Сеть Антимира

* * *

Растерянный Вил Кисс показал, как сдвигать участок пола над лестницей, и Пригоршня сбежал по ступеням. Пистолет был в кобуре, а трезубец он двумя руками держал перед собой, будто меч, готовый рубануть любого, кто встанет на пути. Хоть Красного Ворона, если почует в нем то зловещее хищное существо, которое теперь периодически мерещится вместо наемника, хоть измененных, если они сумели выбраться наверх, хоть зверя, хоть монстра.

Но под рубкой никого не было. Здесь, в более просторном помещении, наклон пола стал заметнее. Черные колонны немного накренились, а часть световых колец, опоясывающих их вверху, погасла. Тихое гудение колонн изменило тональность, стало более высоким, тревожным.

Отойдя от лестницы, он увидел трещину. Широкий зигзаг, вроде молнии, начинался от знакомого люка и уходил за колонны. Убедившись, что поблизости никого нет, Пригоршня остановился. Что-то непонятное – если пирамида вправду такая огромная, как она могла накрениться? Со слов Химика он понял, что Ковчег уходит вниз на километры… Чтобы такую громаду всерьез тряхнуло, что должно случиться? И что в результате произошло снаружи, за пределами Слепого Пятна, после того, как между Маяком и Ковчегом прошел разряд? Что там вообще теперь во внешнем мире, что случилось в последние дни? Ведь никакой связи, никаких известий. Может прямо в эту минуту кольцевая волна Всплеска катится от центра Зоны, подминает деревья и дома, глушит людям мозги, стирает сознания. Пробивает Периметр, уходит дальше, утюжит деревни и города…

Пригоршня поежился, будто воочию увидев эту картину, и сказал себе:

– Не паниковать!

Сел возле люка и заглянул вниз. Присвистнув, положил трезубец, улегся. Схватился за лестницу, свесился, навалившись локтями на верхнюю перекладину, стараясь не касаться нижнего ряда прутьев. И тихо засопел, разглядывая хаос внизу.

Слева он разглядел лампу, свисающую с решетчатого потолка на синеватом световоде, дальше еще две лампы были сломаны и не работали. Участок пола под ним вздыбился, будто льдина, наползшая на другую, приподнялся вместе со слоем почвы и деревьями, от края протянулись лохматые корни. Деревья накренились, часть упала, другие привалились к соседним стволам. Клубки перепутанных, изломанных веток висели, будто грязное тряпье в натянувшейся паутине лиан. Несколько труб, спрятанных в почве, тоже переломились, из одной шел вялый поток парящего кипятка. Он хлюпал, булькал, но звуки эти почти тонули в тяжелом мерном гуле, который доносился снизу, откуда-то из глубин Ковчега.

– Ампир! – позвал Пригоршня, перехватывая лестничные перекладины и свешиваясь дальше. – Эй, иди сюда! Ты жив там вообще, наемник?

Теперь пролом стал виден лучше, и он разглядел оплетенную необычными гладкими лианами решетчатую балку, торчащую с яруса, который находился под звериным уровнем. Кажется, она и приподняла часть пола. Будто ствол или толстый сук, балка наклонно уходила в сумрак нижних отсеков Ковчега. Раз это пирамида, то каждый следующий шире, просторнее верхнего? Пригоршня видел лишь небольшую область, и все равно ему казалось, что он висит над огромным вертикальным комплексом пещер, заросших чужеродной подземной растительностью. В темных глубинах пирамиды что-то шевелилось, медленно смещалось или суетливо сновало из стороны в сторону, мерцали грозди огней, двигались тени.

– Ворон! – проорал он и не услышал эха, голос увяз в растительности под ним, в этих чертовых сплетениях. – У нас больше нет времени! Там появился Ведьмак с отрядом, и сейчас они придут сюда! Ворон, если ты жив, двигай наверх, живо!

* * *

– Откуда взялось озеро? – спросил Химик на английском.

