Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ-версия.
Шрифт:
– Какие есть… – ощерился Гадал. – А мне вот жаль, что у такого отца такая дочь.
– Вы знаете моего отца, – задумчиво протянула Занахра, внимательно смотря на юношу, она не спрашивала, а утверждала. – Хотела бы я знать, откуда?
Он только нагло ухмыльнулся в ответ и скрестил руки на груди, всем своим видом являя собой вызов. Магистр Боли еще довольно долго рассматривала его, но ничего по ее бесстрастному лицу понять было невозможно. Затем она кивнула каким-то своим мыслям и повернулась к остальным.
– Что же, господа студиозусы, – разнесся в воздухе уже абсолютно спокойный голос. – Пора на занятия. А вам, наглый юноша, я скажу лишь одно. У вас очень много врожденной силы, но очень немного ума. Ничего, пройдет пару десятков лет, и вы сами поймете, как были глупы. Узнаете, что нахрапом далеко не всегда можно чего-либо добиться. Прошу всех следовать за мной.
Занахра повернулась и скрылась в глубине своей башни. Этот бывший раб еще вчера на экзамене сильно поразил аллорну, а теперь она была попросту потрясена. Откуда такая сила? Непонятно было, неужели же в его родном Олтияре не было ни одного мага? Как его вообще могли не заметить? Ненависть юноши тоже была ей понятна – видимо, хозяева его были садистами, и он немало выстрадал. Хорошо бы, чтобы он пообтесался,
Произошедшее вслед за тем Гадал помнил несколько смутно. И выражалась эта память одним – адской болью. Занахра занялась лично им и поочередно как бы прозванивала болью каждый нерв его тела, одновременно поясняя, как эту боль можно использовать и с какой силой связать. Как ни странно, очень многое стало для юноши откровением, и было очень полезно для многого и многого. Он терпел боль молча сцепив зубы и изо всех сил старался тут же испытывать слова Занахры. Остальные студиозусы вопили и визжали так, что комната, казалось, тряслась. Им занимались многочисленные помощники и помощницы магистра Боли. Гадал на всякий случай запомнил каждого. Краем глаза он видел Алнару, насаженную на толстый кол с шипами, кончик которого торчал у нее изо рта, не давая девушке даже кричать. Юноша, конечно, понимал, что по окончании занятия они все будут полностью исцелены, но такая картина была для него слишком жуткой. Ему было до боли жаль несчастную девушку – из ее глаз потоком бежали слезы, и она слабо, почти неслышно хрипела. Эта пронзительная жалость даже заглушала порой его собственную боль. А уж Магистр Боли старалась вовсю… Она уделяла почему-то особое внимание его половому органу. Краем глаза он замечал тиски, щипцы, изогнутые иглы, крючья и многие иные приспособления, которым с ходу-то и наименования не придумаешь. Его тело то тут, то там вдруг взрывалось приступами боли, он извивался и хрипел, честно пытаясь направить эту боль в центральный поток силы. Но это далеко не всегда получалось… Занахра, как ни горько было юноше это признавать, была права – сил и знаний у него не так и мало, а вот умения тонко управлять всем этим недостаточно. Гадал сцепил зубы и чуть не застонал от очередной вспышки боли, дав себе слово научиться всему, чему его только смогут здесь научить. Ведь даже враги могут, сами того не желая, научить очень и очень многому. А затем придет время, когда с помощью полученных знаний этих же врагов и сокрушит.
Когда пытки, наконец, закончились, Гадал первым делом кинулся к только что снятой с кола Алнаре. Исцеление уже произвели, физически девушка была здорова, но никак не могла придти в себя и все время хрипло рыдала, сотрясаясь на кушетке. Он присел рядом, положил плачущей девушке руку на голову и начал нашептывать успокоительные слова. Услыхав его голос, Алнара приподняла голову и слабо улыбнулась. После вчерашнего Гадала почему-то тянуло к ней очень сильно, ему страшно хотелось оберечь и защитить ее от всего мира. Еще никто и никогда не вызывал в душе озлобленного волчонка таких странных чувств, не вызывал такой странной и щемящей сердце нежности. Девушка, видно, уловила эту нежность в его глазах, так как ее улыбка стала шире и более открытой, что ли. Она так и потянулась навстречу Гадалу. Юноша не знал, что и сказать ей, он только сжал ее руку в своей. Она ответила ему тем же.
– Господин Гадал, – донесся до его слуха чей-то веселый голос.
