Сессия в условиях Талига

– Конечно, – выдавил я из себя, продолжая страдать.

И они ушли, сделав вид, что никого не захватывали. Я понимал их – играть в благородство и притаскивать врагам их раненого человека, который их друг по Лаик, перспективка еще та. Безрассудная и бессмысленная. Они меня отпускают… А я скоро замерзну и умру прямо здесь. Соны нет, Удо куда-то упрыгал. Все меня бросили. Впору пустить скупую мужскую слезу, но это, наверное, лишнее.

На какое-то время я впал в серое и беспросветное беспамятство, а потом появился Удо Борн. Сказав что-то, он принялся меня раздевать. Мародерствовать собрался, что ли? Ыть, как больно! После Штанцлера я уже ничему не удивлюсь. Снова начался дождь, обрушиваясь ледяными струями на мою полуобнаженную тушку. Хотелось заснуть поскорее, но Удо безжалостно поставил меня на ноги и заставил выбираться из оврага. На его краю я и отключился. Прощайте все. Прощай, несбыточная для Альдо Талигойя, прощайте, эр Рокэ, прощай, Робер. А меня больше нет.

Но я был. В замке, неподалеку от горящего камина, завернутый в меховые одеяла, измученный и простуженный в довершении ко всему, зато живой. Во сне виделась всякая чушь – Эстебан, гоняющийся за ржущим Констансом, Энн согревающая маленьких розовых существ с голыми хвостиками. И прочее, прочее, не имеющее никакого отношения к войне.

– Дикон, – Альдо Ракана принесло совсем не вовремя, когда мне снился сладостный момент раздавания подросших крысят. – Ты долго валяться будешь? А то скоро выступать…

– Я ранен, Ваше Высочество, – процедил я, осторожно трогая начавшие срастаться ребра. – Вы хотите смерти моей?

Вежливость – к тварям закатным, ибо тем, кто задает идиотские вопросы, она не предназначена. Даже если этот белобрысый тип мнит себя принцем. Кстати, как человек, он нравится мне все меньше и меньше.

– Мы идем на Марипоз, – сообщил Альдо, – и возьмем его. И встретим последний год Скал в столице. В Кабитэле! И…

– И не стоит загадывать, – осадил его Робер. – Лежи, Дикон, отдыхай, и никого не слушай. Кроме меня.

Да, он-то – единственный нормальный человек здесь и мыслит верно. С радостью я проводил взглядом уходившего Альдо, затем взглянул на Робера с тоской. Что случилось-то? Удо успел сказать, что никто не выиграл сражение, тогда в чьем мы замке? И… Рихард Борн погиб. Грустно это.

– Где мы, Робер?

– В замке Лэ, в гостях у Пуэна, – эти слова мне ни о чем не говорили, ну да ладно. – Как ты себя чувствуешь?

– Холодно мне. Очень.

– А мне жарко, – пожаловался Робер. Раньше он не говорил о своих неудобствах, теперь, видимо, нет сил молчать. – К Леворукому бы послать эту войну…

– Да, – согласился я. – Но мне нужно в Талиг. К эру Рокэ… Я должен кое-что ему передать.

– Понимаю, Дикон, но нам надо быть готовым ко всему. Даже к Багерлее.

– Но мы же победим? – мой голос предательски дрогнул.

– Мы попали в плен, Дикон. Какая победа? – меня одарили печальным и усталым взглядом темно-карих глаз.

– В плен? К Манрикам?

– Немногим лучше. К господину Люра. На нашу сторону перешел левый фланг армии Манрика. Произошла измена и самого Манрика убили. У генерала Люра вчетверо больше людей, чем у нас.

Я лежал и молчал, разглядывая уныло каменный потолок. Камни молчали, а на душе сгущалась черная тоска. Робер сомневался в искренности Люра, а я уже не понимал ровном счетом ничего. Кто, кому, куда, зачем и сколько? Вообще не любил никогда точные науки. Невольно пришлось задаться вопросом о Багерлее и казнях/ссылках/пытках. А так же, прочих прелестях жизни для мятежников.