Он верхом сидел на стуле и глядел на экран, где виднелся участок берега с базой. Отряд Ведьмака, выбравшись из вездехода, осматривался. Часть воргов с Барсом ушли к казарме, другие во главе с Робом исчезли в лаборатории. В отряде, не считая Роба, было четверо синекожих, Барс и Ведьмак. Семеро врагов против четверых, сидящих в Ковчеге. Причем Ворон застрял где-то внизу, а из Кисса боец никакой. Он даже не догадался держать в рубке, где ночевал, побольше оружия.

Отсюда Химик видел Вилла Кисса, который копался в приборах. Не поднимая головы, тот ответил:

– Мы думаем, котлован появился во время первого Выброса, в момент образования Зоны, когда «доминатор» был извлечен из Маяка. Земля просела.

– А почему вода такая? Это щелочь?

– Да, сильнейший раствор. Вероятно, что-то просачивается из Ковчега там, внизу. Поверхность пирамиды имеет крайне необычные свойства, в чем-то они сродни металлу, а в чем-то – коже. Возможно, своеобразный осмос сквозь оболочку Ковчега приводит к насыщению воды нитратами. И к ее подогреву. Смотрите… – он улыбнулся с гордостью, – смотрите, что я научились делать с помощью своих приборов!

Он повернул что-то, и слюдяной экран, на который как раз смотрел Химик, начал раздуваться. Изображение увеличилось, будто попало под большую линзу. База, здания, машины – все стало крупнее, при этом сохранив резкость. Вскоре прозрачно-смолистая поверхность перестала пучиться, теперь экран напоминал прилипший к стене овальный пузырь. Вил Кисс снова повернул верньер, и экран сдулся, изображение на нем стало прежних размеров.

– Очень интересно, – согласился Химик. – То есть вы способны вмешиваться в работу внутренних систем Ковчега.

– Можем влиять на его намерения, – не очень понятно откликнулся Кисс.

– Что это значит? А запустить Ковчег сможете? Наверное, нет.

– Без Маяка это невозможно.

– А если Маяк снова будет установлен?

– В этом случае… – Кисс уставился на приборы, почесал родинку. – Мы, конечно же, очень долго думали над этим. Думали, экспериментировали. При жизни моего шефа и остальных так и не решили этот вопрос. Но за последние два года… Мне ведь больше нечем было заниматься, я очень много работал, и мне кажется, да, теперь я могу сгенерировать набор сигналов, который… – он щелкнул пальцами. – Трудно сказать это по-английски. Могу сгенерировать импульс, который направит намерения Ковчега в сторону запуска.

– Я не очень понимаю вас, Вил, – признался Химик. – Но вы думаете, что сможете запустить Ковчег? А что вы знаете про его создателей, кто они? Вы должны были хоть что-то понять.

– Мало, – вздохнул Кисс. – Хотя, конечно же, кое-что выяснили. Мы называем их альфарами.

– Почему так?

– Мой босс это придумал, – по-английски Кисс говорил внятно, но не очень уверенно, медленно, пытаясь строить фразы с преувеличенной правильностью. – Альфары – от «альфа», первые. Вы знакомы с концепцией Эверетта?

– Ей же больше полувека. Естественно, знаком. Ваш босс – это кто? Научный руководитель?

– Начальник научного отделения «Биофарма». Так вот: Хью Эверетт, Древо Миров… да?

– Квантовая теория параллельных миров, – кивнул Химик. – Я предполагаю, что мы находимся в месте склейки двух ветвей.

– Да, и альфары, по мнению босса, населяли Стволовую реальность. Так он называл ее. Стволовая реальность. Ствол, от которого когда-то начали расходиться ветви. Про это можно говорить долго… Лучше прочесть.

Снова кинув взгляд на экран, где было видно, что Ведьмак с Робом и Барсом остановились на берегу и рассматривают понтонный мост, Химик спросил:

– Что прочесть?

Кисс поманил его, и когда он подошел, сказал:

– Электронная начинка корабля пронизывает всю его толщу. Или большую часть. Все это крайне необычно. Мы считаем, что начинка Ковчега основана на принципе магнитных монополей. То есть это, – он показал на мерцающую внутренность пульта, – не электроника, а…

– Магнитроника, – сказал Химик, уставившись на пульт в восхищении, будто верующий на икону, которая вдруг заговорила с ним. – Магнитный ток. И все эта, весь Ковчег – компьютер?