Сержио

Тессен понятливо кивнул и, на ходу выкрикивая команды, скатился по лесенке на палубу. «Жемчужина» бросилась в бегство от «Полярного волка». Никто из личной охраны баронеты не был лучником, поэтому их посменно садили на весла. Взволнованная Сиарис иногда выходила на палубу, поднималась к брату и испуганно смотрела на преследователя. Герендил ни на минуту не уходивший с юта, успокаивал сестру и снова отправлял ее в каюту. Волосатый шкипер давал счет гребцам и подстегивал их как мог. Их жилы буквально трещали и весла слаженно и мощно загребали морскую воду.

Но, несмотря на все усилия команды, кравосский струг неуклонно приближался. Небыстро. Прошло уже несколько часов. Минул полдень. Все это время расстояние между кораблями медленно, но сокращалось. Наконец, Герендил наказал сестре, чтобы она ни в коем случае не покидала каюту, пока он сам ее не позовет, и дал воинам команду вооружиться. На веслах остались одни матросы. Бойцы быстро надели приготовленные заранее доспехи и пояса с оружием. Лучники достали луки из налучий, натянули тетиву и надели колчаны со стрелами. Устья Варны еще не было видно, когда «Полярный волк» приблизился на расстояние полета стрелы. Элдор выставил лучников на ют и поставил несколько мечников, чтобы те, когда понадобится, прикрыли их щитами. Также дружинники прикрыли щитами Герендила, шкипера, рулевого и самого Тессена.

— Может, пристанем к берегу, отправим Сиарис с охраной в лес, а сами дадим бой? — предложил Элдор. — А там видно будет. Если мы победим, Сиарис вернется на корабль. Если проиграем, пусть добирается в ближайшее имение, а потом под охраной — домой.

— Нет. Я уже думал об этом, — ответил Герендил. — Преследователей, скорее всего, больше, раз они не боятся гнаться за нами. Что им помешает, связав нас боем, отправить одну группу за Сиа? И они обязательно догонят ее. Разве девушка сможет убежать от воинов? Будем вместе и клянусь, что не дам до нее добраться, пока я жив.

— Верно. Зададим жару этим подонкам. Не в первый раз.

— Эй, на «Жемчужине»! — раздался крик со стороны преследователей. — Убирайте парус и ложитесь в дрейф!

Герендил и Элдор угрюмо переглянулись.

— Говорит баронет Герендил Аристи! Кто имеет наглость указывать, что мне делать!?

— Это баронет Эрвин Стизи! Я знаю, кто находится на вашей лоханке и сколько вас! И можете быть уверены, нас больше!

— Барон Тодор тер Кравос объявил войну нашему барону?! Или ты, баронет, самостоятельно решил заняться пиратством?!

— Какая война?! — насмешливо прокричал Эрвин. — Я так спешил за вами, чтобы пригласить прелестную Сиарис в гости к нашему лорду! Он желает оказать ей честь и выдать ее замуж за своего сына!

— Ах ты, мерзавец!!! — не смог больше сдерживаться Герендил. — Вызываю тебя на поединок! Один на один!!!

— А-ха-ха-ха!!! — расхохотался Эрвин. — Ну ты меня и насмешил!

— Хватит дурить! — резко оборвал смех Стизи. — Никто не собирается причинять твоей сестре вреда! И вас мы отпустим живыми! Правда, без вашего кораблика! Не зря же мы так старались, чтобы встретиться с вами! «Жемчужина» и все что находится у нее в трюме будет компенсацией за наши усилия! Но если вы сглупите и станете сопротивляться, мы вас всех просто перережем! И да, мне надоело кричать, спускайте парус и сушите весла!!!

— Блум, убирай весла и прячь команду в трюм, — повернулся к шкиперу Герендил. — Парус оставь и на рулевом весле пусть остается Торбен. Мы его постараемся прикрыть. Себя побереги, особо на палубе не светись.

Шкипер угрюмо кивнул и спустился на палубу.

— Элдор, воинам укрыться щитами и за надстройкой, — продолжил Герендил. — Прикройте рулевого. Как будешь готов, давай команду лучникам на стрельбу. Остальные пусть приготовят сулицы. Когда кравосцы будут готовиться к абордажу — метайте сулицы. Рубите канаты на абордажных кошках [60] . Ну, да ты все знаешь. Быстрее, не медли!

