Северный гамбит

Утром был получен ответ. Одновременно с известием о продвижении русских егерских батальонов через горы с юга, в обход позиций у Ромбака. И докладом начальника артиллерии, что половина его тяжелых железнодорожных транспортеров разбита русским огнем с северного берега Ромбакен-фиорда, боеприпасы также на исходе, еще максимум сутки боев — и прорыв обороны у тоннеля неизбежен. Русские спрашивали, относится ли предложение о сдаче ко всей крепости Нарвик, включая острова, гарнизоны и батареи на них, или только к району города — и заявляли, что если второе, то это их не интересует, так как его они скоро возьмут сами.

Также было встречное предложение русских. Мы капитулируем полностью — а русские обещают не выдавать нас англичанам, которые очень просили отдать им всех германских пленных для расправы. И гарантируют гуманные условия плена, поскольку к кригсмарине, в отличие от карателей СС, претензий не имеют, «так как флот Германии не участвовал в расправах над мирным населением Советского Союза и издевательствах над военнопленными». В случае же нашего отказа, русские, заняв Нарвик, уже полностью выполнят свою задачу, прервав поступление в Рейх шведской железной руды в зимний сезон — и дальше не пойдут, оставив нас на островах или помирать от голода, или в итоге сдаться тем же союзникам. Причем русские совершенно не отвечают за то, что с нами после сделают очень обозленные англичане или американцы — наверное, то же самое, что мы сами сделали с американскими парашютистами или остатками британского десанта. Откуда это стало известно русским?!

Помощь нам не придет, северная Швеция уже занята русскими войсками, а в море ждет Полярным Ужас (услышав это, иные из участников совещания вздрогнули и побелели). Так что решать советовали быстрее, пока штурм не начался!

Мы готовы были умирать за фатерланд! Но не за эти проклятые скалы на краю земли — помнится, в сороковом даже берлинские газеты рисовали карикатуры на северных дикарей Дитля, успевших здесь отвыкнуть от цивилизации! Наша смерть будет бессмысленной и ничего не принесет Германии. Впрочем, кто категорически не хотел сдаваться, для тех еще оставалась лазейка — все знали, что Ужас не заходит на мелководье и не интересуется маломерными плавсредствами.

Так что в ближайшую пару часов у причалов происходили совершенно неприличные сцены. Какие-то непонятные компании силой оружия, иногда даже вступая в перестрелку между собой, захватывали любые суденышки, способные дойти хотя бы до Буде, а лучше до Наксуса или Тронхейма, и без всякого порядка отплывали на юг, прижимаясь к берегу, за островками. В то же время у причала стоял крупный транспорт «Хела», чудом уцелевший при бомбежках, но теперь брошенный даже своей командой. Подобные нарушения дисциплины никто не пресекал — казалось, все были озабочены лишь спасением собственной шкуры.

Мы уходили, взяв на борт часть экипажа U-1506. Причем некоторые отказались, добровольно предпочтя русский плен. Мы сразу же погрузились и шли малошумным ходом, прижимаясь ко дну, в надежде, что Ужас не сунется к береговой черте, за линию минных банок. Мы поняли, что чувствовал экипаж «пятьсот шестой» в том походе — и лишь войдя в гавань Тронхейма поверили, что остались живы.

В итоге U-1505 была единственным кораблем, сумевшим вырваться из Нарвика.

Лондон, 7 ноября 1943 года

Над Лондоном густо стлался туман. Тот самый английский смог, состоящий не только из влаги, но и угольной копоти тысяч каминных труб. На улице едва можно было разглядеть силуэт человека в двадцати шагах, астматикам лучше было сидеть дома, плотно закрыв окна, а прачечным резко прибавилось работы — ведь приверженность англичан черным зонтикам и черным одеждам следует из того, что в такую погоду, очень частую здесь, ткань любого цвета быстро становится черно-коричневой от жирного налета копоти и сажи. Но ведь этот грязный, удушающий, вонючий туман — тоже одна из святых английских традиций?