Позади стоял уже знакомый юноше рыжий парнишка с обезьяньей мордочкой. Его улыбка была настолько задорной, что Гадал сам улыбнулся в ответ.
– Мы тут вечеринку запланировали, – продолжил рыжий. – В вашу честь! Вам вся группа за Алнару благодарна!
– Но мне же в семь вечера к Верховному Магу… – растерянно пробормотал смущенный Гадал, никак не ожидавший, что его вчерашний поступок вызовет такую восторженную реакцию.
– Так сейчас же только три! – расцвел Иглио. – Успеем посидеть. Тут не очень далеко есть шикарное местечко! Там так готовят, что руки можно до локтей обкусать.
– Почему бы и нет, – засмеялся при виде его энтузиазма Гадал. – Пойдем, Аланара?
– С удовольствием… – ответила уже несколько пришедшая в себя и севшая на кушетке девушка.
Всей гурьбой студиозусы выскочили из башни Магистра Боли, донельзя счастливые оттого, что теперь им с пару недель не придется тут появляться. Они направились в сторону таверны «Лошадь на столе», весело смеясь и распевая задорные песни. Гадалу было хорошо – он впервые в жизни ощутил себя своим среди своих, такого с ним еще не случалось. Студиозусы приняли его таким, каким он был, им наплевать было на то, что он бывший раб – они видели только то, что он сделал и чего действительно стоил. Рыжий Иглио возглавлял разбитную компанию, и простые горожане спешили убраться с дороги будущих магов. Гадал заново, уже без предубеждения перезнакомился со всеми. И, в общем-то, это были самые обычные люди, откровенных садистов или мазохистов среди них не было.
В «Лошади на столе» действительно
готовили потрясающе. Особенно мясные блюда, рыбу и торты. Хозяин уже хорошо знал их группу и обслуживал с удовольствием – студиозусы всегда гуляли от души, а Башня щедро оплачивала их гулянки. Гадал с удовольствием поел и понял, что, пожалуй, отныне будет постоянно столоваться здесь. Даже в королевском дворце Олтияра он не ел так вкусно. Он после обеда подозвал кабатчика и заказал роскошный ужин на двоих домой, желая порадовать старшего брата. Узнав, что ему предстоит отныне постоянно обслуживать башню самого Магистра Книги, кабатчик пришел в сугубый восторг и выставил на стол за счет заведения несколько бутылок столетнего вина. Гадал только попробовал – он не хотел быть пьяным, идя на бой. А именно как бой он воспринимал предстоящую беседу с Фолергом.За несколько минут до назначенного срока он уже стоял у входа в Серую Башню. Заходить без приглашения юноша даже и не пытался – жить ему еще несколько хотелось. Даже его магии не хватило бы на то, чтобы преодолеть завесу. Никто из нынешних магов не понимал, каким образом была создана подобная защита, как именно она работала, и что ее поддерживало все эти тысячи и тысячи лет. Но завеса стояла, и никто не мог войти, если не был приглашен кем-то из обитателей Башни, признанных ею самою. Порой бывало так, что она отказывала в доступе кому-либо из высших магов, и ничего поделать с этим было нельзя. Потому-то лишь когда в кристалле над входом появилось лицо Верховного Мага, и скрипучий голос пригласил его войти, он вошел. Поднявшись Зал Встреч, он ступил в уже горящую синим пламенем пентаграмму Перехода, которая и перенесла его в кабинет Фолерга. Старый маг ожидал его, сидя в глубоком удобном кресле с бокалом какого-то черного напитка в руках. Он указал юноше на кресло напротив, и Гадал, гордо держа голову и продолжая сохранять неприступно-гордый вид, сел. Он дал себе слово перед этой встречей – быть очень сдержанным и осторожным, но продолжать следовать линии поведения «наглый щенок». Нельзя позволить старику вывести его из себя.
– Итак, молодой человек, – с иронией прокаркал Фолерг, – ты уже набедокурил. Ай-яй-яй…
Во взгляде старика читалась легкая насмешка.
– Вы считаете, Верховный, – приподнялись вверх брови бывшего раба, – что подонок, подобный герцогу Триад, имеет право на жизнь?
– Не нам об этом судить, мальчишка! Эту жизнь не ты давал, не тебе и отбирать.
– Да ну? – хихикнул Гадал. – А ему, значит, можно было судить? Не сходится, Верховный, никак не сходится… Как же я мог дать ему и дальше пытать, убивать, издеваться? Никак не мог.