– Робер! – в комнату сунулся Альдо и я закатил глаза. Как он надоел…

– Нам надо поговорить, – оживился Эпинэ, но продолжал хмуриться.

– Потом! Робер, кое-что случилось… Ты мне нужен прямо сейчас!

Что было дальше, помнится плохо – все поездки и разговоры слились в одно сплошное темно-серое пятно. Наверное мой организм таким образом отходил от ударов, потрясений, отравленной неизвестной гадостью воды, и прочих пережитых неприятностей. Альдо не подгонял, Робер был молчалив и угрюм, один Люра веселился за десятерых. Впрочем, я почти ни с кем не вел бесед – слишком плохо мне было первое время. Когда пришло время очнуться, я узрел… Лаик. Словно и не уезжал отсюда. Следующим открытием стало то, что я сидел на Соне. Когда только верная лошадь вернулась.

– Умница, – тихо сказал я. – Пойдем в “загон”?

Значит, мы все-таки внаглую вторглись в Олларию, а я из-за плохого самочувствия все проморгал. Но почему нас не встретил монсеньор со шпагой и отрядом кэналлийцев? Ах, да… он же не в Талиге сейчас. Грустно, грустно…

Сона захрапела и заупрямилась, пятясь назад от мостика. Ну а что поделать, девочка, надо идти, я вот тоже не хотел становиться правой рукой самозванца, а пришлось встать под его знамена. Отчего-то стало очень стыдно, горячий румянец залил щеки.

– Альдо, а почему именно тут остановились? – спросил я, когда разряженный блондин подъехал.

– Здрасте! Как это – зачем? Ты ведь сам предложил, не помнишь?

– Не помню, – пришлось признаться.

Потом Альдо остался, а я с отрядом поехал проверять состояние “загона”. Другие лошади тоже, подобно Соне, выражали недовольство. Что же за нечисть здесь живет? Я сглотнул. Но нечего ныть – пора ехать в распахнутые ворота. Лаик ждет. Ничего не изменилось на заросших омелой и прочими мрачными растениями. Неспроста я встретил Эстебана и Константина – то было напоминанием об этой грядущей позорной победе. Мы выиграли лишь по той причине, что у Люра перемкнуло в голове какие-то механизмы. Не знаю, почему, но я разделял настроение Робера и не радовался. Я оглядел засыпанную листьями аллею – конечно, никто не догадался их убрать. Два года прошло с того дня, как я въехал в эти ворота с Эйвоном, а теперь вернулся предателем и мятежником. Грустно и обидно.

– Сударь, какие будут распоряжения?

– Едем к дому. Скорее всего, там никого нет, но проверим…

В доме была стужа и были слуги с остренькими крысиными лицами. А больше никого. Все разбежались, кроме них. Значит поговорка про бегущих с корабля крыс будет не в тему. У того, что вышел мне навстречу, я узнал, что “господа изволили уехать”.

– Ох. К вечеру сюда приедет Его Высочество Альдо Ракан, – грустно сообщил я. – Постарайтесь приготовить хорошие ужин и апартаменты, протопите помещение. Он любит все острое и жареное.

Угу. Надо накормить белоштанного чесноком, которым так несет от Карваля. Забавно было бы. Жаль, только, что с капитаном отношения не заладились.

– Будет исполнено. К которому часу явится Его Величество?

– К семи часам, – мой голос был полон безысходности и печали.

Комментарий к Глава 42. Как вернуться победителем В ругательстве “Блять” передан общий смысл, а не конкретика.

====== Глава 43. Как грустны неожиданные встречи ======

Дни шли медленно и тоскливо, я выздоравливал после полученных травм, но легче на душе нисколько не становилось – как Альдо не вещал бодрым тоном напыщенного барана в парике о свободной Талигойе. Вскоре до нас дошла весть, что потомок Франциска Оллара арестован в собственном дворце. Конечно, король он так себе, но, когда дошли до меня эти сведения, стало грустно. Одна радость, что погода улучшилась – прекратились проливные дожди, посеревшее небо стало голубым, засветило яркое солнце. Если не думать про участь Эстебана и других моих друзей, которых Альдо цинично называл “навозниками”, то и вовсе хорошо…