Сержио

Сверху с крыши надстройки раздался крик Герендила:

— Кравосцы обходят по левому борту! Сейчас пойдут на абордаж! Приготовиться!!!

— Готовьте сулицы! Первый бросок — по моей команде, затем — по возможности! — скомандовал Элдор. — Лучникам отойти к правому борту! Вам четверым, подняться на корму. Стрелять самостоятельно! Старайтесь обрубить канаты на абордажных кошках!!!

Буквально через пять минут я увидел, как по левому борту нас обходит «Полярный волк». Подгоняемый мощными гребками весел, струг быстро обошел «Жемчужину» на полкорпуса, довернул вправо и резко пошел на сближение. По команде весла одновременно втянулись внутрь корпуса и, так же одновременно, над палубой взлетели абордажные кошки, жадно вытянувшись в сторону «Жемчужины». Штурмовые якоря упали на аристийский струг. На «Полярном волке» за каждый канат разом рванули по нескольку воинов и кошки, глубоко впившись в древесину, потянули корабли друг к другу.

— Приготовить сулицы! Бросай!!! — заревел с кормы Элдор. — Руби канаты! Лучники, не спать!!!

Я схватился за свои сулицы и одну за другой мощно метнул их на вражескую палубу. Поразил ли хоть кого-то — не успел понять. Оттуда полетели ответные «гостинцы». Громкий рев сотрясал воздух над обеими кораблями. Страх, как обычно, быстро стал исчезать. Краем глаза я замечал, что рубить канаты не выходит. Мечи отскакивали от толстых просмоленных веревок, прорубая лишь некоторые волокна на канате, и не успевая, катастрофически не успевая освободить свой корабль от жадных «щупалец» кравосцев. Борт «Полярного волка» был немного ниже, чем у «Жемчужины». Это давало преимущество аристийцам.

Вот корабли сошлись и преследователи бросились на абордаж. Основная масса воинов полезла через борт. Несколько же человек перемахнули на палубу «Жемчужины» с мачты на привязанных веревках. Едва я успел выдернуть шашку из ножен и просунуть кисть в темляк, как двое из таких «акробатов» приземлились в нескольких шагах от меня. Не теряя время, бросился к ним навстречу и, пока они занимали позицию, нанес два удара ближайшему сопернику. Первый — «полотенцем» и вторым, на обратном движении, — «засечным» [61] . Первый удар прорезал пах и кишечник, второй — поразил левую ключицу кравосца. Раненый, тщетно пытаясь зажать правой рукой вываливающиеся сизые кишки и окровавленный пах, с диким визгом рухнул на палубу.

61

См. «Шашка 2.0» на Youtube. Удар «полотенцем» — кистевой, как встряхиваешь полотенце. Удар «засечный» — диагональный сверху-вниз, справа-налево или слева-направо.

Второй соперник был более быстр. Едва я успел развернуться в его сторону, тот уже успел сблизиться и нанести высокий боковой удар мечом. В одно мгновение я с ужасом осознал, что не успеваю ни парировать, ни отклонить удар. Начал приседать и наклонять голову с одновременным шагом вперед, но тоже не успел. Удар пришелся в левую сторону шлема сильной частью клинка [62] .

Этот удар просто смел меня. Я рухнул на палубу, как подкошенный, и откатился к правому борту. Сразу попытался встать, но смог подняться только на четвереньки. Приподнял голову и сквозь мельтешение цветных пятен увидел, как Грил вонзает меч в живот сбившему меня кравосцу.

62

Часть клинка возле гарды, имеет набольшую толщину. Обычно не затачивается. Это часть клинка, которой рекомендуется парировать удары.

Я еще долго стоял на четвереньках. Тело дрожало от слабости и не желало слушаться. В глазах все плыло. Голова кружилась и накатывала тошнота. Я не мог сосредоточиться и разобрать, что творится на корабле. Передо мной мелькали оружие и фигуры воинов, рев и визг оглушал. Наконец, я не выдержал и меня стошнило. Потом я прижался к фальшборту и затих, стараясь как можно быстрее прийти в себя. Через некоторое время почувствовал себя достаточно уверенно и медленно поднялся.

Преследователи все-таки смогли перебраться на «Жемчужину». Схватка шла по всей палубе. Лучники, кто поместился, от левого борта поднялись на кормовую надстройку и вели стрельбу оттуда. Кто не поместился, сменили луки на клинки и рубились вместе с остальными воинами. Славен, Грил и Дарс успешно обороняли каюты и меня, оказавшегося за их спинами. Часть кравосцев пробралась к входу в трюм и рубилась уже там. У лучников по какой-то причине произошел перелом и теперь уже аристийцы доминировали. На вражеском корабле в живых осталось два-три стрелка, которые перебегали по кораблю, укрываясь от стрел нескольких наших лучников, и пытались изредка огрызаться. Ими занимались четыре наших стрелка, а еще четверо старались вести стрельбу по абордажной команде.

