Серийные убийства в Великобритании. Хроники подлинных уголовных расследований

Они подружились, Хейг быстро был повышен до менеджера, а потом заместителя директора. Максвен познакомил его с родителями, на которых молодой Хейг произвёл очень хорошее впечатление. Когда Джон оставил «луна-парк» для того, чтобы организовать собственный бизнес, Максвен был чрезвычайно расстроен.

Встретив Хейга в Кенсингтоне летом 1944 г., Максвен на свою беду его окликнул. Они зашли в кондитерскую и выпили кофе; старое знакомство возобновилось, и последовало приглашение Хейга в дом родителей Уильяма Максвена на ужин. Из общения с ними Хейг быстро понял, что Максвены за годы Второй Мировой войны чрезвычайно обогатились: они признались, что никаким реальным бизнесом не занимаются, а ведут жизнь рантье за счёт дивидендов от капиталов, удачно помещённых в акции.

В начале сентября 1944 г. Хейг выманил Уильяма Максвена за город, где и совершил убийство товарища. Испытывая неодолимое стремление пить кровь, он якобы разрезал горло Максвена и подставил под струю крови лист лопуха. С него он слизывал кровь, пока не пресытился, после чего погрузил тело Уильяма в багажник автомашины и отправился на Глочестер-роуд.

Джону Хейгу не терпелось испытать в деле свою необыкновенную технологию по растворению тел. Но возникшие трудности едва не поставили «идеального» убийцу в тупик. Прежде всего, выяснилось, что малорослый (170 см) Хейг не в силах засунуть тело высокого Максвена в вертикально поставленную 180—литровую бочку. Бочка должна была находиться именно в вертикальном положении, поскольку в своей нижней части имела вентиль, через который Хейг планировал в дальнейшем слить её содержимое. Как ни бился Джон Хейг, ему не удавалось разместить тело Максвена в бочке таким образом, чтобы оно полностью опустилось «под обрез», то есть не выглядывало сверху. В конце концов, убийце пришлось снять бочку со специально устроенных подставок и положить её на бок; раздетому телу Максвена он придал положение плода, подвязав колени к шее верёвкой, и в таком виде втиснул тело в бочку. Для последнего усилия Хейгу пришлось лечь на пол подвала и, упершись ногами в тело Максвена, заталкивать его внутрь. Поскольку бочка теперь лежала на боку, предстояло поставить её обратно, то есть вертикально, и поднять на подставки.

Ценой немалых усилий, используя блок под потолком, Хейг справился-таки и с этой задачей. Напоследок Хейг аккуратно затолкал в бочку кашемировое пальто своего товарища. Оставался почти пустяк – залить бочку 90 литрами серной кислоты.

Но взяв в руки ковш, которым он предполагал орудовать, Хейг вдруг обнаружил, что предстоящее занятие может оказаться чрезвычайно опасным – полный кислотой ковш предстояло поднимать чуть ли не выше собственной головы. Будь в нём вода, расплескать её было бы не страшно, но носить-то предстояло концентрированную серную кислоту!

Хейг поставил рядом с бочкой скамеечку, на которую предполагал вставать, как на ступеньку.

Облачившись в резиновый фартук и перчатки, убийца, наконец, наполнил кислотой первый ковш и вылил его в бочку. Встав на скамеечку, он заглянул внутрь бочки, желая посмотреть, как пойдёт реакция.

Любопытство и некомпетентность сыграли с Хейгом злую шутку!

Сернистый водород, активным выделением которого сопровождалась реакция взаимодействия кислоты с органической тканью, обжёг нос и горло химика-самоучки. Хейг в ужасе выбежал из подвала на улицу, дабы прочистить лёгкие. Подвал не имел вентиляции, и в условиях обязательного затемнения (следует помнить, что шла война, и Лондон жил под угрозой ударов с воздуха!) нельзя было открыть окна. Хейг был в ужасе от одной мысли о грозящей неудаче и с огромным трудом преодолел панику. В конце концов, он приспособился работать, завязав лицо майкой и набрав в лёгкие побольше воздуха.

Так, зажмуривая глаза и задерживая дыхание, он бегал по подвалу с ковшом почти три часа. Но залив с великим трудом кислотой бочку, Джон Хейг столкнулся с новой напастью: бочка стала сильно разогреваться. Убийца понятия не имел об экзо- и эндотермических реакциях и, разумеется, не мог рассчитать тепловой баланс того процесса, который начался в бочке. Он лишь ясно видел, что чем дальше, тем сильнее идёт нагрев, и потому испугался взрыва. Закрыв подвал на ключ, Хейг двое суток не показывался на Глочестер-роад.

