё это время – вплоть до самого октября 1888 г. – преступника, совершавшего нападения на проституток в Уайтчепеле, называли обезличенно и опосредственно – «убийца», «потрошитель», «душегуб». Свою кличку, ту самую, с которой он вошёл в историю криминалистики, «убийца из Уайтчепела» получил лишь после двойного убийства в ночь на 30 сентября.
История появления прозвища «Джек-потрошитель» такова: в последнюю декаду сентября 1888 г. английские газеты и полиция столкнулись с таким неведомым доселе (но с той поры уже хорошо известным) явлением, как появление анонимных писем, посланных от лица преступника. Всего в период с конца сентября по конец ноября из разных концов страны было послано более 300 (!) посланий, авторы которых утверждали, что именно они являются загадочными и неуловимыми «убийцами из Уайтчепела» (несложный подсчёт показывает, что ежедневно отправлялось более 3 писем). Вся масса посланий была тщательнейшим образом изучена и рассортирована; 99% её составляла самая настоящая макулатура, галиматья, написанная психически неполноценными людьми. Но несколько писем привлекли к себе внимание детективов. Два из этих писем были написаны одним почерком, в одном из них содержалось прямое пожелание, чтобы «убийцу из Уайтчепела» называли «Джеком-потрошителем». После двойного убийства Эддоус и Страйд информация об этих двух письмах попала в газеты, и именно с их подачи это прозвище закрепилось за преступником.
Имеет смысл процитировать эти послания.
Первое письмо датировано неизвестным автором 25 сентября 1888
г.; оно было получено лондонским новостным агентством «Central news office» утром 27 сентября. Письмо было написано красными чернилами и гласило:«25 сентября 1888 г.
Дорогой Босс.
Я продолжаю слышать, что полиция поймает меня, но (я) по-прежнему остаюсь (никому) не известен. Я смеялся над тем, сколь умно они рассуждали о следе слева направо (на шеях убитых женщин). Та шутка относительно Кожаного Передника доставила мне удовлетворение. Я вновь на шлюхах и кромсаю их, пока не получу внутренности. Последнее дельце было замечательной работой. Я не дал леди времени, чтобы повизжать. Как могут они ловить меня теперь (?). Я люблю мою работу и хочу заняться ею снова. Вы скоро услышите обо мне и моих забавных небольших играх. Я сохранил несколько надлежащего красного материала в бутылочке имбирного пива с (места) моей последней работы, дабы писать этим, но (её содержимое) сделалось густым, подобно клею, и я не могу использовать его. Впрочем, я надеюсь, красные чернила достаточно пригодны, я надеюсь, ха-ха. Следующим своим актом я отсеку уши леди и пошлю их полицейским, дабы они не были слишком веселы. Сохраните это письмо, пока я не сделаю обещанную работу. Мой острый нож так хорош, что я хочу сделать работу сразу же, как только представится случай.
Удачи.
Искренне Ваш Джек-потрошитель. Не возражаю, если мне присвоят это имя.
(Я) не был достаточно хорош для того, чтобы отправить это (письмо) по почте до того, как лишился красных чернил. Никакой удачи. Они говорят, что я – доктор. Теперь ха-ха.»
На момент получения этого письма (т. е. 27 сентября 1888 г.) его содержание не показалось редактору заслуживающим внимания. В полицию об этой анонимке сообщено не было, и она пролежала безо всякого внимания к себе вплоть до 1 октября, когда было получено второе письмо, написанное тем же самым человеком. Текст второго письма был довольно сумбурным и дословно гласил:
«Я не был услышан, дорогой старый Босс, когда давал Вам совет. Вы услышите о довольно дерзкой работе Джека завтра, сдвоенный случай, на этот раз номер первый визжал, немного не смог закончить с нею. Не имел времени, чтобы получить уши для благодарности полицейским за хранение предыдущего письма, пока я не добрался, чтобы поработать снова.
Джек-потрошитель.»
Оба письма из «Central news office» были переданы в полицию, которая взялась за розыски анонима. Были изготовлены фотокопии обоих посланий, которые поступили во все полицейские участки страны. Власти надеялись, что кто-либо сможет опознать почерк писавшего. Идея эта оказалась отнюдь не так наивна, как можно было бы подумать; во всяком случае, аноним более никого не беспокоил. Увидев собственную писанину в полицейском участке, он, скорее всего, перепугался и затаился. Хотя автора клички «Джек-потрошитель» так никогда и не нашли, это прозвище закрепилось за «убийцей из Уайтчепела», сделавшись своего рода его легальным именем.
Фотографии писем, подписанных «Джек-потрошитель».
Ряд косвенных соображений позволяют с высокой долей вероятности предполагать, что человек, подписывавший свои письма в Central news office именем «Джек-потрошитель», не имел ни малейшего отношения к настоящему убийце проституток. Прежде всего, не существует никаких указаний на то, что Лиз Страйд кричала перед смертью; как раз наоборот, с уверенностью можно утверждать, что её убийство было совершенно беззвучным. Убийца так и не сдержал своего обещания послать отрезанные уши жертвы в полицию. Да, ухо Кейт Эддоус оказалось отрезанным, то это явилось следствием неконтролируемого движения ножа, и сам убийца не заметил того, что отрезал ухо (потому-то и не забрал его с собо). Хотя второе письмо содержало указание на двойное убийство, в этом не было ничего удивительного: утром 30 сентября (т. е. ко времени его отправления) об этом знали уже многие жители Ист-энда. Автор анонимок не сообщил ни одной детали преступления, о которой мог бы знать только «убийца из Уайтчепела». Поэтому следователи не принимали упомянутые сообщения всерьёз. Глава лондонской полиции Чарлз Уоррен впоследствии неоднократно заявлял, что письма от имени «Джека-потрошителя» являются фальшивками.
Уже в 1988 г. к столетию преступлений в Уайтчепеле английское телевидение выпустило цикл передач – своеобразных «круглых столов» – в которых историки криминалистики и опытные детективы обстоятельно проанализировали все существенные моменты расследования 1888 г.
К этой же дате был приурочен выход большого числа публикаций, в которых обстоятельно исследовались различные версии и аспекты розыскных мероприятий столетней давности. Анонимные письма, подписанные «Джеком-потрошителем», были подвергнуты самому тщательному анализу с точки зрения современных представлений психологии о подсознательной мотивации поступков. Примечательно, что нынешние детективы, руководствуясь совершенно иными соображениями, чем их лондонские предшественники, пришли к точно такому же выводу, т. е. посчитали анонимные письма мистификацией не вполне здорового человека. Сотрудник американского ФБР, один из создателей уникальной методики профилирования личности преступника Джон Дуглас так объяснил, почему не верит в подлинность этих анонимок: «Преступник этого типа никогда не думал бы о своих действиях, как о „забавных небольших играх“ и не говорил бы, что его острый нож „так хорош“…»