Северные волки

– Я отдала жизнь своих сыновей за жизнь Хальвдана, - глухо сказала Берта, наблюдая за лениво выбирающимся из-за края земли солнцем.

Ульв помолчал. Сел рядом с ней и притянул ее к себе, крепко сжав в объятьях.

– Ты жалеешь?
– спросил ее, уложив подбородок на ее макушку.

– Нет, - тут же ответила Берта, и правда, ни капли не жалея о том, что сделала.
– Но я не посмею лишить его радости качать на коленях сыновей. Не этого он заслуживает. Род славного воина должен продолжаться и множиться. А я... Что я могу? Он возненавидит меня, едва поймет...

– А чего, по-твоему, заслуживает Хальвдан? Слоняться по деревне, как неупокоенный дух, не зная, что с тобой не так. Ты жестока к нему, вельва. Он знает о твоей сделке с норнами?

– Нет. Зачем?

– Если незачем, тогда брось его. Войди в дом мужчины женой и хозяйкой и живи своей жизнью. И дай жить ему. Перебесится и снова найдет себе жену. Будет любить ее. Приходить к ней на ложе, и она станет каждый год рожать ему сына.
– Девушка вздрогнула от этих слов, и едва смогла совладать с всколыхнувшейся в душе злостью.
– А ты, Берта... Ты тоже найдешь своей счастье. Свыкнешься с человеком, которого никогда не полюбишь. И твоя жизнь не будет казаться тебе такой уж пустой и несносной...

– Кому я нужна?
– зло прошипела Берта.

Улье хмыкнул, щурясь и подставляя веснушчатое лицо солнцу.

– Так и быть, Берта Фракийка, я возьму тебя в жены. Но уж прости. Делить ложе с тобой не буду. Люблю, когда женщина не гремит костями, едва на нее взберешься. Берта задрала голову, возмущенно сопя. И тут же улыбнулась, поймав его насмешливый взгляд.

– Знаешь, Рыжий Ульв, я бы пошла за тебя только для того, чтобы посмотреть, как ты отказываешься от своих слов просто перед жрецами.

– Что? Лис никогда не отказывается от своих слое, Берта Фракийка! Что бы ты знала.

– Ах, так...

Эпилог

Соленый морской ветер ластился к обгорелой под жалящими лучами солнца коже. Шипели и плевались брызгами волны за бортом. Гудел сине-красный парус. Берта собственными руками вышила ворона, на трепещущем замени. И теперь он раскинул крылья, ловя дыхание Эгира, что гнал гордый и быстрый дрэкки на юг. К берегам богатой на серебро и золото Фракии.

Скрипели позади две снэкки и три дрэкки, что в этом походе тоже шли под флагом Ворона. Они достались ярлу Хальвдану от Олафа Удачливого. Он так и не набрался смелости спросить о судьбе Гессы Колдуньи и умер в своей постели с мечом в руке, чтобы пробежать по его лезвию в Вальхаллу. И только Берта знала, что ладонь его разжалась не после того, как последний вздох слетел с его губ. А ярл Олаф Удачливый отправился в Хель. Искать свою вельву, что прождала его всю жизнь. И Берта надеялась, что ему это удастся. А честь быть ярлом, как и все добро Олафа Удачливого перешли Хальвдану. Как и его корабли. Быстрый юркие снэкки и сильные дрэкки. Но не им тягаться с гордым Режущим Волны.

Берта коснулась резной головы на носу.

Как же соскучилась она по старому другу. Семь зим. Семь долгих зим она не выходила в море. Семь долгих весен и лет, что провела она на берегу Норэгр, выглядывая парус ярла Хальвдана Любимца Богов.

Семь долгих зим, что он запретил ей ходить в походы. После того одного - к берегам Бригии. Семь зим рассказывали о воительнице, что сражалась не хуже мужчины, и молва о Берте Бесстрашной катилась по берегам Норэгр... Семь долгих зим...

И вот она снова оседлала морского дракона. Чтобы, наконец, снова почувствовать этот ветер и соль на лице.

– Что маленькая вельва, готова к тому, что нас ждет?
– заключил ее в объятья Ульв. И Берта откинула голову ему на плечо. Чуть улыбнулась, коснувшись сильной руки.

– Я ждала похода семь зим. Если бы еще одна, сошла бы с ума от скуки.

– И даже если набег будет на Фракию? Помнится мы славно поживились на ее берегах.

– Они подготовились, Ульв. Больше не получиться взять добычу, почти не окрасив сталь кровью. Этот поход будет не легче, чем тот, что мы совершали на Бригию.

– Берта Фракийка стала страшиться битв?
– усмехнулся Хальвдан, встав рядом, глядя вперед.

Берта Фракийка... Как мало осталось в ней от фракийки, что закидывала сети в море, чтобы прокормить младших и старуху Гессу. Как мало осталось от испуганной девчушки, тощей, как старая кляча землепашца. Как мало осталось от отчаянья и безысходности в ее сердце... только память. И волосяная нить с серебряным колечком на ней. Чтобы не забыть. Чтобы не казалась та маленькая вельва кем-то другим.

– Берта Фракийка осторожна и умеет думать головой, - передразнила Берта Хальвдана, гладя вперед - туда, где небо касается моря.
– К тому же ярл Хальвдан Любимец Богов должен помнить, что ее ждет дочь дома. И если она не доведет до безумия Бьерна, Анствит, Астрид и Маргрэту, и не сожжет пол селения... или не загоняет близнецов Эриксоннов, - улыбнулась Берта, вспоминая, как дочь дерется на палках с как две капли воды похожими на Эрика близнецами, что родила ему Лиз.

О! как праздновали их рождение. Эрик опустошил все запасы эля на исходе той зимы. А Рагда возилась с младенцами, как с собственными, пока Лиз отходила от родов.

– О да! Аслауг сама подобна пожару, - рассмеялся Ульв.

– Я говорил, чтобы ты оставалась дома, - рыкнул Хальвдан.

– Угу. Семь лет говорил.

– Место женщины дома возле детей.

– Место вельвы и воительницы - в битве.

Хальвдван резко выдохнул. И повернулся, наконец, к Берте лицом. И она подобралась, готовясь к очередной перепалке. Но он только усмехнулся:

– Ульв, убери руки от моей жены, пока я тебе их не оторвал. И брат хевдинга отскочил, делая вид, что испугался угрозы.

– Я все еще зла, - напомнила Берта.

– Я тоже, - обнял ее Хальвдан, коснувшись губами виска.

– Ты не имеешь права лишать меня посмертия в Золотых Чертогах, - сказала Берта, обнимая его.

– И все же не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Берта как никто понимала его. Слыша, как на поле боя поют валькирии, она раз за разом оглядывалась на Хальвдана. Но и в инеистые туманы возвращаться не хотела. Как и говорить об этом сейчас.

– Освальд и Дьерт не захотели встать под твои знамена?