Северный фронт Гражданской войны

Во время этой долгой поездки на палубу вышел один солдат, который крикнул: "Коммунисты, ко мне!" На его зов выскочило 11 человек. Эти 11 человек в течение двух часов убеждали и убедили баржу арестовать своих прапорщиков и произвести переворот в полку.

Когда баржа пристала к Чекуевской пристани, навстречу ей, ничего не подозревая, вышел полковник Михеев, чтобы поздороваться с людьми.

Сначала был схвачен он, а затем и чины его штаба. За отсутствием в Чекуеве строевых частей сопротивления оказано не было, а мятежники, воспользовавшись телефоном, спровоцировали все остальные части полка, разбросанные по широкому району.

Восстание разлилось по всему полку. Часть офицеров, захватив пулеметы, засела в избы и защищалась до последнего патрона. С последним выстрелом они покончили с собой.

Михеева, пользовавшегося большой любовью солдат, пощадили и с частью штаба отправили в Вологду. 5-й полк перестал существовать.

Как удалось выяснить тогда же, в ближайшие дни после катастрофы, солдаты полка в большинстве просто разбежались... Была горячая пора сенокоса, в деревнях рабочих рук не было... и это послужило одной из веских причин восприятия солдатами соблазнительных идей.

Немалую роль в этом несчастье сыграли и крестьяне селения Пороги, известного своими большевистскими наклонностями. Большая часть их попала в 3-й, последний по порядку мобилизации, батальон, в котором был большой некомплект офицеров.

Здесь я подхожу к главной причине разложения полка. Если бы офицерский транспорт, прибывший 24 июля, был в Архангельске на месяц раньше, весьма вероятно, что беспорядки в полку не разыгрались бы в таком масштабе.

Катастрофа с 5-м полком в Архангельске произвела впечатление ошеломляющее. С полной искренностью скажу, что и для меня лично это был удар, поразивший остатки моих надежд на возможность сопротивления после ухода союзников".

Состояние умов местного населения неплохо демонстрируют дневниковые записи Александра Александровича Обрезкова, описывающие события с сентября по ноябрь 1919 года.

ИЗ ДНЕВНИКА САШИ ОБРЕЗКОВА

Переписано в с. Кослане в августе 1921 г.

17 сентября 1919 г. Кег-остров

Как будто кончились муки путешествия. Вчера на маленькой "винташке" привезли нас на остров, по-видимому, отстоящий 3-4 километрах от Архангельска, а сегодня я имел возможность снова вести записи.

Из Мезенской тюрьмы "выехали" 14/IX, получив на дорогу паёк продовольствия фунта хлеба и 2 ш. сельдей. Это на 2 суток. Начальник тюрьмы -- седобородый хам, произнёс напутственную "речь", призывая нас раскаяться в поступках, в политических убеждениях, не губить свою молодость и пр. брехню. Мне загадочно, почему он выдал мне на руки мои деньги 475 руб.? (удержал за разбитое стекло 25 руб.)

История со стеклом: 12/IX я первый раз очутился в тюрьме вместе с удорцами. Тюремный надзиратель, оставляя нас в камере, предупредила, что до утренней прогулки выпущены на отправление нужд не будете, указав на "парашу" (высохшая кадка), и познакомила с правилами внутр. распорядка". Я не захотел пользоваться "парашей" и разбил стекло в окне одним ударом ноги, через которые пользовались... Результат -- штраф 25 руб., и лишили прогулки.

Морем ехали отлично. Погода стояла солнечная, тихая. Я был согласен бесконечно долго, долго смотреть и любоваться на бесконечную морскую гладь, где нарушали покой только одинокие чайки и гул паровой машины, но восхищаться красотой моря нам почти не давали, а силой толкали в трюм. Этап состоял из 14 человек, в т.ч. мои земляки: Александров и Зося. Среди нас был некто Яковлев, политический, прибывший с Мезенской тюрьмы 13 месяцев назад. Правда, он крестьянин, но крепко верит в свою правоту. Он мне много рассказал об ужасах и страданиях в застенках тюрьмы. Что с ним делают? Его оставили в Архангельской тюрьме (по Костромской, куда нас водили всех). Никогда не забуду его куплет из какой-то, очевидно, тюремной песни:

"Воля святая, прощай, дорогая! Долго не видеть тебя мне, родная! Вот уж темнеют ворота тюрьмы и т.д."

