Севастополь. История. Легенды. Предания
Шрифт:
Загадочные свойства пирамид еще весьма слабо изучены. Однозначный ответ на все вопросы, связанные с ними, даст только время. Но в одном можно быть уверенным твердо — пирамида на священной севастопольской земле появилась отнюдь не случайно. Возможно, это единственный случай в истории человечества, когда именно здесь вся мудрость прошлых эпох воплотилась в виде христианского храма.
Мало кто обращал внимание, что в Севастополе херсонесские мотивы проявляются порой в местах совершенно неожиданных. Пройдитесь по старым матросским слободкам. Приглядитесь повнимательнее к маленьким побеленным домикам. И вы обнаружите, что почти на каждом втором из них в углах зданий сделаны аккуратные древнегреческие
В самый разгар братоубийственной Гражданской войны в 1919 году в Крыму оказался археолог A. Л. Бертье-Делагард, ныне признанный всеми как патриарх и классик крымской истории. Белые били красных, красные — белых, седобородый профессор, торопясь, ночами заканчивал свою последнюю работу «Исследование некоторых недоуменных вопросов Средневековья в Тавриде». Под заголовком Делагард начертал и посвящение, читая которое и сегодня невольно перехватывает горло, столь современно и трагично оно звучит: «Родной Тавриде, еще русской, последнее приношение».
Именно Бертье-Делагард воскресил из небытия имена многих околохерсонесских селений, развалины которых и сегодня встречаются ученым на севастопольской земле. Вслушайтесь в необычную таинственность этих названий: Сикита и Хрихарь, Парфений и Ломпед, Кинсанус и Фуна… Есть имена и есть руины, но никак нельзя точно установить, что и чему когда-то принадлежало. Может быть, кому-то это покажется сущей мелочью, но мне все же очень и очень обидно за эти безвестные частички древнего города, ведь и там жили наши предки, а значит, и в руинах этих бывших поселений также заключено наше прошлое.
Еще одно из направлений поиска Бертье-Делагарда — драматичная судьба Херсонесской епархии в последние века существования древнего города.
В 1280 году константинопольский патриарх возвел херсонесского епископа в сан митрополита. По одним сведениям, им стал Феодор, по другим — Лев…
Дважды, в 1299 и в 1399 годах (год в год через столетие!), через Херсонес прокатывались татарские орды ханов Ногая и Эдигея. Будто с завидным постоянством кто-то неведомо страшный слал и слал к стенам города неисчислимых врагов, чтобы в слепом упорстве сокрушить неприступную твердыню. Но город стоял и держался из последних сил, хотя с каждым разом все труднее и труднее было подниматься из пепла.
К XIV веку Херсонес постепенно стал приходить в упадок, и управление херсонесскими церквами постепенно перешло к Готской епархии, расположенной на территории княжества Феодоров. Последний из рукоположенных херсонесских митрополитов вообще покинул город и переселился в одну из окрестных деревень. Может, в Скиту, а может, и в Фуну…
Архивы московского Посольского приказа донесли до нас интереснейший факт. В присланной на имя царя Федора Алексеевича из Крыма грамоте за 1626 год сказано, что там вот уже более восемнадцати лет живет в Айлейском монастыре херсонесский митрополит Иосиф. Что такое Айлейский монастырь — непонятно. Возможно, подразумевался некий монастырь святого Ильи, но такового в Крыму никогда не было. Бертье-Делагард считал, что, скорее всего, здесь был упомянут все же Георгиевский монастырь, который к тому же входил и в состав Херсонесской епархии. Искажение же в названии могло появиться при переводе названия монастыря с греческого языка на татарский, а затем с татарского на русский. Притом сам Иосиф был к этому времени уже не только Херсонесским, но и Готским митрополитом, так как две епархии к этому времени давным-давно уже образовали единое целое.
Еще в одной из грамот, теперь уже за 1636 годом, на имя царя Михаила Федоровича стоит собственноручная подпись Серафима, митрополита Братского и Херсонесского. И снова вопрос: что такое Ератский? Бертье-Делагард считает, что это неправильное написание слов Дорийский или Готский.
Сменивший же в 1639 году Серафима митрополит Анфим в своих грамотах уже русскому царю подписывается как митрополит Готский, без упоминания Херсонеса. Великий город был к тому времени уже почти заброшен, но связующая нить православной преемственности все же не была разорвана с переселением митрополита на Мангуп. Последний из готских митрополитов, а значит и Херсонесских, Игнатий, вышел вместе со своей паствой из Крыма в 1778 году на берега Азовского моря по велению императрицы Екатерины. Умер он в 1796 году, когда уже строился новый
Севастополь, над которым вовсю разносился звон церковных колоколов…Еще одна почти невероятная история севастопольской земли. Кто бы мог предположить, но именно Херсонес явился своеобразным инициатором… открытия Америки! Сразу же предвижу закономерный читательский скептис: эк, куда хватил! Но не будем все же торопиться, а обратимся к его величеству факту. Однако прежде нам снова предстоит перенестись в неблизкий от нас X век.
