Сестра Ноя

Как-то очень просто и непринужденно я оказался в этом доме желанным гостем. Хотел на недельку–другую задержаться, а вышло надолго. В первый же вечер, когда мы втроем преодолели первое смущение, я вкратце рассказал свою историю, Варя долго пронзительно посмотрела на меня и вдруг сказала:

— Арсений, у вас тут будет очень важная встреча. Придется вам подождать. Так что устаивайтесь поудобней и надолго.

— Вот так она всегда, – вздохнул отец, – скажет что-нибудь, а потом всё исполняется.

Вот так, мой мальчик, я познакомился и остался жить с этими замечательными людьми. Юрий устроил меня к себе на работу на деревообрабатывающий завод, я работал кладовщиком, отпускал пиломатериалы, имел достаточно времени, чтобы читать, молиться и ходить в храм. Верочка попривыкла ко мне и совершенно открылась, как близкому родственнику. Мне нравилось быть с ней рядом, чем-то она напоминала мне Машу: такая же чистая, искренняя, светлая. Юра всё время зовет меня в начальники, но я ему объясняю, что наруководился на всю оставшуюся жизнь.

Знал ли я о чудотворной Феодоровской иконе Пресвятой Богородицы? Конечно, мой мальчик. Но, понимаешь, словно тот участок сердца, в котором жила эта икона, онемел, был заблокирован свыше… Прошло много месяцев, пока настал срок, и я прильнул к святому образу, вмиг почувствовал, как он дорог, какая светлая сила от него исходит невидимым, но мощным сиянием. Верочка рассказала, что этот образ – молельная икона князя Александра Невского. Так вот кто меня сюда привел! Впрочем, я и не сомневался.

Рано утром по дороге в Богоявленский кафедральный собор, Вера сказала: «Сегодня у тебя встреча!»

В соборе, наполненном людьми, не замечал я ни толпу вокруг, ни роскошную золоченую сень вокруг образа. Кто-то за моей спиной тихо произнес: «да это не образ, это Она Сама – Пресвятая владычица наша» – и с той секунды именно Пресвятая Богородица стояла предо мной и пронизывала меня ласковой материнской любовью.

А после праздничной литургии я вышел из собора, оглядываясь, искал Веру, а нашел его. Он стоял в потертом подряснике на паперти и собирал милостыню. Я подошел к нему, положил сложенную купюру в синюю кружку и посмотрел на него – и утонул в этих прозрачных бездонных озерах. Господи, сколько там всего жило, сколько повидали эти глаза! Да, мой мальчик, передо мной стоял настоящий живой святой. Он поднял кружку, ссыпал деньги в карман рюкзака и сказал: «Пойдем, брат!» И я пошел за ним, мимо Верочки, которая всё понимала; мимо Юрия, который с печалью прощался со мной последним долгим взглядом; мимо людей, домов, деревьев, рек, дорог – мимо всего земного. В ту минуту я был уверен, что пришел последний день моей жизни, что вот сейчас, этот старый монах поднимется на небеса и за руку возьмет меня с собой – туда, высоко–высоко, туда, где нет боли и мрака, где нет предательства и лжи, но всё свет, истина и покойная радость.

Но старый монах привел меня на берег Волги и, как раньше в детстве с Машей, и как раньше в юности с Борисом – мы долго сидели у текучей воды и говорили. То есть, говорил в основном монах, а я слушал…

Тамерлан и Тамерлан

Каждый вечер освежай свой ум мыслями о смерти.

И пусть так будет всегда. Воспитывай свой разум.

Когда твоя мысль постоянно будет вращаться

около смерти, твой жизненный путь будет прям и прост.

(Хагакурэ. Книга самурая»)

По краю дагестанского села, раскинувшегося на холмах Кавказа, неспешно шагал странник в черной одежде с посохом в руке. Он изредка поднимал сощуренные глаза на золотистый шар солнца, утопающий в зеленых волнах предгорья, на извилистую сверкающую ленту реки, на стрелы тополей, взлетающие в сизое небо над кудрями садов и белыми крышами домов – и вновь опускал взгляд под ноги, на пыльную тропу, перебирая сухими губами тихие слова и пальцами – шерстяную нить в узелках.