В трюме теплохода я нашёл целый мешок крупчатки, накрытый брезентом в куче железа. Конечно, при такой находке голод прошёл. Мука -- первое блюдо, а вода второе -- разве плохо? Только скоро хватился конвой, потому что многие из нас были похожи на мельников, особенно Остапов, который запихал муку в котомку. Ну что ж? И на том спасибо. В Архангельске нас таскали целый день по различным тюрьмам (а их, видимо, порядочно), но никуда нас не приняли. Конвойные устали, ругались. Оказывается, все тюрьмы переполнены. Только в 11 ч. вечера посадили на "Винташку". На Поморской ул. уб. Соловецкого подворья стояли около 2-х часов. На одном из военных кораблей, стоявшем у причала, играла музыка, идут отчаянные танцы. Выяснили, что провожают иностранцев. Видимо, навоевались, награбили и уезжают домой. Хочется знать многое, но спросить не у кого, мы же скоты, спрашивать не позволено, отвечать запрещено. Какие стервы-барышни танцуют? Конечно, продажные проститутки. На душе мерзко.

Островок, куда на привели, оказался "обитаем". Видимо, не одна тысяча людей загнана сюда, в так называемый концентрационный лагерь, преимущественно из военнопленных.

Мы попали в лагерь N1, в территорию комендатуры. Ночь провели в палатках, при чём дали тёплое одеяло по 2 ш. Спал я смертельно крепко, а на утро увидел, что буквально вся одежда покрыта неисчислимым количеством насекомых -- вшей. Пришлось долго казнить непрошеных "сожителей".

Вот уже 3-и сутки мы не видим горячей пищи, если не считать мучную похлёбку на пароходе. В желудке пусто. Сегодня утром кто-то увидел стаю воронья, которые "безконтрольно" клевают и таскают из помойной ямы, видимо, испорченный сыр. Голод заставил нас проявить "агрессию" и отбить ворон. Закусили отбросами сыра, покрытыми плесенью. Я ожидал отравления, но всё прошло благополучно. Жаль, что нет врача, а то бы ему пришлось удивляться крепости мужицкого организма.

Что ожидает нас дальше?

18/IX

Вчера вечером много раз заходили в палатку шпики, переодетые и подлаженные под заключённых, уговаривают на побег, указывают дорогу. Всё обходится в порядке. Распознал шпиков Д.Ф. и на своём коми языке предупредил всю коми группу быть скромными, не давать волю языкам. Сегодня впервые после ареста (6/VIII) наелся вволю. Случилось так, что Александров "снюхался" с деньщиком Коменданта и пригласил меня и Зосю таскать воду и мыть полы. Деньщик за труд нам предоставил стол с объедками офицеров. Мало того, полакомились английским ромом. На душе гадко, но какой выход?

Сегодня по любопытству заглянул в столярную мастерскую. Оказывается, охрана лагерей состоит из местных ополченцев. Караульный похож по физиономии скорее на праведного Иова, чем на солдата, поинтересовался мною; спросил, сколько мне лет, почему попал и т.п. Я сказал ему, что 12/IX "отпраздновали" мои именины в Мезенской тюрьме, исполнилось 17 лет, почему попал -- пустил пыль в глаза. Видимо, дядя оказался сердобольным, дал мне 200 гр. коробку хорошего английского табаку и буханку хлеба. Кто он? Конечно, сперва, мещанин, но взял. Я не поклонник теории Льва Толстого. Голод не тётка.

Так живём, Шурик!

19/IX

Сегодня встретил заключённых глотовцев Ульянова А.М. и Высоких А.Т. Они рассказали, что братяша Григорий уехал воевать на Удору с каким-то Орловым. Григорий на Двине то ли сдался со всей ротой в плен, то ли попал. Неужели он оказался предателем? Думаю, скорее он перейдёт к красным со всей командой. Целый день среди коми толковали об этом.

Между прочим, в нашей коми группе я не вижу ни одного преданного идейно Советской власти человека. Это группы дезертиров, не хотящих войны, аполитичных мужиков, тоскующих по хозяйству, сохе и бороне, оказавшихся в лагере вовсе не потому, что они преданы Советской власти.