Северный гамбит
Шрифт:
А еще — ни одна из атакующих «немок» не было замечена самолетами, ни до, ни после боестолкновений! Чего быть не должно — моряки знают, для прочих же поясню, что субмарины этой войны были, по сути, «крокодилами», а не «акулами», нырять могли очень ненадолго и, как правило, непосредственно перед атакой, при обнаружении противника. Для немецкой «тип VIIC» восемь с половиной тысяч миль дальности надводным ходом и всего восемьдесят миль под водой — еще объяснения нужны? То есть выдвигаться в район атаки и уходить после немцы должны были поверху, так отчего же их не засекли? Причем летуны клялись, что никак пропустить не могли — вот график патрулирования, сетка маршрутов, ну должен был фриц хоть кому-то хоть раз попасться на экран! Головко даже приказал проверить, может, в этих широтах радары дают сбой. Нет, «катюшу» устойчиво засекали за сорок — пятьдесят миль! Шнорхели на немецких лодках в знакомой нам
Вообще-то, мы, формально входя в состав СФ, могли быть посланы в бой лишь с разрешения Ставки. Но в этот раз Москва дала добро, а Кириллов намекнул, что эта миссия может быть для нас тренировкой к следующей, более важной. Значит, так тому и быть!
«Куйбышев» и «Урицкий» тоже идут с нами. Но держатся милях в двадцати позади, «для чистоты эксперимента». Предполагается, что мы будем обнаруживать дичь и опробовать на ней противолодочные торпеды. Ну, а если не получится, работаем как раньше — даем с нашей ГАС целеуказания для эсминцев, а они забрасывают фрицев глубинками. Еще задействован авиаразведчик, связь с ним через «Куйбышев». И истребители на базе Лаксэльв, той самой, где мы выбивали немцев «Гранитами», ждут в готовности, могут быть над нами через час. В общем, всё имеет отдаленное сходство с корабельной поисково-ударной группой гораздо более поздних времен.
На исходе вторых суток доклад от акустиков: «Контакт!» Пеленг 100, дизельная, но сигнал какой-то странный, и по сигнатуре не опознается. Меняем курс, идем на сближение. Проходит пара часов. За это время мы успели не только сблизиться, но и передать информацию на «Куйбышев», а те летунам. От них приходит доклад — район обследован, противник не обнаружен. Что за черт?
Сближаемся еще. Саныч со своими из БЧ-1 колдует над планшетом, прикидывает элементы движения цели по изменению пеленга и уровню сигнала. Получается разброс от тридцати до пятидесяти кабельтовых, скорость пять — девять узлов. Что-то дизельное, на поверхности не видно. Ответ может быть один — подводная лодка под РДП.
Это устройство, попросту именуемое шнорхелем, вообще-то известно давно, изобретено еще в 1913 русским подводником Гудимом, командиром лодки «Акула». Но сколько я вспоминаю историю, немцы до лета сорок третьего не интересовались им вообще, в июне провели испытания, массово на субмарины это пошло лишь в конце года. Вопреки бытующему мнению, для подлодки это совершенно не вундерваффе, а узкоспециализированный инструмент. Поскольку лодка под РДП и скорость имеет гораздо меньшую, при том же расходе топлива, и почти глуха и слепа, а при волнении это может быть просто опасным — у нас в шестидесятых на СФ лодка С-80 погибла именно так. И единственная польза — что можно преодолевать районы, постоянно контролируемые вражеской авиацией, с гораздо меньшим риском быть обнаруженным (сантиметровые радары, появившиеся у союзников в сорок пятом, и головку шнорхеля над водой секли). Теперь, значит, мы на севере немцев так же загнали, как в нашей истории союзники в Атлантике год спустя.
— Боевая тревога! — Что так поздно? А зачем людей зря изнурять? — Торпедная атака! На двухстах глубины проскочить поближе, — все помнят, что так шумность меньше, на большем ходу? — А вот теперь выходить на полсотни, глубину пуска торпед! Командую Бурому — командиру БЧ-3: — Первый аппарат ЭТ-80 акустическая, остальные три противолодочные по проводам. ГАК, уточнить дистанцию — короткий «пинг» в активном. Двадцать пять кабельтовых, внести данные в торпеды, — чтобы на первом участке пути шли без демаскирующего сигнала, по заложенной программе, грубо выводящей на цель, дальше будет управление с лодки. — После первой интервал пять секунд, последующие — через пятнадцать. Аппараты, товсь, залп!
В отличие от лодок этого времени, у нас при выпуске торпед работает не сжатый воздух, а вода, потому звук при залпе совсем другой. Может быть, немец и не слышал — встревожился он, когда мы начали облучать его локатором, давая корректировку торпедам. Сделать он ничего не успел, мы ясно слышали два взрыва — судя по времени, попали акустическая и третья в залпе. Звук разрушения корпуса, и всё — глубины здесь метров семьсот, на дно не лечь.
Бурый мрачен, надежность новых торпед — одна третья. И если бы немец сразу пошел на погружение, акустическая бы оказалась бесполезной — а так, выставленная на восемь метров глубины, она исправно достала лодку у поверхности. И это с нашей БИУС, что говорить про предков!
