Сети Госпожи ужаса

— Ну, елки-палки! — только и мог сказать я, а потом, не будь дурак, заорал. — Владычица спасла меня! Не позволила умереть сегодня! Ее милость будет над нами!

Войско бесновалось в религиозном экстазе, а я, зажимая рану, разглядывал незадачливого убийцу, пытаясь понять, кто бы это мог быть. Результаты изысканий оказались неутешительны. Грязноватый хитон, черные, как смоль, вьющиеся волосы и крупный нос. Классический представитель того, что называется средиземноморским типом внешности. У меня такими заселен целый архипелаг.

— Да кто же тебя послал… — бормотал я, пока мне сноровисто замотали плечо полотняным бинтом. Еще одно мое новшество. Вот, пригодилось.

Когда начинаешь вспоминать, кому на пути к вершине Олимпа отоптал ноги, то выясняется, что слишком многим. Он не из Тамассоса, это точно. Старейшины поклялись, что не знают его, и я им верю. Значит, это не родня покойного царя мне мстит, она зачищена весьма качественно. Кто же еще? Упреждающий удар из Пафоса или Китиона? Запросто. Привет из Милаванды, от тамошней недорезанной знати? И это тоже весьма вероятно. Аххиява? Кто-то мстит за убитую под Троей родню? Похоже, там хватает отморозков. Сидон и Тир? Не думаю, но сбрасывать со счетов не стоит. Там меня ненавидят за то, что не даю добывать в своих водах пурпур и тунца. Уже несколько кораблей оттуда отправились на штрафстоянку Сифноса и заплатили немалый штраф. Тут такое в новинку и почитается деянием даже худшим, чем пиратство. Так что финикийцев тоже со счетов не сбрасываем. В общем, никто меня не любит…

— Да кто же ты такой? — думал я день-деньской, пока армия шагала на юг, в сторону Китиона, а я валялся на телеге, разглядывая облачка, весело несущиеся куда-то вдаль. — Да и черт с тобой! — решил я в конце концов. — Как говорил мой дед, хороший стук наружу выйдет. Только вот теперь нужно будет целую систему охраны организовывать. Травить тут тоже умеют.

— Государь, с Сифноса писец прибыл. Говорит, это важно. — в шатер вошел один из сыновей Сосруко, щеголявший после недавнего подвига в золотом обруче, обнявшем бычью шею. Хорошее такое ожерелье, в палец толщиной. Иному царю впору.

— Зови, — махнул я рукой.

— Государь!

Корос, младший сын моего наместника Филона, уже не был похож на юношу, подающего надежды стать сродни колобку. Он высох до того, что даже щеки ввалились, а это что-то, да значит. Если кто-то из этой семьи обжор похудел, значит, случилось что-то из ряда вон. У него и сандалии истрепались вконец, и хитон пропылен настолько, что можно не найти места, которое было когда-то белым. Он у него теперь красивого равномерно-серого цвета. Парень явно спешил.

— Что-то случилось? — спросил я его.

— Я госпожой Кассандрой послан, — сказал Корос, едва переведя дух. — Она велела передать, что люди непонятные были на Сифносе. Вас искали, господин. Царевна считает, что убийцы это.

— Она права, — хмыкнул я и показал на раненое плечо. — Был у нас убийца, но он, к сожалению, уже в Аиде. Расспросить его нельзя.

— Госпожа велела передать, что убийц двое, — продолжил Корос. — Если это так, то он где-то здесь. Его нужно немедленно найти.

Я поманил его за собой, открыл полог шатра и показал на толчею лагеря, где без дела шатались тысячи здоровых мужиков того самого, средиземноморского типа внешности. Ужин только что прошел, а ночь еще не наступила. Люди общаются. Играют в кости, карты, шашки и шахматы. Я многое сделал для того, чтобы скрасить зимний досуг. Зимы здесь тягуче-долгие, а проводить их всегда было принято, тесно прижавшись друг к другу боками и любуясь языками огня, пляшущими на камнях очага. Теперь куда веселей стало.

