Серпантин
Шрифт:
– Вы что-то хотели?
– сердито сказала Марфа Дмитревна.
– Да, - сказала девица.
Марфа Дмитревна машинально мотала цепь, поднимая пустое ведро.
– Говорите, - сказала она таким тоном, что нормальные люди сразу бы забыли, что им было нужно... Но наглая девка и бровью не повела.
– Можете нас сфотографировать?
– спросила она. В руках у неё был большой чёрный фотоаппарат, она уже протягивала его Марфе Дмитревне. Та нехай горит оно всё ясным пламенем, - подумала та, - абы гроши платили...
– Ну давай, - сказала она, - щёлкну, чего уж, не жалко.
–
С этими словами она подошла к колодцу. Усатый пошёл туда же, снова положил ей руку на талию...
– Ну, снимать?
– Одну секундочку, - девушка взяла в руку ведро. Так вот им захотелось, на фоне колодца, и она, значит, с ведром. А может, лучше папика свого на руки возьмёшь?
– хотела спросить Марфа Дмитриевна. Но не спросила. Оно ей надо?
– Да, вот теперь, пожалуйста, - сказала девушка, жмурясь от солнца и силой раскрывая на миг глаза...
– Ну, чего ж вы не снимаете?
– Так а... Ведро-то пустое. Зачем же его тогда держать?
– спросила Марфа Дмитревна.
– На фотографии не будет видно, что оно пустое, - улыбнулся усатый нянь.
А "дочка" его так даже захихикала... А шо смешного-то?
– Это и примета плохая, и вообще...
– сказала Марфа Дмитриевна.
– Ну да ладно, моё дело маленькое, - и она нажала на кнопочку.
– Вот так вы всё и снимаете, - проворчала она, отдавая фотоаппарат, - ведро пустое, а на фотографии полное...
– А вы знаете, что на параде в Москве Сталина не было? Его туда вставили потом, на пустое место.
– Ну и чего?
– удивилась Марфа Дмитриевна.
– А я ему не верила, и вам не верю! Вы на него похожи, кстати, посмотрите на себя в зеркало, у вас в комнате висит, в уголку...
– Ты странный, Доплер, - сказала девушка, когда они вышли за калитку, - ну причём тут был Сталин?
– Смею вас заверить... Что Сталин тут уже точно не при чём. Просто хотелось позлить старуху... А чем ещё ей можно досадить?
– Зачем её злить? Не забывай, что она наша хозяйка.
– Правильно, вот я ей и вспомнил Хозяина, - рассмеялся Доплер.
– Да ты что, боишься? Думаешь, отравит?
– Не сомневаюсь. Поэтому дома мы не будем есть. Нельзя оставлять продукты в холодильнике.
– Скажи лучше, что тебе не хочется готовить... Ладно, будем питаться в общепите, что же нам остаётся, - сказал Доплер с такой трагической интонацией, что она погладила его по головке:
– Бе-е-е-едненький.
Он съел яичницу с ветчиной, она - блинчики с мёдом. В кафе было не жарко сидеть, с моря дул ветерок. Поэтому, окунувшись в море, они вернулись обратно под навес. Она заказала мартини, он - минеральную воду. Первое погружение в море - этим она оправдывала своё утреннее маленькое пьянство.
– А я что-то не заметил, - сказал он, - мне показалось, что ты разочарована...
– Что ты, что ты... Это было круче, чем лишиться невинности... Согласись, нельзя не отметить.
– Но мне не хочется с утра, по такой жаре... Меня сразу разморит, я буду, как медуза на берегу, ты их ещё не видела?
– Доплер, можно я тебе признаюсь? Я соврала. Я уже не первый раз на море. Я
сама не знаю, зачем... Я всегда говорю тебе правду и только правду.Он рассмеялся.
– Так ты не сердишься?
– А может, ты и не девственница?
– Да ну тебя!
– Это было твоё сравнение, между прочим.
– Ну ладно, не придирайся к словам.
– Уж тебе ли меня упрекать? Вон, смотри, он тоже пьёт с утра, - прошептал Доплер, - как он тебе, а?
Он сидел к ним спиной, вполоборота. Видна была бронебойная шея, спина, ноги в чёрных кроссовках лежали на столике. Рядом с ногами стоял стакан со светлым вином. Он курил тонкую сигару, дымок поднимался, казалось, прямо из стриженой макушки. Судя по тому, что он давно уже не менял положения, в этой голове действительно могло происходить какое-то движение мысли...
– Что-то в нём есть, да?
– Ну да. В такой недвижимости всегда что-то мерещится...
– А ты уверена, что он бандит?
– Ты что, меня уговариваешь? Ну понятно, вокруг столько самок... Я вижу, как ты их всех регистрируешь. Приехал со своим самоваром, опомнился и решил его сплавить... Но только не ему, Доплер. И вообще, давай сменим тему, а то ветер в его сторону, ещё услышит...
– Он ни разу не оглянулся.
– А ему и не надо. Такой заводится с полоборота... Смотри, смотри, он встаёт.
Грузный человек встал и пошёл к лесенке, спускавшейся прямо на пляж... Они увидели, как он подошёл к морю, как начал было раздеваться. Они смотрели на его спину, и когда он, как им показалось, расстегнул брюки, но не стал их снимать, Доплер сказал:
– По-моему, он пошёл по-маленькому...
– Среди бела дня, на полном пляже?
– Ну и что, типа: пописай мне на грудь, я люблю штормы... Ты видела, как он сидел с ногами на столе?
– Янки тоже так сидят, но при этом не всегда ссут среди бела дня на глазах у общественности... Нет, он просто передумал снимать штанишки. Смотри, кажется, он решил искупаться прямо в них.
Море слегка штормило, он нагнулся, зачерпнул в ладони и умыл лицо, намочил рубашку. После чего пошёл прочь. Теперь можно было бы рассмотреть его лицо, но в упор ни Лена, ни Доплер не стали на него смотреть, отвели глаза, когда он, поднявшись по лесенке, вдруг очутился прямо перед ними. И сразу пошёл через зал к выходу на набережную. Лена посмотрела на мокрые следы на деревянном полу, посмотрела на Доплера...
– Пойдём, - сказала она.
– Куда ты меня тянешь?
– Поиграем в следопытов. Немножко.
– Мне лень. И без камеры неинтересно.
– А мне интересно.
– Так это Лен-фильм?
– Только не ревнуй. То, что это не мой кадр, это точно.
– Почему я должен тебе верить? Особенно после того, как ты обманула меня с морем...
– Доплер, ну прекрати... Смотри, смотри - он теперь и сам за кем-то следит, во всяком случае, он на них смотрит...
– Слушай, Ленка, у тебя получается. Из ничего возникла интрижка...
– Да какая там...
– Ну как, мы теперь смотрим на того, кто смотрит... И это, если ты помнишь, самое дорогое развлечение. Особенно для меня - если учесть, что он будет моим преемником...