Серые мышки сексом не занимаются

Мы столкнулись лбами, не в силах пошевелиться, я крепче обхватила Яна ногами, он выдохнул.

— Куда делась твоя смелость? — хрипло спросил он.

— Кончилась, дальше сам… — ответила я,

Ян улыбнулся, прижался к моим губам своими и засмеявшись приподнял меня, медленно опуская обратно. Снова и снова. Я даже просила о чём-то, делала что-то. Но именно “что-то”, без контроля и умысла. Всё как-то легко решалось само собой, без неловкостей и вопросов. То ли он делал всё что нужно, а я подстраивалась, то ли мною управляла некая высшая сила, но всё было так просто. Погоня за результатом, а не сценарием. Я поняла, что если делать то, что нравится — будет хорошо и приятно, если прислушиваться к его реакции — пойму, что делать. Мне было смешно и радостно, не от того, как всё глупо, а от того, что каждое моё микро-движение, даже ничего не значащее — даёт результат. Я касаюсь его груди - и он реагирует, я кусаю его за шею - и он реагирует. Меня восторгало то, что я вообще ничего кроме него не ощущаю. Его глаза — небо над головой. Его руки — земля под ногами. Его дыхание — воздух, которым я дышу. Круто же? Прикольно…

И пока этот танец не закончится, мы с ним будем друг за друга дышать, не видя, что происходит вокруг. Это увлечение, очень сильное. Почти непостижимо огромное. Я оказалась спиной на траве, и небо над головой качнулось, река рядом со мной вышла из берегов, затопив мои лёгкие и наполнив их. Забивая меня по самое горло, до хрипоты. Мне даже некуда бежать и не у кого искать спасения.

Это было ярко и остро. Я умерла где-то там на берегу, с улыбкой на губах, и меня можно было смело там хоронить. Главное с Яном в одной могиле. Он тоже умер.

***

 Ян сварил утром кофе на костре, потому что в его доме не было плиты или кофеварки. Я решила, что матрас из “Асконы” переедет на чердак, потому что моя комната теперь там. Сидела на подоконнике без оконном, свесив ноги на улицу, и смотрела с третьего этажа на посёлок и на Яна, который сидел возле костерка. Запах кофе и горящих дров поднимался ко мне, щекоча ноздри, я кайфовала и старалась всё это запомнить.

Если у меня и мог бы быть Дом, то только этот… бревенчатый, несовременный, огромный, как царские хоромы, с совершенно нерационально использованным пространством. Мне нравилось, что всё тут такое большое и неуклюжее. И чердак без окна, с видом на посёлок и реку, нравился. Я видела двор соседей, они были довольно далеко, но не настолько, чтобы не рассмотреть детали.

Во двор выбежал ребёнок, в одной футболке и трусах, протянул дворовому псу блин, поглядывая на дверь. Видимо это было что-то запрещённое. Ребёнок…

Мой телефон был выключен, но лежал рядом. Я смотрела на него и думала о том, что нужно отзвониться кое-кому… Кое-кому, такому же мелкому и шкодливому, как карапуз, что отдаёт псу завтрак. Но только потянулась за телефоном, как вошёл Ян с чашкой кофе для меня.

— Я сделал это! Лучший кофе в твоей жизни!

Мы почти не спали и я чувствовала дымную пустоту в голове. Болезненную и пугающую. Дом. Ян. Кофе, хоть и на костре. Даже клаустрофобия началась.

— Что такое? — Ян ткнул пальцем мне в подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Эй?

— Страшновато… тут дом, ты, ещё скажи, что у тебя собака есть…

— Что страшного? — смех Яна испугал ещё сильнее.

Он не понимает, он не понимает, что тут особенного. Его не пугает слово “дом”.

— Мы с таких разных планет…

— Неправда. Я вчера был с тобой на одной планете, — Ян приблизился, обнял меня со спины и тоже свесил ноги. Теперь они были по обе стороны от меня. Его рука лежала на моём животе, подбородок упирался в плечо.

Ян сейчас меня прятал, укрывал, утягивал в ловушку. А я представляла, что будь у меня крылья, я бы сейчас улетела в этот провал безоконный, и вернулась, только когда захочу.