На третий день он всё же решился посмотреть на результаты своих манипуляций. Содержимое бочки, по его признанию на допросе, повергло убийцу в ужас: это было нечто с ужасным острым запахом, похожее своим видом и консистенцией на густую овсяную кашу с красными полосами.

Открыв вентиль в нижней части бочки, Хейг убедился, что эта «овсянка» способна течь. Слив содержимое бочки прямо на пол подвала, убийца при помощи ковша соскоблил со стенок бочки густую желеобразную массу и растворил её новой порцией кислоты.

И только после этого испытал, наконец, глубокое эмоциональное удовлетворение: он сумел-таки совершить «идеальное» убийство!

Пока Джон Хейг рассказывал на допросах о тех или иных фрагментах своей преступной деятельности, полицейские пытались проверить её эпизоды, которые такую проверку допускали. Обвиняемый в своих повествованиях упоминал фамилии Максвенов и Хендерсонов – это якобы были семьи, которые он уничтожил. Полицейским удалось отыскать многочисленные документальные свидетельства пребывания этих людей в Великобритании; оказалось, что эти весьма зажиточные семьи владели автомобилями, домами, ценными бумагами, которые продавались на биржах, и прочими ценностями. Ничто не указывало на то, что семьи Максвенов и Хендерсонов были знакомы. Но два любопытных момента делали биографии всех этих людей в чём-то похожими: все они были очень дружны с Джоном Хейгом и в одночасье, к удивлению родных и друзей, покинули страну. Максвены выехали в США в июле 1945 г.; Хендерсоны – в Южно-Африканский Союз (предтеча нынешней ЮАР) в феврале 1948 г. Не правда ли, довольно любопытные совпадения?

Супруги Хендерсон – Арчибальд (фотография слева) и Розали (справа) – вроде бы покинули территорию Британской метрополии в феврале 1948 года и отправились в Южно-Африканский Союз, однако… Однако никаких документальных подтверждений тому, что они поднимались на борт океанского лайнера и сходили на берег в Южной Африке отыскать не удалось. При этом Джон Джордж Хейг странным образом оказался обладателем нотариальной доверенности на управление имуществом пропавшей четы, которое благополучно и продал. Отъезд супругов и последовавшая распродажа их вещей и ценных бумаг произошли без уведомления родственников и явились для последних полным сюрпризом.

Впрочем, при более тщательном изучении документов любопытных совпадений стало обнаруживаться всё больше.

Несмотря на предпринятую сквозную проверку списков пассажиров трансатлантических рейсов, Максвенов и Хендерсонов среди отплывших из Великобритании не оказалось. Из-за границы они не прислали ни единой весточки своим близким или соседям, например, Роуз Хендерсон имела родного брата Арнольда Барлина, к которому относилась очень нежно, и казалось очень странным, что она не написала ему с нового места жительства. После отъезда Хендерсонов из Лондона Барлин очень обеспокоился, но через какое-то время получил письмо из Глазго от Роуз, и это его как будто успокоило. Но с той поры уже минули 11 месяцев, и никаких новых весточек от сестры не приходило, что опять заставляло брата волноваться.

Когда полицейские вышли на Барлина и услышали его рассказ, то попросили показать письмо сестры. Им было вручено внушительного вида послание аж даже на 15 листах. Проведённый графологический анализ текста показал с убедительностью, что Роуз Хендерсон это письмо не писала.

Существовало и ещё одно весьма подозрительное совпадение: Джон Хейг выступал доверенным лицом Хендерсонов и Максвенов в сделках с принадлежавшим этим людям имуществом. Другими словами, продажи домов, мебели, акций и прочего осуществлялись именно Хейгом по нотариальным доверенностям.

Разумеется, каждое из этих обстоятельств само по себе ещё ничего не доказывало и не изобличало обвиняемого, но их совокупность выглядела в высшей степени подозрительно.

Помимо Хендерсонов и Максвенов, Джон Хейг упоминал в качестве своих жертв и иных людей. Сначала он говорил, что помнит имя только одной девушки – Мэри из г. Истборн. Но через неделю припомнил и мужчину – некоего Макса из г. Кенсингтон. Последнего он убил вроде бы в сентябре-октябре 1945 г. Детективы провели большой розыск в архивах, но никаких следов существования упомянутых людей так и не нашли.