Я ощупал шлем. На нем не осталось даже вмятины. Под пальцами ощущалась только неглубокая зазубрина в месте удара. Мне повезло, нацеленный по шее удар пришелся по шлему. А невиданный по надежности на Этерре металл шлема и подшлемник спасли от смерти. Шашка из руки не выпала, выручил надетый на кисть темляк. И, слава предкам, я не порезался о свой клинок, когда катился по палубе. Но еще ничего не кончилось и я занял место между Грилом и Славеном.

— Жив? — коротко глянул на меня Грил.

— Жив. Только голова кружится.

— Повезло, что этот говнюк тебе шлем не разрубил, — добродушно пробасил Славен.

Дальше говорить стало некогда. К нам опять прорвались кравосцы и сеча закипела прямо напротив кают. Напарники старались держаться в шеренге и не ломать строй. Я же чувствовал себя плохо и думал больше о защите. Взял в левую руку вакидзаси и дисциплинированно держа строй, старательно парировал вражеские удары и выпады. Контратаковать уже не получалось. И даже при таком ведении боя иногда приходилось принимать удары на наручи, а иногда я не успевал сделать и этого. И удары проходили по доспеху, каждый раз окатывая тело волной боли.

Напарники помогали друг другу и пока держались. И все четверо оставались живы. Иногда здорово помогали лучники, выбивая прущих на ют кравосцев. Что творилось на остальном корабле я не видел. Просто не успевал оглядеться. Передышек в бою не было. Я начал уставать. Пот заливал глаза, пропитал всю одежду и поддоспешник насквозь. Руки двигались все медленнее и слабость все больше овладевала мной. Перелом в бою наступил в тот момент, когда оборону у кают почти сломали. Меч у стоящего слева Славена парировали в верхней точке и ударили ногой в живот. Дружинник неудачно запнулся и рухнул назад, грузно ударившись о дверь каюты. В тот же миг из-за спины атаковавшего Славена кравосца выскочил второй боец и нанес удар топором прямо мне в грудь.

Пластины доспеха выдержали и этот удар, но он был так силен, что меня отшвырнуло назад и я второй раз за бой упал на палубу. Передо мной и Славеном сомкнулись спины Грила и Дарса. Сильная боль сковала грудь. Моё лицо посинело, я пытался вздохнуть, но легкие отказывались работать. Вдруг, волна атакующих схлынула. Их атаковали сзади дружинники во главе с Герендилом. Кравосцы, отчаянно отбиваясь, кинулись на свой корабль. Я уже почти потерял сознание, когда спазм прошел и получилось сделать первый вздох. Воздух с сипением вошел в легкие.

Как бы то ни было, клинки из рук я не выпустил, задачу по защите баронеты выполнил и бой пережил. С трудом поднявшись, осмотрел поле боя. Кравосцы смогли перебраться на «Полярного волка» и, отвязав веревки абордажных кошек, расцепили корабли. Парусов никто не убирал и их струг, отвалив от «Жемчужины», начал ходко набирать скорость и удаляться в сторону открытого моря. «Жемчужина», казалось, вздрогнула от победного рева. К Герендилу подошел Элдор с отрубленной головой, которую держал за волосы. Команда затихла и с интересом уставилась на своих предводителей. Он поднял ее на уровень лица собеседника и, сделав озабоченное лицо, громко спросил:

— Достопочтенный, взгляните. Не эта собака совсем недавно что-то лаяла перед боем?

— Гляньте-ка, Эрвин Стизи! — якобы с удивлением воскликнул Герендил. — Что-то он скверно выглядит. Не приболел-ли, часом?

Дикий хохот от немудреной шутки потряс «Жемчужину». Сбрасывая нервное напряжение, после боя хохотали все. Хохотали и не могли остановиться. И дворяне, и бойцы, и команда струга. Стояли посреди заваленной трупами палубы, рядом с держащим отрубленную голову Тессеном, и хохотали. Однако, вскоре смех стал стихать. За моей спиной скрипнула дверь каюты и я оглянулся. В проеме открытой двери стояла Сиарис со служанкой. Бледные до меловой белизны лица и широко распахнутые глаза говорили о том ужасе, что пришлось пережить девушкам. Элдор сконфуженно спрятал за спиной отрубленную голову.