Северная война
Шрифт:
— Все, господа мои, пора срочно половину полка перебрасывать к озерному берегу! — решил Егор. — Не сегодня, так завтра сам Лешерт пожалует к нам в гости! Вторая половина полка пусть дальше усердно стучит своими топорами, таскает к озеру готовые лодки и плотики. Только все надо делать очень тихо, чтобы не спугнуть противника…
Прошли сутки, другие… Время тянулось нестерпимо медленно, напряженное ожидание бесконечно утомляло.
— Где же они? — недоумевал Никита Апраксин. — Может, ждут устойчивого западного ветра? Или же почувствовали ловушку и берегутся?
Тем временем наступило полноценное русское лето: солнце жарило уже вовсю, кругом витали чудесные ароматы зацветающего
— Александр Данилович! — позвал чей-то знакомый и взволнованный голос. — Господин генерал-майор, просыпайтесь же скорее!
— А, что? — Егор неохотно вынырнул из завлекательной пучины цветного эротического сна, сел на войлочной кошме, расстеленной под раскидистым дубом — в тенечке, торопливо провел ладонью по лицу.
— Пришел командор Лешерт! — радостно сообщил Апраксин, широко улыбаясь и демонстрируя свои белоснежные зубы (большая редкость — для тех времен!). — Всей своей эскадрой — пришел!
Егор внимательно, буквально «прилипнув» глазом к окуляру своей подзорной трубы (было пасмурно, следовательно, предательских солнечных бликов можно было не опасаться), осматривал корабли противника, а внутренний голос дотошно комментировал увиденное: «Двенадцать штук — полный состав, что просто отлично! Суда стоят очень компактно: до самого дальнего фрегата будет метров триста пятьдесят, до ближней двухмачтовой шняги — метров двести… Тоже совсем неплохо! Вон — флагманская яхта „Каролус“, где Лешерт держит свой командорский вымпел. Прав был капитан Тихий: очень красивая и элегантная штучка — эта яхта! Прямо-таки — сплошное совершенство… Так, что у нас с ветром? Легкий юго-западный бриз, похоже, что к ночи он стихнет полностью… Смотри-ка ты, эти ухари и плоты притащили с собой!»
Действительно, за кормой двухмачтовой шняги, которая называлась (по странному совпадению?) «Катериной», наблюдалось три длинных и широких плота, связанных между собой крепкими канатами.
— Это они на западном берегу разжились надежными плотами и только после этого заявились сюда — брошенные пушечки прибрать к загребущим рукам. К плотовым бревнам-то даже настилы прибиты дощатые! — насмешливо высказался Апраксин. — Ну надо же — до чего обстоятельные и хозяйственные ребятки…
На плоты тем временем с борта «Катерины» спустились матросы, вооруженные только короткими веслами, а вот от фрегата «Вахтмейстер» отчалили две гребные шлюпки, плотно заполненные людьми с длинными ружьями в руках.
До самого вечера шведы усердно возились с мортирами, перетаскивая их на плоты. Две пушки были успешно установлены и закреплены на настилах, а вот с третьей возникли существенные проблемы: правое колесо очень прочно увязло в коварном илистом дне озера. Видимо поняв, что до темноты им уже не управиться, матросы — во главе с офицером в темно-синей треуголке с ярко-желтой окантовкой — выбрались на обрыв и первым делом развели очень высокий костер, очевидно извещая эскадру о том, что завершение операции откладывается до утра.
