Северные рассказы и повести
Шрифт:
Через несколько лет и там платить перестали. Советский Союз рухнул. Новые старые хозяева решили, что им проще все распродать и жить на банковские проценты. Карасику распродавать было нечего. А вот семью кормить как-то надо было. Сына и дочку растить. Иногда везло с работой… какое-то время, иногда не очень. Карасик ни от чего не отказывался. Лишь бы платили. Прогремел на всю страну один дефолт, потом другой. Потом кризис наступил.
Порой Карасику казалось, что все эти банковские финансовые термины в первую очередь находят именно его, карасикову голову, и лупят именно по ней изо всей силы. Будто мстят за ту минутную славу, которая когда-то, Бог знает когда, осенила краешком его несмышленое юное существование.
И вот стоим мы с ним на холодном майском песчаном берегу
Время от времени Карасик греет над углями замерзшие ладони и поправляет коротковатый кожаный воротник. Два пожилых дородных вахтовика, решившиеся, несмотря на ветер и пролетающий снежок, начать шашлычный сезон на свежем воздухе, сочувственно предлагают ему стопочку водки. Он не отказывается. Тут люди простые – все всё понимают…
“БЕЗДЕЛУШКА”
Какими их сейчас только не делают и не продают – зажигалки эти: с наклейками всякими разными и даже безобразными, с изображениями всяких флагов и гербов, с надписями на любой вкус, с подвесками, с фонариками, с пампушечками смешными - да лишь бы продать с плеч долой, из сердца вон! Лишь бы копеечку заработать.
А всё-таки покупают зажигалки, я так думаю, не ради пампушечек, а из-за прямой зажигалочьей обязанности: давать огонь. А прибамбасики эти, как мне казалось долгое время, - баловство одно да и только. Взять, к примеру, ту же подсветку. Ну, светит она чуть-чуть мертвенно бледным синим огнем, ну и что? Что освещает-то? Да так, ничего почти что. Короче: безделица для потехи…
А вот не всё в жизни так просто, оказывается…
В самый разгар полярной ночи мой вездеход медленно продвигался сквозь вьюгу по снежной целине. Рабочий по моему сигналу через определенное расстояние втыкал в сугроб очередную деревянную вешку, тем самым обозначая путь – трассу будущей зимней автодороги. Путь этот был вычислен мной и обозначен в карманном электронном навигаторе. Вот по нему мы и шли. Я сверялся с направлением на экране навигатора и сообщал водителю вездехода: что именно нужно делать в данный момент. Мы либо продолжали движение прямо, либо, где надо, поворачивали налево или направо, огибая внезапные овраги, минуя обрывы и иные препятствия…
За спиной уже полторы сотни километров темноты и снега, впереди – не меньше. И тут, как обычно, начались мелкие неприятности. В кабине погас свет: то ли проводка, то ли что… Некогда смотреть, мы и так уже все сроки просрочили, люди ждут. Вездеходные фары-то вперёд светят, значит можно идти. Идем…
Но чтобы сверяться с направлением в приборе, теперь приходится постоянно держать включенной подсветку экрана, поэтому батарейки навигатора начинают очень быстро садиться. Что делать? В кабине-то темно. А ночь вокруг – полярная! Тут, увы и через месяц светлее не станет… Выйти из вездехода и пользоваться светом от фар? Во-первых, по сугробам не набегаешься, быстро завязнешь, а во-вторых – на таком морозе с ветром достаточно велик риск ещё скорее околеть от холода. Но если батарейки окончательно выйдут из строя, то мы просто не выполним задания и не доедем никуда. То есть, освещать ими экран навигатора уже точно нельзя. Я приуныл. Не спичками же светить! Тут любые спички кончатся. А впереди – бескрайняя суровая тундра!
И в эту минуту смекалистый вездеходчик подает мне зажигалку с безделицей-подсветкой. Всю оставшуюся дорогу подсветка от зажигалки была нашей путеводной звездой! Я освещал ею экран навигатора и корректировал движение нашей машины. И мы дошли до конца целыми и невредимыми. И задание своё выполнили. Через несколько дней по проложенному нами пути пошли колонны с грузами и людьми в обе стороны. Тундра ожила.
