Сезон охоты на блондинок

– Бросьте. Ваш отец был одним из самых богатых людей на свете.

– Вот именно, что был. Отец совершил несколько очень рискованных вложений капитала, и они пропали. А когда распространилась весть о его смерти, курс акций его компании покатился вниз. После краха фирмы обес­ценилось и все остальное. Не осталось ничего или почти ничего. Все, что принадлежало моему отцу, должно быть продано. – Она умудрялась говорить холодно и делови­то. Она уже научилась скрывать стыд, который всегда испытывала, говоря о случившемся. О собственном не­верии во все это в первый раз она уже забыла.

Уэлч смотрел на Алекс так, словно у нее выросли рога.

– Это правда?

– Чистейшая, – небрежно ответила Алекс. Она гор­дилась этим. Никому не показывай, что ты истекаешь кровью. Это была одна из аксиом отца.

И все же она вновь ощутила укол скорби.

– Значит, вот почему он… Нет! – Уэлч осекся, и его лицо впервые отразило растерянность.

– Почему мой отец покончил с собой? – «Неужели я могу так хладнокровно говорить о том, что разрывает мне сердце?» – бесстрастно подумала Алекс.

– Да. Именно это я и хотел сказать. – Уэлч больше не выглядел растерянным. Скорее дерзким.

– Так что не из-за чего ломать копья, не правда ли, мистер Уэлч? А на вопрос, который вы хотели задать, но передумали, отвечу только одно: не знаю. Отец сделал не­сколько неудачных инвестиций, но дела вполне могли бы поправиться, если бы он не умер. Все было не так уж и плохо. Не знаю, почему он это сделал. И боюсь, что не узнаю никогда.

– Я уже говорил, что сочувствую вашей потере. – Ни голос, ни выражение его лица ничуть не смягчились.

– Это ведь вы обнаружили его тело, верно? – вне­запно спросила Алекс, стиснув ручки кожаного кресла.

– Да, я.

– Расскажите мне, как это вышло, – вырвалось у нее. «Дыши глубже, – велела она себе. – Дыши. Мое от­ношение к этому человеку тут ни при чем. Я должна знать, как закончилась жизнь отца. Вот что главное».

Он помешкал с ответом.

– Что вы хотите знать?

– Что-нибудь. Все. Подробности. Уэлч покачал головой:

– Зачем? Лишний повод для огорчений.

– Лишний повод? – горько рассмеялась она. – Вы считаете, что мне не следует огорчаться? Слишком мягко сказано. Если называть вещи своими именами, я в отчаянии. И не выхожу из этого состояния с тех пор, как получила известие о смерти отца. Поверьте, что бы вы ни сказали, хуже уже не будет. Думаете, я помчалась сюда сломя голову только для того, чтобы уволить вас? Нет. Честно говоря, мне нет дела, наняты вы, уволены, есть ли у вас контракт или нет. Можете спорить об этом с моими поверенными, пока не посинеете. Мне было нужно ока­заться там, где был отец, узнать, что он делал, что чувст­вовал в ночь своей смерти. – Она сделала паузу и вздох­нула: – А вы можете мне помочь. Пожалуйста. – Это слово вырвалось помимо ее воли. Она не любила этого че­ловека, но изнывала от желания узнать о случившемся хоть что-нибудь.

Некоторое время Уэлч смотрел на нее молча. Его го­лубые глаза потемнели. А затем он кивнул.

– Я расскажу вам все, что знаю, – промолвил он. – Но это совсем немного.

Не ожидая приглашения, он взял один из стоявших у камина чиппендейловских стульев в китайском стиле, поставил спинкой к письменному столу и сел на него вер­хом. Хрупкая шелковая обивка угрожающе затрещала под его потертыми джинсами. От такого чудовищного надру­гательства над старинной мебелью у Алекс глаза полезли на лоб. Не обращая внимания на ее возмущение, Уэлч положил руки на спинку стула, нагнулся и ответил Алекс мрачным взглядом.

– Раз так, ладно. Я нашел его около часу ночи. Он был на уистлдаунской конюшне. Сидел, прижавшись спи­ной к стене. Когда я дотронулся до него, он упал. Я ос­мотрел его, начал искать пульс, но не нашел. Он был уже мертв.

– Что вы делали на конюшне в такое время? – «Ды­ши, дыши». Представив себе эту картину, Алекс ощутила инстинктивный приступ тошноты.

– Проверял лошадей. – Он умолк, а потом неохот­но добавил: – Я уже спал, но что-то меня разбудило. На­верно, я услышал тот самый выстрел.

