Север помнит

Но у Никого нет отца, ни братьев, ни сестры, ни волка.

Она не может выкинуть эти образы из головы. Не может забыть этот голос, зовущий ее. Красные глаза. У Призрака были красные глаза.

И снова женщина-призрак:

– Только у кого-то могут быть призраки. Кто ты, дитя?

– Никто, - прошептала девочка, уткнувшись в тощую плоскую подушку. – Валар моргулис. – Она попыталась снова уснуть, но вместо этого пролежала без сна до рассвета.

За завтраком добрый человек спросил ее:

– Почему ты плакала прошлой ночью, дитя?

– Я не плакала прошлой ночью. – Раньше она прикусила бы губу, но в этот раз не стала. Мое лицо – мой слуга.

– Лжешь, - вздохнул добрый человек. – Ты назвала имена. Три имени.

Раньше тоже было три имени. Она вспомнила их: Чизвик. Виз. И Якен Хгар. Она убила их, так же как убила конюшонка в Королевской Гавани, стражника у ворот Харренхолла, певца, который дезертировал из Ночного Дозора, и старика, который выдавал фальшивые страховые расписки. Кроме Якена. Я могу убить и доброго человека, если захочу.

Добрый человек улыбнулся.

– Ты слишком громко думаешь, - сказал он ей. – Ты должна научиться охранять свои мысли и слова так же, как нищий охраняет свои гроши. Есть люди, которые могут посмотреть тебе в глаза и прочесть твои мысли; они могут вынуть их из твоей головы и обратить против тебя. Красные жрецы могут видеть тебя в своих огнях. Кто ты?

– Никто.

– Опять ты лжешь. – Добрый человек очистил яйцо и откусил кусочек. – Дитя, если ты хочешь остаться в Черно-Белом Доме, ты должна перестать видеть эти волчьи сны. Ты должна забыть обо всем. Чтобы стать орудием Многоликого, у тебя не должно быть ни души, ни сердца. Ты должна отречься от того, что было вчера, и от помыслов о завтра. То, что происходит за этими стенами, тебя больше не касается. Останови свое сердце. Останови его.

Как это сделать? Она выпила питье, и оно отняло у нее зрение, потом она выпила другое, и зрение вернулось. Может быть, нужно выпить какое-то зелье, чтобы заморозить сердце?

– Нет, - сказал добрый человек, отвечая на ее мысли. – Ни один яд не сделает это за тебя. Только ты сама можешь убить в себе любовь и ненависть. Но ты не обязана делать это, дитя. Тебе двенадцать, почти уже тринадцать. Скоро ты расцветешь. Скоро ты станешь женщиной. Ты можешь приносить в этот мир жизнь, а не смерть. Даже для Арьи из дома Старк настанет время, когда месть перестанет быть блюдом, которое подают в доме лорда. Кроме того, ты никогда не освободишься от того, кто ты есть. Ты просишь дар у Многоликого бога, но ты хочешь подарить его только тем, кого ты ненавидишь, кто причинил тебе вред. Кому ты хочешь принести дар?

«Сиру Грегору, - подумала девочка.– Дансену, Раффу-Красавчику, сиру Илину, сиру Меррину, королеве Серсее».

– Я не помню.

– Ты лжешь, и неумело. – Добрый человек взял ветку винограда из вазы. – Ты была Кошкой каналов и продавала устрицы и мидии вместе с Бруско, ты была попрошайкой Слепой Бет. Но все это - только видимость, всего лишь маски, которые ты меняешь, словно скоморох. Под ними ты всегда Арья.

– Нет. Неправда.

– Так докажи это. – Добрый человек сьел виноградину. – Пришло время в твоем обучении, когда ты должна совершить что-нибудь очень… значимое. Один человек пришел в этот дом и помолился о смерти другого человека. Ты должна это сделать.

– Я уже делала это. Я убила того старика, который писал плохие бумажки.

– Дитя, - сказал добрый человек. – Ты вчера дышала? Ты ела? Ты дышала и ела. Сегодня ты должна дышать и есть?

– Да, - признала она.

– Вот что значит быть на службе у Многоликого бога. Ты справишься с этим, Арья из дома Старк?

– Да, я справлюсь.

– Именно так. Значит, ты сделаешь это.

Арья поколебалась.

– Кто этот человек?

– Кто-то помолился о его смерти. Может быть, он молился за себя.

– Это кто-то, кого я знаю?

– А кого ты знаешь, дитя?

Я много кого знаю. Знаю Бруско, Брею и Талею, капитана Териса и его сыновей, знаю Пинто, который позволил мне просить милостыню в его трактире, и купцов из Мусорной заводи, а еще Мерри и ее шлюх в порту. Я знаю моих родных, которые умерли, и моего брата Джона на Стене, а еще Пирожка и Джендри. Хорошо бы снова увидеть его глупое лицо. Она ударила его мечом и обозвала упрямым ослом. Интересно, он еще работает кузнецом на Братство, под полым холмом? Они его даже в рыцари посвятили.

Добрый человек все еще ждал ответа.

– Я никого не знаю, - сказала она.

Тот улыбнулся.

– Значит, это не кто-то, кого ты знаешь.

– Он важный человек?

– В этом доме важен любой человек. Любая жизнь. Любая смерть.

– Это еще один купец?

– Нет. Он не купец.

– Как его зовут?

– Имя - это всего лишь звук, дитя. Просто слово. Оно лежит на поверхности его души, как и его лицо, или твое лицо. Имя – не значит человек.

«Он не скажет мне, кто это, - поняла девочка.– Это не имеет значения. В Браавосе нет никого, кто был бы важен для меня».

– Когда я должна это сделать? – спросила она.

– Когда будешь готова. Тебе понадобится новое лицо. – Добрый человек завершил трапезу. – Пойдем.

– Когда я вернусь сюда?

– Как только дело будет сделано.

Он прошел вместе с ней через комнату, открыл дверь и повел ее по узкой лестнице. От каменных стен исходила сырость, было душно, и девочка невольно взмахнула руками, словно отгоняя рой мелких насекомых. Они спускались все ниже, мимо келий, куда послушники приносили тех, кто накануне ночью пил из фонтана. Вниз, в комнату, где хранились лица.

– Сядь, - сказал ей добрый человек. – Теперь закрой глаза.

Она послушалась. Такое с ней уже было, и теперь она готова к уколу и повороту ножа, к струям горячей крови, текущей по щекам, к медному привкусу на губах, к пальцам, разминающим кожу, словно глину, и к новому лицу, прилаженному к ней.

– Как оно выглядит? – спросила она у доброго человека.

– Это хорошее лицо, лицо невинной девочки. Милое и славное, но не такое приметное, чтобы на него хотелось посмотреть еще раз или можно было запомнить, увидев в толпе. Лицо, заслуживающее доверия. У него есть имя?

«Кэт», - едва не сказала она, но вспомнила, что Кэт мертва. Санса. Нет, Санса тоже мертва. Ее убил Бес, или королева. Но за пределами этого дома она не могла быть никем.

– Лианна, - ответила она. – Ее зовут Лианна.

– Ты хочешь сказать, тебя зовут Лианна. Это вестеросское имя, северное имя… хотя ты говоришь гораздо лучше, чем раньше, никто не примет тебя за коренную браавосийку. Кто ты, дитя?

– Лианна Сноу.

Джон не ранен и не мертв. Я бы знала.

– Пусть будет так. – Добрый человек как будто не одобрял ее выбор, но и не возражал. – Открой глаза. Все готово.