А “виной” всему – вот эта самая старая потёртая “безделица”, которую, снял я сейчас с её почетной книжной
полки и держу в ладони, разглядываю и опять улыбаюсь, припоминая ту недавнюю ещё, но уже - историю… Это её слабенький “потешный” свет перетянул в сторону жизни в те самые часы, когда всё висело на волоске…А ведь такое, наверное, не только вещей касается, но и с людьми происходит: иной раз не обращают внимания на человека, кажется он многим вокруг никчемным, даже недотёпой каким-то… Но вдруг наступает минута, когда именно от этого маленького человечка, от «недотёпы никудышного» зависит всё вокруг. И сияет он тихим светом, как может, озаряя собой тьму вокруг, и спасает всем своим существом вроде бы чужих, вчера ещё никак не замечавших его людей. Но нет в нем в эти мгновения никакой обиды, как нет, оказывается, и никого дороже и ближе, чем они, просто потому что и он – человек, и они – люди. И всем надо - жить.
СКВАЖИНА
Нет у меня денег, Петрович, нету! Заказчики не перевели до сих пор, вот судиться с ними буду, через арбитраж деньги выбивать. Знаю, что у тебя коллектив, что людям зарплату платить нечем, а что я могу сделать, если мне денег на контору не перевели? Что ты мне коллективом потрясаешь? У тебя коллектив, а у меня только вывеска, бухгалтер да секретарша? Ошибаешься, друг, у меня тут ещё и родственников полно работает. Все по домам сидят, у всех семьи, все есть-пить хотят, а я всю эту ораву у себя устроил, ой, не наступай ты мне на больную мозоль, а!
Ну, если ты так быстро хочешь расчет получить по нашему субподрядному договору, если невтерпеж тебе ещё годик-два всего подождать, то, давай, я с тобой рассчитаюсь имуществом. Как это: «нет у тебя ничего»: Обижаешь. Ошибаешься, братишка, есть. Нет, нет не стульями, не столом рассчитываться предлагаю, отнюдь. Ты сейчас услышишь – так с ума сойдешь от радости.
Вот смотри, тут ксерокопии документов, подлинники, ты уж извини, в банке храню. Не будешь смотреть – на словах сказать? Хорошо. Так вот: я тебе официально в первый и единственный раз предлагаю в счет уплаты долгов перед твоим предприятием реальную вещь – скважину! Да, газовая. И нефтяная тоже, и газоконденсатная тоже. Там всё есть. Вся таблица Менделеева, как говорится. Для себя брал, тебе отдаю, вот такой я человек, братан, немеркантильный, как ты тут часто выражаешься. Забирай, качай, получай свои нефтедоллары, грабитель. А мне ничего не надо. Да, для себя берег на черный день, но раз уж ты такой, раз у тебя коллектив – бери, братан! Я обойдусь! Долг превыше всего! Ты меня знаешь!
Так Сергеич передал Петровичу целую кипу бумаг про скважину. Для изучения вопроса. На прощанье он объяснил, что ему отдало эту скважину тоже за долги одно геологоразведочное предприятие, у которого в связи с кризисом-шмизисом кончилось финансирование. Почему он сам нефть-газ из неё до сих пор не качает? А всё очень даже просто. Скважина пробурена и законсервирована, геологи ведь сами ничего не добывают, они только исследуют недра в пользу государства и науки. Чтобы ввести скважину в эксплуатацию нужно её расконсервировать, мало того, чтобы добыча была прибыльной, нужно вокруг нее набурить таких скважин многие десятки. А это всё деньги. И очень немалые. Это уже целое НГДУ ( нефтегазодобывающее управление) получается. Средств таких у Сергеича нет, и не предвидится, и связей в верхах, чтобы гигантские кредиты пробить – тоже нет, а делиться прибылью с кем попало - он не хотел. Вот и берег скважину «на черный день», так сказать…
В руках у Петровича, который всю жизнь занимался дорогами и в добыче полезных ископаемых, честно говоря, мало что смыслил, оказались копии геологических отчетов и документов о принадлежности скважины. По документам всё сходилось. Петрович заволновался от свалившегося на него счастья, ибо хотя денег у него и не было, но связи-то были: слава Господу Богу, всю жизнь на северах проработал. Вот уже и пенсия на носу.
Жил Петрович в своей северной квартире бобылём, дети выросли и разлетелись, а жена, не дожидаясь его выхода на пенсию, который уже вот-вот, уехала жить на юга. Впрочем, перезванивались они каждый день.