Северное Сияние. Том 2

Охраняли коттедж, в котором разместилась Ольга, не воины частной компании «Баргузин», а егеря лейб-гвардии Финляндского полка – увидел я приметную эмблему на шевронах в виде золотого мальтийского креста, и двуглавого орла на его фоне, изогнувшего крылья словно в полете.

Внутренний двор ничем не отличался от моего, как и убранство самого здания. Даже кабинет, куда мне привела Ольга, близнец того, в котором я привык последнее время разгребать навалившиеся дела. Закрыв за собой дверь, я прошелся в угол, где расположился журнальный столик, и присел в стоящее рядом кресло. Точь-в-точь такое же, в каком недавно расположился граф Безбородко во время нашей беседы.

Ольга, вопреки ожиданиям, грациозно двигаясь – так, что взгляд не отвести, подошла ближе и присела рядом, на боковину кресла. Чуть погодя, словно немного подумав, она подобрала платье и перекинула ноги на другой край кресла. Опустив и поправив полы платья, она села вполоборота и посмотрела на меня.

– Ух ты, – только и смог произнести я, глядя на нее снизу-вверх. Подобного вольного поведения от Ольги не ожидал совершенно, и всерьез удивился. Кроме того, мне некуда было девать руки – или на груди скрестить, или положить на коленки. Ну, или на Ольгу – подлокотники то заняты. Я выбрал иной вариант – ожидающе поднял левую руку, в которую Ольга вложила ладонь, а я накрыл ее своей.

Так, устроившись на одном кресле в достаточно близкой и даже интимной, наверное, позе, мы и замерли, взявшись за руки. Но достаточно откровенное поведение Ольги стало ясно сразу же, как в голове у меня зазвучал ее голос.

– Теперь нам можно поговорить безопасно… и наедине, – встретился я с фиолетовыми глазами.

Она использовала мыслеречь – как и тогда, когда приводила меня в порядок после убийства лорда-повелителя в нижнем мире Второго Инферно. И для лучшего контакта села так близко и таким образом, заставив взять себя за руку – вот так все легко объясняется.

– Это будет непросто, – не смог удержаться я.

– Почему?

– Подобная близость навевает определенные мысли.

– Я это учитывала, – улыбнулась Ольга.

– И мне придется применить всю свою выдержку, чтобы… – начал было я с завуалированного комплимента, но Ольга меня перебила.

– Об этом не волнуйся.

– Да? Интересно, что может мне в этом помочь.

– Я ее дочь, но она не моя мать.

После слов Ольги я даже кашлянул от удивления, а после мои мысли пошли враздрай не хуже трех частей Гордонса, одной водки и половины Кина Лилле, которые взбалтываются, а не смешиваются.

– Поражен, без шуток. Объяснишь?

– В недавней беседе ты использовал определение «вы меня создали».

Я только кивнул, подтверждая.

– Тебя не создавали. Ты получился, так скажем… естественным путем. Даже более того, традиционным: духовная и плотская любовь между мужчиной и женщиной, в результате которой на свет появляется новая жизнь, все по законам природы.

– В случае с тобой было не так?

– Да. В случае со мной имела место митохондриальная заместительная терапия, которую все почему-то ошибочно называют тройным оплодотворением.

– Генетическая коррекция?

– Скорее деструкция, – невесело улыбнулась Ольга. – Если поверхностно и по-простому, то генетическая коррекция у одаренных повсеместно происходит путем переноса протоядер, в моем случае происходила деструкция мтДНК в материнской яйцеклетке, – пояснила она.

Не могу сказать, что я сильно много понял даже из этого поверхностного объяснения по-простому. Но общий смысл уловил, и в этот момент вдруг вспомнил, что в отличие от герцогини, Ольга при мне ни разу не называла ее матерью.

– Вся история моего появления на свет – технический вопрос. Мужчина и женщина, ставшие моими родителями, никогда не узнают кто именно у них появился на свет. Они даже друг друга не видели, – невесело улыбнулась Ольга.

– Как понимаю, из рамок привычного мира ты выходишь, и ограничения по рангу развития у тебя отсутствует?

– Все правильно. Я – само совершенство. Лучшее из того, на что способен род человеческий, – Ольга сообщила это просто как констатацию факта, без грамма лишнего хвастовства.

Вот оно. В общении с ней до этого момента меня постоянно преследовала какая-то недосказанность, загадка. Ответ на которую теперь нашел: именно «совершенство», так можно охарактеризовать впечатление, которое производит Ольга.

– Совершенству ведь нет предела? – осторожно произнес я, намекая на то, что если ящик Пандоры открыт, то закрыть его проблематично. И если Ольгу «создали», играя с геномом одаренных, то почему бы не создать и других?

– Видишь ли, мое создание обошлось слишком дорого. Я имею ввиду цену человеческих жизней.

– Родителей?

– Нет, думаю мои родители живут и здравствуют. Дело в том, что я на самом деле уникальна и обстоятельства, предшествующие моему появлению на свет… нереальны более к моделированию, так скажем. Больше сказать не могу, прости – это не моя тайна.

– Но попытки будут?

– Думаю нет. Это настоящая лотерея, а количество одаренных в каждом роду ограничено стихийным пактом, никто на это не пойдет. Пробовать же экспериментировать, вовлекая сторонние рода, значит поставить под угрозу сохранность тайны моего рождения.

У меня после этих слов Ольги по-настоящему от сердца отлегло. Потому что, когда на кону неограниченная власть, в средствах в общем-то не стесняются. И я вполне допускал мысль о том, что создание экспериментальных детей можно поставить на поток, просто с выбраковкой – чтобы не выбиваться из нормированной численности одаренных на каждый род.

К счастью, я слишком плохо думаю о людях, и герцогиня не готова получать преимущества любой ценой, в отличие от. В отличие от кого, пока не знаю – потому что путь к этому знанию, найденный мною в охотничьем домике, лежит через выездные матчи турнира, в Москве и Астрахани. Через тех людей, которые еще живы, в отличии от разбившего себе голову в собственной ванной вице-губернатора Владимира Резуна, который так вовремя самоубился.

– Ты знала, что из меня планируют сделать безвольную куклу?

Глубоко вздохнув, Ольга на несколько мгновений прикрыла глаза. Да, вслух отвечать не было нужды – все сразу понятно.

– Скорее подневольную, – вновь заговорила она, открыв глаза. – Когда это делал маг-менталист в моем присутствии, твое сознание планировалось подчинять в мягком варианте, и не навсегда.

Некоторое время мы просто смотрели друг на друга. Для меня, надо сказать, это ее признание было весьма неприятным знанием. И я даже теперь не знаю, смогу ли сохранять к Ольге прежнее отношение, не говоря уже о чем-то большем.