Приближался рассвет, на небе по-прежнему было хмуро и пасмурно, но черная ночная мгла уже сменилась серым предрассветным сумраком, ветер полностью отсутствовал. Сзади негромко хрустнула сухая ветка, рядом с Егором, неотрывно наблюдавшим за озерной призрачной гладью, на кошму осторожно опустился Никита Смирнов, доложил вполголоса:
— Господин генерал-майор! У нас все готово: плоты и лодки размещены вдоль берега, люди расставлены. Ждем только условного сигнала…
— Будет вам сигнал! — заверил Егор, не торопясь, докурил трубку, тщательно выбил ее о каблук своего сапога,
спрятал в карман охотничьего сюртука, из другого кармана достал ручную гранату, резко провел кончиком короткого фитиля по рукаву сюртука, убедившись, что фитиль горит ровно и уверенно, метнул гранату в сторону дотлевающего шведского костра.Громыхнуло очень качественно, разрывая на мельчайшие части чуткую и беззащитную утреннюю тишину…
«А какой еще надежный сигнал можно было придумать? — чуть смущенно пояснил внутренний голос. — Уж что пришло в голову, извините…»
— Я пойду с первым батальоном! — скороговоркой сообщил Смирнов и, не дожидаясь согласия начальства, вскочил на ноги и припустил к берегу.
— Полковник, а ведет себя — как последний мальчишка! — недовольно проворчал себе под нос Егор. — Ничего, вот дело закончится, я тебе, воинственный ты наш, такую знатную головомойку устрою, век не забудешь…
Все вокруг сразу пришло в движение, загремели первые выстрелы: это солдаты третьего батальона, не участвующие в «водных процедурах», уничтожали сонных шведских моряков, неосторожно заночевавших на берегу. Егор снова приник к окуляру подзорной трубы: вдоль всей береговой кромки были видны силуэты многочисленных лодок и плотов, медленно, но целенаправленно продвигающихся к вражеским кораблям, совершенно беззащитным и беспомощным при полном штиле.
Очень похоже, что на шведских судах началась классическая паника. Одни капитаны велели поднять якоря, что привело только к тому, что фрегаты и шняги начали неуклюже вращаться вокруг своей оси. Другие же шкиперы велели спустить на воду гребные шлюпки — чтобы попытаться уйти на веслах к западному берегу, бросив сами корабли на произвол судьбы. Загрохотали беспорядочные пушечные залпы, дружные ружейные и пистолетные выстрелы…
Лодки и плоты — с русскими солдатами — густо облепили шведские корабли. Вот уже с передней мачты «Катерины» был спущен шведский сине-желтый флаг, а по штормовым трапам, переброшенным через борта «Каролуса», начали шустро карабкаться наверх крошечные фигурки…
Неожиданно над флагманской яхтой-красавицей вверх поднялся яркий огненный шар, через мгновение по ушам больно ударила сильная звуковая волна, подзорная труба предательски выскользнула из рук. «Наверное, кто-то из шведских офицеров, не желая сдаваться в плен, подорвал пороховой погреб! Скорее всего, что и сам Лешерт, больно уж он, по рассказам пленных и перебежчиков, горд и заносчив», — понял Егор, сильно тряся головой, чтобы избавится от противного звона в ушах.
Когда он в следующий раз навел подзорную трубу на место завершающейся схватки, то увидел только гигантское облако грязно-серого дыма, из которого время от времени выныривали одинокие лодки и плоты, стремящиеся вернуться на берег…
Через полтора часа из трофейной шведской шлюпки на песчаную косу, слегка пошатываясь, выбрался Михаил Сомов — командир второго батальона. Мишкина голова была туго обмотана какой-то окровавленной тряпкой, раненая правая рука располагалась в широкой холщовой перевязи, переброшенной через голову.
— Господин генерал-майор! Эскадра шведского командора Лешерта полностью переведена под руку русскую! — смертельно усталым голосом доложил Сомов. — Три судна затонуло во время взрыва порохового погреба на флагманской яхте «Каролус», остальные находятся на плаву и готовы к плаванию!
— Наши потери? — глядя в сторону, спросил Егор.
— Около шестидесяти убитых, сто пятьдесят человек — ранены и контужены!
— Что с полковниками Апраксиным и Смирновым?
— П-погибли оба, Александр Д-данилович! — заикаясь, сообщил Мишка и заплакал, тоненько всхлипывая…