В это время в одном из домов за обширным, некогда гостеприимным столом, понуро сидел юноша, пил водку, закусывая каурмой – бараньими потрохами с изрядным количеством зелени и чеснока. Он жадно всматривался в угол над холодильником, откуда с красочного портрета властно взирал великий завоеватель, непобедимый и жестокий Тамерлан. Там же зеленел бронзовый бюст, рядком висели цветные фотографии памятников Темир–Аксаку в Ташкенте и Самарканде, а также деньги – узбекские сомы – с его изображением и копия ордена с хищным профилем.

Неделю назад снова приходил Аслан и в последний раз предложил ему подумать об участии в банде:

— Тебе всего-то и придется, что докладывать нам о перемещении русских войск и на время прятать оружие, предназначенное на продажу, – говорил бородач с лошадиным лицом в военном комбинезоне. – С каждого ствола ты получишь сто долларов. – Видя, что юный Тамерлан тупо молчит, проявляя слабость, непозволительную для настоящего мужчины, бандит прошипел на прощанье: – Решай! Только не забывай, как поступает эмир Умар с теми, кто его предает.

Завтра ему, Тамерлану Хасановичу, предстоит дать ответ грозному боевику. Завтра решается его судьба – или он пособник бандитов, но живой, – или предатель «освободительной войны», но… вряд ли живой… Понятно, почему они так в него вцепились: мать давно умерла, отец недавно подорвался на русской мине, живет юноша один в большом доме, глухая старуха–тетка не в счет, а до лагеря Умара – рукой подать, только речку перейти.

— Что молчишь, великий Тамерлан? – тихо спросил юноша у портрета завоевателя. – Как мне поступить? Ты видишь, нет со мной отца, нет мамы, родичи сбежали подальше от границы с Чечней. Один я… – Он глубоко вздохнул. С отвращением отхлебнул глоток водки, по вкусу напоминающей скипидар, привычно послал проклятие на головы изготовителей дешевой подделки. Сипло продолжил: – Ты бы, наверняка не сомневался! В твоей героической жизни всё было просто и ясно с самого рождения. Ты – воин, сильный, храбрый предводитель непобедимого войска. Твой путь настоящего мужчины был прямой, как стрела. Помоги мне, великий Тамерлан!

В дверь постучали, на пороге бесшумно, как тень, появился незнакомец, седой старик в черном длинном одеянии. Он пристроил посох в углу и молча сел за стол, напротив оторопевшего юноши. Тамерлан встрепенулся и смущенно убрал бутылку водки со стола. В комнату молча прошаркала старуха–тетка, поставила перед гостем тарелку с душистой каурмой и чистый стакан. Затем поднесла старику миску с водой, а когда тот обмакнул пальцы, протянула полотенце. Так же молча поклонилась и вышла.

Все это время в голове Тамерлана мысли прыгали, как бешеный ишак. С одной стороны, ему надо хорошенько подумать о завтрашнем ответе боевику, с другой, по законам гостеприимства, необходимо принять почтенного гостя с должным вниманием… Пить водку при нем тоже стыдно, а он без нее уже не может ни есть, ни спать… Вот свалился на мою голову, вздохнул парень.

— Да ты не вздыхай, сынок, – чуть слышно сказал старик, – я ведь не мешать тебе пришел, а помочь.

— Кто вы? Чем помочь? – пролепетал Тамерлан.

— Чем… – эхом повторил старик и поднял на юношу ясные глаза, которые словно бирюза на сером бархате, горели на темном лице в обрамлении седых волос. – Ты завтра должен дать ответ, который решит всю твою судьбу. Так ведь? Вот я и пришел сюда, чтобы помочь сделать правильный выбор.

— Да кто вы? – спросил ошарашенный юноша. – Я вас не знаю.