Сети Госпожи ужаса
Шрифт:
— Я что-нибудь придумаю, — нахмурился Тимофей и закусил губу.
— Море может стать тесным для нас обоих, — тонко намекнул я ему. — Я изведу морских охотников в ближайшие годы. Прими совет. Или поищи себе землю, или уходи как можно дальше. Туда, где не будет моей власти.
— Я тебя услышал, царь, — с каменным лицом произнес Тимофей. — Давай вернемся к городу. Я пока не знаю, когда это сделаю. Может, три дня, может дюжина дней. Но не больше. Дай мне верного человека. Он будет прятать вино для меня, а я каждый день буду таскать его в город. Здешняя стража — зверье лютое, но они не дураки выпить. Я заплачу им вином за проход, и очень скоро мы станем лучшими друзьями. Как только они напьются, я зарежу их и открою северные ворота. Будь готов.
— Сосруко! —
Глава 12
Караульная служба тут, конечно, ведется, но уровень ее на троечку. Два воина на задних воротах, четверо на главных. Несколько человек бездумно бродят по стене, иногда поглядывая в темноту, а остальные спят.
Немалый отряд спрятался в зарослях неподалеку от северных ворот. Пять сотен наемников, ведомых Одиссеем, ворвутся в город и удержат их, пока подойдут остальные. Гоплиты перекроют дорогу в порт. К гадалке не ходи, городские стражники попытаются прорваться к кораблям, и черта с два у них это выйдет. Дорогу частокол перегораживает. Кровью умоются пришлые сардинцы.
Тимофей пока что действовал, как договаривались. Он выходил из города ночью и забирал из тайника два кувшина вина и небольшой мешок с ячменем. Он ходил за едой — такова его легенда. Один кувшин он отдавал страже, понемногу втираясь в доверие, а вот вчера попросил сразу четыре кувшина. Он уже изучил расписание караулов и знал, кто будет сегодня стоять у ворот. Циничный ум бандита работал до того четко, что я ему даже мысленно поаплодировал. Отлично соображает неграмотный паренек. И обстановку просчитал, и денег в совершенно дохлой ситуации поднять смог. Если голову свою светлую не сложит на пути, то и впрямь может царем в какой-нибудь дыре стать. В наше неспокойное время — это плевое дело. Половина сегодняшней элиты — проходимцы, убившие кого-то в родном городе и скрывающиеся от кровной мести. Он ничуть не хуже остальных, только вот происхождением подкачал. Эвпатридом стать нельзя. Им можно только родиться.
— Задние ворота открыли. Началось, — шепнул стоявший рядом Сосруко. Я на штурм не пошел, рука на перевязи еще кровоточит.
Задача у Одиссея проста. Они проникают в Китион и закрепляются в районе казармы. Как только шарданы увидят врага в городе, они поднимут тревогу. Нашим нужно связать их боем, пробиться к главным воротам и открыть их. Тогда в город заходит тяжелая пехота и очищает его от врага, как делала уже не раз. А я вот сижу в лагере у порта и жду новостей, пока укрывшиеся щитами парни подбираются в полной темноте к стенам города. А за стеной, судя по звукам, все идет по плану. Критяне и ахейцы просочились в крепость и теперь режут полусонных наемников.
— Все идет по плану-у! — пропел я на незнакомом здесь языке. Командир моей охраны покосился, но ничего не сказал. Он уже знал, в какие моменты я пою это заклинание.
— Ворота открыли! И это не наши! — охнул вдруг Сосруко. — Тот малый, Тимофей, впереди идет!
— Красавец! — выдохнул я, когда в ворота с ревом ринулись гоплиты, а навстречу им вышел отряд афинян во главе с Гелоном и моим старым знакомцем.
Пираты шли груженые, словно верблюды. Они тащили ткани, мешки, бронзовые жаровни, какие-то горшки и связки сушеной рыбы. Они даже волокли за волосы пару упирающихся и надрывно ревущих баб. Тоже валюта своего рода, и довольно ликвидная.
— Мы шарданам в спину ударили, — широко улыбнулся Тимофей, когда подошел ко мне.
Полсотни афинян зыркали недоверчиво. Они до сих пор не могли понять, как это им в очередной раз удалось вырваться из осажденного города, да еще и с добычей. Звуки, доносившиеся из Китиона, ничего хорошего здешнему люду не обещали. Там сейчас жарко. Мне сидонские торговцы без надобности, только мешать будут, а шарданы — тем более. Я, когда задачу командирам ставил, произнес сакраментальную фразу.