Тем более если смотреть философски. То есть из окна кабинета, обставленного в традиционном викторианском стиле. Горящий камин в углу, сигара в руке, бокал на столе.

— Армянский коньяк. Опять посылка от дядюшки Джо?

— А от кого же? Вы помните, какой сегодня день, Бэзил? Завтра в газетах будет репортаж с фотографиями, как тот, о ком вы говорите, принимал на Красной площади парад своих победоносных войск. По случаю очередной победы при… Где там в последний раз гуннам не повезло? И как долго это будет еще продолжаться?!

— Уинстон, не рано ли? Пока что русские успешно бьют и ослабляют нашего злейшего врага и конкурента.

— Уже не уверен, Бэзил. Лично у меня с недавних пор возникает устойчивая ассоциация с Африкой прошлого века. Когда все эти обширные территории были всего лишь игровым полем для великих держав. Мы шли с севера на юг, французы с запада на восток. Но где будет Фашода этой войны, черт побери? Если тот спор был решен миром, потому что мы и французы были равны по силе, то что же случится сейчас, когда русские обращаются с джерри, почти что как мы тогда с дикими неграми? Или я ошибаюсь?

— К сожалению, вы оказались правы, Уинстон. Я очень внимательно ознакомился с информацией, что мне предоставили. Выводы неутешительные.

— Значит, матч действительно договорный?

— Был, на определенном этапе. Слабость Гитлера и его политики в том, что отсутствуют тормоза. Высшая арийская раса должна господствовать над всем миром — и никак иначе! Само существование кого-то не покоренного есть уже нарушение мирового порядка. Но вопрос, а хватило бы для этого сил? Это ситуация, когда жажда завоевателя вступает в противоречие с интересами его же империи переварить, освоить завоеванное и урегулировать наконец отношения с соседями, плавно войдя в новые пределы. Разумно предположить, что у кого-то в немецкой же верхушке родилась здравая мысль, что воевать со всем миром бессмысленно и опасно — можно надорваться.

— Предположим. И что дальше? Еще коньяк, Бэзил?

— Благодарю. Так вот, мавр сделал свое дело — и мавр, то есть фюрер, должен уйти. Поскольку сделать это на волне побед затруднительно, то желательно поражение, причем не у своих границ, а далеко на чужой территории, ведь в планы заговорщиков не входило реальное ослабление своей страны? И вот, сначала «сливается» Сталинград — причем заметьте, что почти сразу в немецком обществе возникают устойчивые слухи, что война сейчас завершится вничью, «сталинградским фонарем». Затем фюрер должен был разбиться в самолете, новое правительство заключает с русскими мир — итог же: Германия властвует над Европой, включая Прибалтику и то, что уступила русским в тридцать девятом — полагаю, западную границу на первое сентября 1939 года Сталину удалось бы отстоять?

— Ну, это и было одним из моих предположений. А факты?

— В этой папке, Уинстон. Рассмотрены мной скрупулезнейше. На основании доступной нам информации о развертывании и действиях русских войск — убедительно показаны случаи, когда русские играли на опережение, точно зная, чего ждать от немцев. Петсамо и Ленинград, скорее всего, были пробными шарами, проверкой, насколько другой стороне можно доверять. Под Сталинградом же счет идет на десятки подобных эпизодов. Сам удар на окружение девятнадцатого ноября, с необычной для русских уверенностью в успехе. Бой под Котельниково, для захвата которого русские выделили явно избыточные силы, как зная о подходе немецкой Шестой танковой дивизии. Битва на Мышкове, когда деблокирующая армия Гота уже в глубине русских позиций наткнулась на мощнейший оборонительный рубеж, начавший строиться, как выяснилось, задолго до того, как свежие немецкие дивизии вообще прибыли на тот участок фронта. Наступление русских на Сальск и Ростов — так, словно «тумана войны» для них не существовало. В этой папке всё это разобрано детально — конечно, если вся эта информация достоверна. Но если это правда, то мой вердикт: русские знали всё заранее. Один — два эпизода можно еще считать прозорливостью или хорошей работой разведки. Но столько сразу и подряд?