Серые мышки сексом не занимаются

На кухне Вики из НЕ белого было только вино и я его пил, хоть пить уже не мог. Виктор и Виктория сидели по другую сторону барной стойки и внимательно, как на подопытного, на меня смотрели.

 — Ты как? — спросил Виктор.

 — Неплохо, — икнул я.

 — Вещи забрал? — спросил Виктор.

 — Угу, — икнул я.

 — И где они?

 — В его берлоге, — ответила за меня Вика, позволяя сделать глоток. — А он останется тут! Потому что… сил больше нет наблюдать этот запой. Алкоголь получаешь ТОЛЬКО по вечерам, строго-дозированно. И каждый день работать! Спать — сюда. Если придёт эта твоя…

 — Прогонять! — кивнул я, и в груди всё будто через шредер пропустили. Не прогонять, оставить, запереть…

Она не писала и не звонила. Интересно, это значит, что виновата? Или наоборот?

Виновата. Я не слепец.

По крайней мере она не тут, не со мной, пока я умираю.

Глава 33. Сафо

Он там, пока я тут умираю…

Я вытирала быстро-быстро набегающие слёзы, детской футболкой и уже давно в неё сморкалась. Сидела прямо на полу ванной, которую тут даже оборудовали стиральной машиной и сморкалась во всё подряд, потому что истерика уже очень давно не прекращалась.

Ксавье пару раз приходил с бутылкой воды, я благодарила и он уходил.

Вот снова зашёл, вздохнул и смерил полным осуждения, взглядом.

 — Mamita?

 — Mm, California King? — промычала я в ответ, но ребёнок на то и ребёнок. У него всё как-то попроще.

 — Тебе если больно, ты Vas a Rusia*, — подсказал этот капитан очевидность.

 — Ага… Поеду… Билеты скоро… оф, — и я снова разрыдалась, как дура полная.

 — А ты можешь позвонить?

 — Кому?

 — Тому, из-за кого плачешь?

 — Нет.

 — Почему?

 — Я его обидела, вот почему, — Ксавье стал гладить мои волосы, как будто он этого могло стать легче.

 — Тогда tenemos que извиниться**, — Ксавье погрозил мне пальцем, будто мы были героями очень поучительного мультфильма. — Кто-то же сейчас плачет, ?Lo entiendes?***

 — Понимаю… Понимаю, милый…

Ксавье кивнул, и я наклонилась, положив голову на его щуплые мальчишеские коленки, и он продолжил гладить меня по голове. Маленький умный мальчик мой.

***

Мигель нашёл нас с Ксавье спящих на куче грязных вещей на полу маленькой ванны. Перенёс на кровать, я проснулась, когда он забрал Ксавье и терпеливо ждала, когда вернётся за мной, даже не пошевелив пальцем. Ни одна моя конечность не дёрнулась, я хотела быть апатичным котиком.

Мигель меня поднял, заглянув перед этим в глаза, я не потрудилась притвориться спящей, и унёс в комнату.

 — Сафо, — позвал он. Теперь моя голова лежала на его коленях, и его пальцы, а не Ксавье, гладили мои волосы.

 — Мм?

 — Прости меня за всё это, пожалуйста…

 — Ничего страшного. Ничего страшного… — шепнула я.

 — Но ты тут совсем сдулась. Первые два дня была в шоке, не понимала. Теперь вот накрыло. Ты никакая, ты совсем никакая… Поезжай в Россию, к нему. Ты готова…

 — Не готова, — я покачала головой и слабо поднялась на дрожащих руках, чтобы Мигель меня перехватил, и, как ребёнка, взял на руки. Так было уютнее всего. Почти как будто рядом кто-то другой, но только нет… Другое.

С тем другим никогда не бывает так. С ним всегда хочется большего, даже когда ты на максимуме рядом. Всегда хочется ещё выше, сильнее, быстрее, больше. Если целовать, то непременно сожрать, если обнимать, но непременно ломать кости, если любить, то пока не увидишь последний вдох, прежде чем умереть.

Я даже не была в силах пожелать ему без себя счастья… Хотя должна была. Обязана была. Говорят, когда любишь и бла-бла-бла…

Я неправильно любила, и неправильно стремилась к тому, кого люблю. Я хотела к нему, но боялась до чёртиков, и потому чего-то ждала.

 — Чего ждёшь?

 — Костю… Костя мне всё расскажет… Когда придёт Костя?

Сегодня я выпала из жизни. Сегодня стала бояться брать в руки телефон, мать Киры и Кира обрывали “вотс” и терроризировали меня. Потом Кира отпачковалась, а мать её Карина, продолжила, чтоб её.

Ещё я перестала ходить, есть, пить и действовать.

Я хотела увидеть Костю, чтобы он сказал мне, что делать.

И впервые мои мальчики меня не успокаивали.

 — Через три дня.

Мне показалось, что из груди вырвался какой-то скулёж. Мигель тут же перехватил мою голову, плечи и крепко к себе прижал, так что дышать стало нечем, и думать стало нечем.

 — Ты всё объяснишь и…

 — И…

 — И?

 — И… Мигель, — прохрипела я.

 — Да в чём проблема, Солнышко?..

 — Костя…

 — Скоро приедет.

 — Хорошо. Какие же мы все несчастные дураки, со времён моих родителей… Это всё они испортили…

 — Как?

 — Когда не на тех попережинились… Как же хорошо было быть серой и мокрой мышью.

 — Почему?

 — Потому что была я, был ты и был Ксавье. Остальное — было транзитными остановками. Знаешь, зоной Дьюти-Фри. Прилетел, посмотрел на реальную жизнь из окна — дальше полетел. Не верю я, что могу быть обычным постоянным человеком…

 — Почему? — не унимался Мигель, качая меня, как малышку. Я засыпала, кажется. Опять.

 — Моё счастье быть одной. Быть где-то. Я попробовала, и…

 — Ничего ты не пробовала. Соберись с силами, дурочка, умоляю. Приедет Костя, и если нужно я сам тебя отвезу в Россию. В этот дом бревенчатый, про который ты мне уши прожужжала. И смени симку, Кира достала меня уже хуже некуда.

***

Я сидела в аэропорту и на коленях у меня крутился Ксавье. И каждый, кажется, останавливался, посмотреть на этого очаровательного кудрявого ангела. Ах, какой милый. Соглашусь. Особенно рядом со мной…

Говорят, я выгляжу не оч…

Ага, спс.

Досвидули.

— Где он? — спросила я в который раз, и так как Мигеля я достала, отвечал Ксавье.

 — Его рейс через два часа.

 — Вы говорили это два часа назад.

 — Неправда, — прохихикал Ксавье. — Давай я тебе волосики расчешу? — он улыбнулся и склонил голову на бок.

Я кивнула, достала расчёску и Ксавье стал медленно распутывать мои как попало высохшие пряди.

 — Я всё ис-испортила… — в который раз дурацкий вопрос и Мигель закатил глаза.