Для начала вспомним, что после смерти Святослава началась ожесточенная борьба за власть между его сыновьями Владимиром и Ярополком. Но если Ярополк сидел в Киеве, то Владимир в Новгороде. Именно он опирался на союзных ему варягов. Известно, что в разгроме войск Ярополка Владимиру помог ярл (князь) Хакон со своей сильной дружиной. Да и во все последующие годы варяги были непременными участниками всех походов этого русского князя. Вспомним хотя бы уже известного нам по Корсунскому походу предводителя варяжского полка Жедберна. Но не только присутствием в русском войске осуществлялась связь Руси со Скандинавией. При дворе Владимира воспитывался некто Олаф Трюггвасон, будущий норвежский конунг (король), правивший в 995-1000 годах.
Относительно Олафа скандинавские саги говорят, что он был привезен в Хольмград (Новгород) к своему дяде Сигурду, одному из тогдашних воевод Владимира. Воспитанием Олафа занималась одна из жен русского князя. Возмужав, Олаф участвует в нескольких походах, показав себя храбрым воином и талантливым военачальником. Затем в какой-то момент между Владимиром и Олафом произошла ссора, и Олаф покидает Русь. Некоторое время он затем живет в стране вендов, затем захватывает остров Готланд, а потом и всю Норвегию, став королем Олафом I. В 1000 году Олаф погибает в знаменитой морской битве «трех королей», отстаивая свой престол.
Но при чем же здесь Херсонес, а тем более Америка? Оказывается, очень даже причем! Дело в том, что в бытность свою дружинником Владимира Олаф просто не мог не принимать участия в походе русского князя на Корсунь, куда Владимир двинул свои лучшие силы. Однако не будем торопиться. Когда Олаф покинул Русь? Историки об этом говорят весьма расплывчато, ограничиваясь понятием 80-е годы X века. Поход на Корсунь, как известно, состоялся в 987 году. Документальных сведений об участии Олафа в этом походе нет, как, впрочем, нет сведений о его не участии. Однако обратимся к косвенным фактам. Главный из них таков: Русь Олаф покидал, будучи уже христианином, причем весьма ревностным. А теперь подумаем, могли варяжский дружинник принять новую веру раньше своего князя. Учитывая предшествующие Корсунскому походу гонения Владимира на христиан, вряд ли. Скорее всего, Олаф все же участвовал в походе на Корсунь-Херсонес, где и был крещен со многими другими дружинниками. И тогда, может быть, вовсе не разногласиями с русским князем был вызван его отъезд (то было всего лишь прикрытие), а желанием распространить новую веру на земли своей Родины. Идейную поддержку этого похода мог вполне осуществлять ставший к тому времени Новгородским митрополитом Иоаким Корсунский. Да и в составе дружины Олафа вполне мог также находиться кто-то из херсонесских священников. Ну а чем прославил себя на троне Олаф I? Прежде всего, быстрой и энергичной христианизацией своего королевства и… открытием Америки. Сделал это один из его воевод Лейф Эриксон (Лев Счастливый) — сын знаменитого первооткрывателя Гренландии Эрика Рыжего. Есть сведения, что в состав уходящих в неизвестность отрядов стремились попасть самые закоренелые язычники, стремясь тем самым избавиться от насильственной христианизации и возможных репрессий за свое упорство. Таким образом, заряд духовной энергии новой веры, распространяясь из далекого Херсонеса, достиг и диких американских берегов. В этом нет ничего удивительного, ведь даже в те далекие времена мир был куда более тесен, чем нам ныне кажется.
Но и это не все! Дело в том, что среди трех десятков сорви-голов Лейфа Рыжего был человек, личность которого и сегодня окружена густым покровом тайны.
Скандинавские хроники именуют его просто южанином, а некоторые саги называют «тюркер», добавляя, что был он большим знатоком немецкого (латинского) языка. Кроме того, именно этому таинственному «тюркеру» принадлежит честь первого названия Америки — Винланд, т. е. винная страна. Вот как на анализе саг описывает события, связанные с появлением имени Винланд, уже известный нам академик П. Золин: «…Страна показалась им (викингам. — В. Ш.) настолько красивой и плодородной, что викинги остановились там и построили дома. Через некоторое время надо было двигаться в путь. Тюркер тоже исчез. Розыски продолжались недолго. Вскоре Лейф встретил „знатока немецкого“. Тот вел себя очень странно и корчил гримасы, производя впечатление совершенно пьяного человека. А на все вопросы отвечал, что обнаружил виноград. Его рассказу усомнились. Но он возмущенно кричал, что как-никак южанин и знает толк в винограде. Поэтому Лейф и назвал страну Винланд»…