– О боже! – От лица Алекс отхлынула кровь. Забыв о необходимости держать себя в руках, она откинула го­лову на спинку кресла и начала хватать ртом воздух. – О боже! О боже!

– Черт побери, я знал, что так и будет. – Он резко встал, отодвинул кресло и подошел к Алекс, возвышаясь над ней, как башня. Выражение его лица было угрюмым. – Вы ведь не собираетесь падать в обморок?

– Нет, не собираюсь, – ответила она, надеясь, что говорит правду. Если бы здесь был кто-то другой, прояв­ляющий хоть каплю сочувствия, возможно, Алекс и по­теряла бы сознание. Но при нем? Ни за что! Уэлч хмуро смотрел на нее сверху вниз. Его широкие густые брови сошлись на переносице. Она собралась с силами, подня­ла голову и посмотрела ему в глаза.

– Хорошо, – лаконично заявил Уэлч.

– Прошу прощения. – Она собрала всю свою волю и заставила себя дышать нормально. Уэлч все еще нави­сал над ней. Она снова откинулась на спинку кресла, что­бы было легче смотреть снизу вверх. – Просто мне ста­новится плохо, когда я думаю о нем и том, что он сделал. Не могу в это поверить. Продолжаю спрашивать себя, почему. Почему? – В голосе Алекс прозвучала неимо­верная боль, справиться с которой было выше ее сил.

– Он был пьян, – сказал Уэлч так, словно это все объясняло.

– Почему вы так думаете? – Алекс широко открыла глаза.

– Потому что… – он помедлил, а затем покачал го­ловой. – Послушайте, мисс Хейвуд, хватит, о'кей? Я не садист. Не люблю мучить беспомощных животных, ма­леньких детей и осиротевших женщин. Если вы хотите узнать еще что-нибудь, воспользуйтесь другим источни­ком.

– Я хочу знать, почему вы считаете, что в момент смерти отец был пьян! – гневно ответила Алекс. – Мой отец не пил! Он был… э-э… трезвенником.

– От него несло виски, разило на всю конюшню. – Это прозвучало почти издевательски.

– Мало кто знал, что отец был алкоголиком, отка­завшимся от спиртных напитков. Он не пил много лет. Как минимум десять. В крайнем случае позволял себе бокал вина. И гордился этим… – У нее сорвался голос. Алекс скрипнула зубами и вскинула подбородок. – Я от­казываюсь верить, что в ночь своей смерти он был пьян!

Некоторое время Уэлч смотрел на нее молча, а потом тихо, но решительно сказал:

– С телеги падают только пьяные.

Алекс смотрела на Уэлча как загипнотизированная и пыталась вдохнуть. Казалось, ее расплющило, словно мир внезапно потерял одно из трех измерений. Может быть, это и есть объяснение? Неужели все так просто и так стыдно? «С телеги падают только пьяные». Нет, она не верила этому. Отказывалась верить.

– Мне очень жаль, – снова сказал Уэлч.

И тут их прервали. Кто-то окликнул Алекс.

Глава 9

– Алекс! Алекс, ты здесь?

Узнав голос, Алекс выскочила из-за стола и устреми­лась в вестибюль, из которого донесся оклик. Выйдя из библиотеки, она едва не столкнулась со своей младшей сестрой.

Пятнадцатилетняя Нили была не такой высокой, как Алекс, но чуть более плотной, с пышными прямыми зо­лотистыми волосами, достававшими почти до талии. Чер­ная ленточка стягивала их на макушке в высокий кон­ский хвост, подпрыгивавший при каждом энергичном шаге. Ее по-детски округлое, очень хорошенькое личико было размалевано черным гримом и пурпурными теня­ми для век. За этой вызывающей раскраской скрывались кроткие серо-голубые глаза. Щеки были покрыты ко­ричневыми румянами, чтобы создать впечатление еще не существовавших высоких скул, губы – в бледно-ро­зовой помаде. Одежда – по последней моде: искусствен­но состаренные вышитые джинсы в стиле ретро и рас­стегнутая куртка, увешанная таким количеством бус, что из-под них едва проглядывала ярко-розовая футболка. На ногах красовались черные кожаные туфли без задни­ков и каблуков, но с острыми носами, в ушах болтались бисерные серьги размером с люстру. А когда Нили про­тянула обе руки, собираясь обнять сестру, Алекс увиде­ла, что ее ногти покрыты небесно-голубым лаком и укра­шены крошечными маргаритками.