И странно, что сигнатура не похожа ни на «семерку», ни на «девятку».
Наших лодок здесь точно нет, может быть, опять англичанин? Шел под РДП курсом от немецких баз — а были ли шнорхели на британских лодках в сорок третьем? Предпочитаю не ломать над этим голову: если союзник, значит, оказался не в том месте и не в то время, надо было нас предупреждать!Вторую «дичь» засекли на следующий день, миль за шестьдесят к северо-востоку — после первой добычи спустились еще на юг, затем свернули к востоку и снова поднялись к северу, прочесывая район — пользуюсь сухопутными названиями сторон света, привычными всем, не только морякам. Такой же сигнал, опознанный компьютером по только что введенной сигнатуре — и вдруг, когда мы сблизились по расчету миль на десять, прикинув по уровню шума, сигнал пропал! А это было странно — субмарина этих времен с такой дистанции должна была быть слышна нам даже под электромоторами.
— Неужели «двадцать первая»? — говорит Саныч. — Они же только со следующего года должны… Командир, а ведь сходится! У нас фрицы за три месяца проект завершили, шесть — семь постройка, но начали в сентябре сорок третьего — а здесь сразу подсуетились, как только стали СС-ваффенмарине. Самые первые лодки серии, по времени, могли уже быть в строю!
Могли-то могли, так ведь они и в нашей истории вышли «сырыми»! Память услужливо разворачивает информацию про возможного противника. Сильные стороны — подводная скорость свыше шестнадцати узлов, до проектных восемнадцати все ж не дотянули. Под особыми малошумными электромоторами «подкрадывания» — шесть узлов, причем в этом режиме практически не засекалась акустикой этих времен. Глубина погружения — двести восемьдесят по проекту и на двести двадцать спокойно ныряли в процессе службы. А вот слабые места, что были категорически не доведены — времени у фрицев уже не хватало: были серьезные недостатки в комплексе «дизеля-моторы-аккумуляторы», шнорхель откровенно неудачен, ход под ним достигался без риска повреждений всего шесть узлов вместо требуемых двенадцати. Потому в нашей истории, хотя самая первая из новых лодок подняла флаг в июле сорок четвертого, а всего было принято флотом почти полторы сотни, в боевой поход успела выйти лишь одна, в самом конце войны — очень долго доводили, обучали команды. Ну, и Маринеско сумел на «Густлофе» почти сотню подготовленных экипажей утопить… Но так как сейчас немецким флотом командуют не моряки, а партийные товарищи, могли они приказать: «Кровь из носу, но марш в море, в процессе освоите и доучитесь»?
А если такое ускорение произошло под влиянием «Морского змея», перетопившего весь немецкий флот на севере, то значит, это не просто подлодки, а охотники за этим самым Змеем. То есть за нами? Ну-ну!
В отличие от «семерок», гидролокатор на «двадцать первых» точно есть, и неплохой, по меркам сороковых годов. Но вот есть ли противолодочные торпеды? Что фрицам удалось довести активную ГСН, верится слабо, а вот пассивная, двухплоскостной «Цаункениг», мог у них быть? Вряд ли, считая, что и самой T-V у них пока еще нет, лишь предок ее T-IV «Фальке», уж тут наша разведка ручалась, анализируя действия U-ботов в Атлантике. К тому же есть и собственный опыт, когда здесь, с нашей подачи, пытались скопировать «Цаункениг» — и что интересно, акустические ЭТ-80СН противокорабельные работают нормально, а вот они же в версии двухплоскостных противолодочных наводиться на цель упорно не хотят.
Это при том, что наши ученые совершили буквально чудо! Самонаводящиеся торпеды в сорок третьем, притом что в нашей истории они поступили на флот десятилетием позже! Причем не только копии немецких, но и совершенно новая для этих времен схема — с наведением на кильватерный след! И вот теперь — противолодочные с управлением по проводам. Впрочем, у них была и более совершенная элементная база — новые радиолампы, реле и еще многое, скопированное с устройств нашего «Воронежа», да и сам блочно-модульный метод монтажа с быстростыкующимися разъемами был революционным для сороковых годов. Также руководство СССР знало о «субъективном факторе», очень сильно затормозившем наши работы по минно-торпедному оружию в пятидесятых-шестидесятых годах нашей истории, организационной неразберихе и ведомственных спорах — и очевидно, сделало практические «оргвыводы».
Так что считаем, с вероятностью процентов девяносто, что противолодочных торпед у фрицев нет, и они рассчитывали атаковать нас, как обычную «ныряющую» лодку, подкараулив на поверхности и скрытно подойдя. Но всё ж десять процентов остаются. Так что Бурому быть готовым использовать имитатор, подготовить к отстрелу патроны газовой завесы; акустикам глушить в активном сигнал их локатора. Все ж для нас подводный бой — это одна из типовых задач, с наработанными приемами и готовыми средствами, а вот для немцев еще внове. Так где же наш охотник?