И стало казаться, что он меня держит. Стало казаться, что эта рука на моём животе — уже навечно там. Что я останусь тут, рожу ему детей. Таких вот карапузов, что будут кормить своим завтраком пса. Что я никогда уже не смогу улететь.

— Как люди на это соглашаются? — мой голос дрожал. Он пугал Яна и я это знала, но остановиться не могла, — Как они могут жить… в доме?

Он напрягся и пальцы на моём животе напряглись, крепче в меня вцепились. А я их захотела скинуть.

— Сафо, в чём?..

— Ни в чём. Я завтра уеду, ты же помнишь?

— Да. Ты вернёшься…

— Вернусь. Но ты должен понимать, — я изловчилась и отставив стакан в сторону, повернулась лицом к Яну, от отстранился от провала, видимо боясь, что я упаду, и даже это мне показалось ужасным ограничением свободы. — Мне не нужен дом…

— А я?

— А ты… ты нужен. Только… ты для меня становишься…

Я не смогла договорить, это страшновато звучало. И я так надеялась, что он всё поймёт. Что он что-то придумает.

Мне не нужен дом!

А он нужен… пока не заявляет свои эксклюзивные права на мою свободу.

Я может и серая мышь — но не лабораторная.

Глава 25. Сафо

Клиент опаздывал и я сидела на чемодане, обняв его ногами, поглядывая на наручные часы. Ненавижу опоздунов! Особенно, когда речь про вылет. особенно, когда про женщин! Особенно, когда про шоп-тур…

Я что, не знаю, зачем дамочке тридцати лет, ехать в N с тремя пересадками в не сезон, если не за шмотом? Город-то не то чтобы туристический. Огромный, с транспортом жопа, грязно, людно настолько, что можно вешаться сразу. И целая неделя… Ещё неделю я украла для себя. Встретиться с моим Мужчиной Мечты, всё переосмыслить. И я не хотела видеть Яна.

У меня был передоз от него. Увижу — убью. Я влюбилась, правда, читатель, я не вру. Всем сердцем, но блин! Нет, это не значит, что я теперь усядусь напротив и буду глаз с него днём и ночью не сводить. Это всё для меня ненормально, не про меня. Такую дозу мне нужно пережить, переварить, принять. Потом… может я и не захочу от него оторваться, а пока пусть потерпит, разберётся со своими сожительницами.

Хотя… Костя звонил буквально только что и сообщил, что Кира рвёт и мечет. Не знаю, что она там мечет, но если икра чёрная — то хоть заработает на этом. Мне почему-то было её не жалко…

Я стала ужасной сучкой? Только честно.

Нина говорит, что нет. Гелла, кстати тоже. Обе в голос заявляли, что я просто влюбилась и стыд перестал существовать, тем более, что Ян никого не прогнал, я знала, что он съехал в свой недостроенный дом, купил сковородку и пачку сосисок. Теперь вроде бы будет спать на матрасе, на чердаке… Это мне Петров рассказал. Гелла говорит, что друг даже койка-место Яну предложил, но тот отказался, зато согласился как-нибудь напиться.

Я нервничала и боролась с собой, чтобы не начать звонить в агентство или Яну. Дурацкое чувство. С одной стороны хотелось немедленно его увидеть, что для меня совершенно нетипично, а с другой хотелось сбежать, чтобы духу его в моей жизни не было. Я ярко видела карапуза. Босого симпатягу с блином в руке, который кормит дворового пса. Я зову этого карапуза сыночком, а Яна муженьком… ношу халат по выходным, вожу большую безопасную машину… Путешествую “семьёй”...

Чёртова модница, Яна Егоровна! Уши бы ей оторвать! Если выяснится, что она что-то перепутала — выплачу штраф и поеду домой…

Ну и какой спрашивается дом?

Наверное тот, что в посёлке… Бревенчатый.

Я встала с чемодана и разминая ноги принялась прыгать на месте и приседать. А потом споткнулась и уставилась прямо перед собой. Мне очаровательно улыбалась Яна егоровна, тридцати лет, любительница Шоп Туров.

Хороша Яна, ничего не скажешь.

— Яна Егоровна? — уточнила я.