– Он делал все по закону, – устало ответил Фолерг. – А раз так, то был в своем праве. Лучше такие как он, чем полная анархия.
– Закон – палка о двух концах, – заплясало ехидное выражение в глазах Гадала. – Вот и я убил герцога по закону. Оскорбление мага. Попробуйте-ка доказать обратное.
Старик хрипло расхохотался и с возрастающим интересом посмотрел на наглого юнца. Элинор таки подобрал себе достойного ученичка! Хорош! Будет из мальчишки толк, да еще и какой толк. Его не нужно подталкивать, как самого Элинора когда-то – сам прет в нужном направлении. Как он утром Занахру окоротил, глянуть любо-дорого было на это заклинание, да и снимать его нелегко. Фолергу самому давно уже надоела эта аллорна со своими глупыми претензиями. Но она была слишком полезна, и с ней приходилось считаться. Сама Магистр Боли это тоже прекрасно понимала и вовсю этим пользовалась. Старик снова взглянул на Гадала – с его гениальностью мальчик за год вполне сможет пройти весь курс Академии и получить посох. Кроме того, он почти физически ощущал, что Гадал не последний такой – он чувствовал, что с разных сторон к Колгарену стягиваются какие-то силы, точнее, носители каких-то сил. Видно приближается время больших перемен, раз уж боги позволили нескольким магам уровня этого наглого юнца появиться на свет в одну эпоху. Фолерг сам не понимал своих нынешних предчувствий, но он привык им доверять – интуиция его не подводила почти никогда. Сделать старый маг не мог ничего, и это бессилие бесило его больше всего. Оставалось, как ни горько, только ждать, ждать того, когда развяжется узел кармы, и носители сил окажутся в Колгарене. А пока стоило всерьез заняться Гадалом. Такого мага действительно не рождалось уже с тысячу лет. Мало его невероятной силы, так мальчишка еще и гений с абсолютной памятью. Очень хорошо также, что он уже бунтарь, иначе бы пришлось его на этот бунт провоцировать. Провоцировать, используя весьма и весьма жесткие меры. Верховный маг продолжал расспрашивать Гадала, сохраняя привычную маску чванливого дурака. Тот что-то скрывал, но это не было Фолергу интересно – все выяснится со временем. Важнее, куда как важнее было развить таланты этого мальчика. Ведь, кроме всего прочего, Гадал был одним из троих на Архре, включая и его, Фолерга, магом Предела. Старик понял, что через некоторое время ему придется открываться этим двоим, чтобы его знания не ушли вместе с ним. Ведь Магистр Книги многие вещи делает столь топорно, что оторопь берет. Фолерг поморщился – ну что возьмешь с самоучки? И удивительно, весьма и весьма удивительно, что его приняла Книга Предела. Все-таки слишком много непонятных и странных вещей происходит в последнее время на Архре. Верховный маг недовольно пошамкал губами, глотнул бренди и начал первый урок по преобразованиям Света и Тьмы.
День шел за днем, месяц за месяцем. Гадал все учился лучше и лучше владеть своим даром. Он уже был вынужден постоянно скрывать свою многократно возросшую силу, чтобы не вызывать ненужного ажиотажа среди магов Башни. Приходилось облегчать каждое заклинание чуть ли вдесятеро, вводя в него дополнительные коэффициенты. Даже в таком виде его заклинания порой вызывали шок у окружающих, но с этим ничего поделать было нельзя. С тех пор, как юноше удалось выдавить из Фолерга допуск в главную библиотеку Серой Башни, он высиживал там днями и ночами, унося все прочитанное в своей памяти. Пожалуй, что на всей Колхрии уже не было более знающего и сильного мага, только вот кроме Элинора никто об этом не знал. С опытом, правда, имелась проблема у юноши, но тут помочь могло только время. А еще ведь была и Алнара… Без нее Гадал уже не мыслил своего существования, девушка стала для него чем-то больше жизни. Он дня не мог прожить без нее, и их любовь, взорвавшись в одночасье, расцвела пышным цветом. Магистр Книги одобрил выбор своего ученика, и уже через некоторое время Алнара стала перед ним на одно колено и принесла клятву Ученичества. Она быстро вошла в курс дела и помогала обоим магам во всем – их идеи об изменении мира прочно укоренились в израненной душе девушки, и она была согласна с ними на все сто. Единственное, о чем не рассказывал ей Гадал, так это о Сером Убийце и его новом пришествии на Архр. Пока еще было рано…