60

Штурмовой якорь на цепях или канате, забрасываемый на вражеское судно при абордаже, а также на стену крепости (укрепления) при штурме.

По стругу пронеслась череда резких команд, матросы быстро убрали весла, очистили палубу и скрылись в трюме. А воины заняли указанные капитаном позиции. Я с тремя другими охранниками занял место у входа в каюты, не забыв разместить рядом свои сулицы. Однако выстрелить первыми лучники с «Жемчужины» не успели. Я был неплохо защищен надстройкой от стрелков преследователя, но именно из-за этого был лишен возможности видеть нагоняющий нас вражеский корабль и момент начала боя. Поэтому, только услышал предостерегающие крики. Увидел, как дружинники пытаются еще плотнее укрыться за своими щитами. Потом услышал звук множества летящих стрел. Как правильно назвать этот звук: шелест, шорох, шипение? Наверное, что-то среднее между этими звуками. Эти звуки возникли разом и стрелы с роковой неотвратимостью грянули с неба прямо на палубу «Жемчужины». Раздался дробный стук по всему кораблю. Стрелы впивались в палубу, щиты, такелаж, лавки гребцов.

Вражеские лучники пускали стрелы по крутой навесной траектории и они падали почти отвесно. Мне было страшно. Это было страшнее, чем драться с врагом на клинках. Я был вынужден просто стоять под обстрелом. От меня почти ничего не зависело. У меня не было щита и я не мог уйти со своей позиции. Оставалось просто ждать и молиться, чтобы вражеские стрелы прошли мимо. Одна стрела впилась в палубу в шаге от ступни. Сердце сжалось и по телу пробежали ледяные мурашки. Показалось, что волосы по всему телу становятся дыбом. Я еще крепче вжался спиной в стенку каюты. Мимо нас по лесенке поднялся на ют капитан. Он на секунду приостановился и еще раз предупредил:

— Из каюты баронета не должна выходить. В каюту никто не должен войти. Не дай предки, вы ее не убережете, с живых шкуру сниму. Я не шучу.

Может стрелы падали и не настолько густо, как казалось мне, но лучники с «Жемчужины» вели ответную стрельбу очень неубедительно. Под обстрелом им было не просто выйти в полный рост из-за щитов и произвести прицельный выстрел. Вскоре аристийские бойцы начали нести потери. То здесь, то там, слышался крик боли. На моих глазах, сначала одному воину стрела глубоко пробороздила бедро, пройдя по касательной и вонзившись в палубу. Раненый дружинник взвыл от боли. Штанина мгновенно начала набухать кровью. Немедля он снял пояс, перетянул ногу выше раны и отпрыгал на здоровой ноге под прикрытие кормовой надстройки. Буквально через пару минут стоящего прямо передо мной наемника стрела поразила точно в лицо. С мерзким чмоканьем она глубоко вошла в голову под левым глазом. Воин умер мгновенно. Он коротко вздрогнул и спиной плашмя рухнул на палубу, влажно чмокнув затылком. Глаз над стрелой выскочил из глазницы, но не лопнул, а упал на щеку, повиснув на нерве.

Меня от этой картины чуть не выворотило прямо под ноги. Я с трудом сдержал рвотный позыв. Грил метнулся к убитому и, схватив его щит, быстро вернулся к стене, подняв его над головой. Я скривился от досады — напарник соображал быстрее меня. «Надо срочно брать себя в руки. Иначе это плохо кончится», — мелькнула здравая мысль. Вспомнил, что на меня вообще-то надеты отличные по здешним меркам доспехи. Но, тем не менее, это не закрытые латы рыцаря. Лицо от стрел не прикрыто, его закрывает редкая решетка, которая может защитить от клинка, топора, палицы. Еще чего-то подобного, но не стрелы. Другие места, которые не защищены от стрел, ощущались всей кожей.

Вроде и было ясно, что это нервы подводят. Это как пенальти в футболе. Вратарю кажется, что ворота огромны и по ним невозможно промахнуться. А полевой игрок в волнении таращится на малюсенькие ворота, которые перекрыл огромный вратарь. Попробуй, забей! Несмотря на прошлый жизненный опыт и уже прошедшие здесь схватки, я ничего не мог с собой поделать и боялся. Сильно боялся, изо всех сил пытаясь это скрыть от окружающих. Не осознавая, что сейчас никому до меня нет дела. Каждый думал о себе и предстоящей схватке. Ну, кроме командиров, конечно.