— В городе вино и бабы. Три дня гуляете.
Народ здешний кино про Петра I
не смотрел, а потому проникся не на шутку. Богатейший город, отданный на разграбление — это же мечта несбыточная. О таком до самой смерти внукам рассказывать можно. Обычному воину за всю жизнь может так не повезти. Тут ведь добра собрано не меньше, чем в Трое. Одной меди, приготовленной к отправке в Египет, — десятки тонн. Ее наемники в виде добычи увезут с превеликим удовольствием. Для них ценность сифносских драхм все еще неочевидна. Меновой ведь торговлишкой люди живут, натуральным хозяйством. Дикари-с…— Ну что же, — сказал я, окинув взглядом жадно рассматривающих меня афинян. — С меня два корабля и талант золота. Как договаривались.
— О-о-ох! Думали, обманешь… — выдохнули мужики, когда Сосруко вытащил из шатра кожаные кошели, набитые монетой, и поставил перед ними. Гелон даже шлем снял и промокнул вспотевший лоб. А ведь он постарел. И без того впалые щеки прорезали первые морщины, а виски покрылись серебром седины. Ему около сорока. Почтенный возраст для нашей эпохи.
— Договор исполнен, оплата получена, — продолжил я. — Куда думаете двинуть? Я Тимофея предупредил, что разбоя в своих водах не потерплю. Так что вам тут места нет.
— В Амурру пойдем, — ответил Гелон. — Я у царя тамошнего земли попрошу. За золото, думаю, даст землю-то.
— Ну, в Амурру, так в Амурру, — равнодушно кивнул я и показал в сторону берега. — Ваши корабли вот эти, на тридцать весел. Если узнаю, что по дороге хотя бы овцу взяли на моем острове, на дне морском сыщу и на крестах развешу. Удачи, парни! С вами приятно иметь дело.
— Бывай, царь Эней! Может, свидимся еще когда-нибудь, — ухмыльнулся Тимофей, а я жестом подозвал его к себе поближе.
— Ты скоро получишь хорошее предложение, — едва слышно сказал я ему. — Но мой бог говорит, что не все то золото, что блестит. А еще он говорит, что человек может одной рукой держать пасть крокодила закрытой. Понял?
— Ничего не понял, — выдохнул Тимофей, — но потом пойму. Должен буду, царь.
— Возьмешься за ум, приходи, — хлопнул я его по плечу. — Найду тебе службу.
— Подумаю, — серьезно ответил Тимофей. Он уже не стал вспоминать про то, что вольная птица. Блеск золота в десятках кожаных кошелей заставил его задуматься.
Афиняне столкнули корабли в воду и ударили по веслам, спеша уйти подальше от людей, видевших, где лежат их деньги, а я вслушивался в шум города. Еще пара часов, и все закончится. Выпью пока, там и без меня справятся. Ведь все идет по плану.
В то же самое время. Пер-Рамзес. Египет.
Пи-Риа-масэ-са-Маи-Амана — «Дом Рамсеса, любимого Амоном». Таково настоящее имя этого города. Столица мира, раскинувшаяся от горизонта до горизонта, жила своей обычной жизнью. Ничто не нарушало изначально заведенного порядка вещей, ведь Нил дарит свою милость, в достатке принося влагу и живительный ил. Египет процветает, а мелкая возня ничтожных племен, прозябающих в Великой Зелени, тут мало кого интересует. Правоверный египтянин был твердо уверен, что за пределами Та-Мери, Страны Возлюбленной, и вовсе нет никакой жизни. Там, за морем и песками, находятся врата Подземного царства, откуда боги выплескивают полчища врагов, которых его величество повергает многими тысячами. Каждый храм, куда приходят люди со своими жертвами, украшен барельефами побед, где царь топчет поверженных врагов. Разве могут врать рисунки на стене храма? Конечно же, нет! Если варвары придут, их победят. Так было всегда, будет и сейчас, а значит, и беспокоиться не о чем. Именно эта твердолобая уверенность египтян в собственных силах не давала Рапану приступить к делу, ради которого он задержался здесь, отправив все корабли, кроме одного за новым грузом. Уж слишком важным было порученное дело. Купец нутром чувствовал, что заявиться к визирю, родственнику самого фараона, без крайне веской на то причины, будет самоубийственной глупостью. Он просто подведет тех людей, которые составят ему протекцию. Именно это его и останавливало, несмотря на прямой приказ господина.