— И как ты его тут найдешь? — саркастически спросил я, поведя рукой по сторонам.

— Госпожа изволила распорядиться на этот случай, — спокойно ответил Корос. — Прикажите всем построиться по своим десяткам, царственный. А наемникам — собраться по родам. Тот, кто останется в одиночестве — и есть чужак.

— Тьфу ты! — я даже расстроился. Легко же!

Через полчаса, когда указание было на ушко передано каждому сотнику, десятнику и басилею из пришлых, огромная толпа развалилась на множество кучек, которые с любопытством оглядывались по сторонам. Я залез на телегу и, приложив ладонь ко лбу, всматривался вдаль, а два десятка кобанцев с обнаженными мечами рыскали по лагерю. Они получили строжайшее указание взять супостата живым.

— Да вот же ты! — ахнул я, увидев сиротливую фигурку, которая металась от одного рода к другому. Его гнали отовсюду со смехом и шуточками. Не все здесь понимали, что происходит, а потому потерявший свой десяток воин вызывал всеобщее веселье.

— Вот он, убийца! Держи его! — заорал один из моих охранников и бросился зарабатывать свою гривну на шею. Видимо, завидовал братьям.

Зря он это сделал. Народ тут предельно незамутненный, но один и один сложить могут все. Именно поэтому, когда неприкаянный воин задал стрекача, из строя выбежал какой-то боец и, лихо взмахнув пращой, выстрелил ему вдогонку.

— Живьем брать велено! — заревел мой охранник, но было поздно.

Свинцовая пуля, брошенная с двух десятков шагов, уже ударила бегущего в затылок, расплескав его голову, словно гнилой арбуз.

— А ведь мне этого дурака еще и наградить придется, — обреченно думал я, любуясь тощим пареньком с Родоса, который купался в лучах славы. Его даже на руки подняли и пронесли перед строем. Он же герой, в такую его мать…

— Вернись к госпоже, — повернулся я к Коросу. — Скажи ей, что она должна найти того, кто послал убийцу. Ей разрешено все!

— Да, господин, — склонил голову парнишка. — Я понял.

— Ты не понял, — покачал я головой. — Передай, что ей разрешено абсолютно все.

* * *

Неделю спустя. Китион. (в настоящее время — г. Ларнака.) Кипр.

— Отсидимся. Тут стены не хуже микенских.

— Не отсидимся, говорю тебе, дядька. Или с голоду подохнем, или камнями забросают. Или змеями! Эниалий, покровитель воинов, помоги мне! Не допусти погибнуть позорной смертью.

— Камнями не добьют. Высоко тут, — с сомнением произнес Гелон.

— Тогда с голоду помрем, — упрямо сказал племянник.

Гелон и Тимофей стояли на крепостной стене, сложенной огромных глыб, и снова любовались, как воины ненавистного Энея тащили срубленные стволы сосен и ставили в ровные ряды свои чудные шатры. Лагерь рос на глазах, и выглядело все на редкость дерьмово. Уже перекрыли главные ворота, что смотрели в сторону гавани, а малую калитку, ведущую на север, будут держать частоколом, за которым посадят лучников.

Китион, или Ла-Китон, как называли его сидонцы, и впрямь взять непросто. Крепость не слишком большая, но стоит на крутом холме, а стены ее высотой в пятнадцать локтей. Передние ворота окружены двумя квадратными башнями, с которых отлично простреливается проход. Ворота же задние ведут в узкий, извилистый лабиринт, через который попробуй еще проберись. В основании крепости лежат огромные глыбы песчаника, и лишь на высоте двух человеческих ростов стену продолжили кирпичной кладкой. Постарались цари Ла-Китона, да и купцы тряхнули мошной. Здешний дворец не уступает Энгоми, а храм богини Аштарт — самый большой из всех, что есть на Кипре. Из этой гавани рукой подать до Египта, просто плыви на юг, и все. Нипочем не заблудишься. Этот город специально для торговли со Страной Возлюбленной и строили. Он ведь окружен медными шахтами.