Сферы влияния

— Собеседники меня не интересуют, — Шерлок нервно дернул плечом, — меня интересует выход отсюда. И сигарета. И кофе.

— Я надеюсь, что скоро вы будете свободны, — произнесла Гермиона.

Шерлок прищурился и сказал в пустоту:

— Майкрофт не спешит.

— Он делает то, что в его силах.

— Разумеется, — Шерлок кивнул с каким-то странным выражением лица, а потом обратился к Смеллвуду: — Начнём прямо сейчас?

Гермиона осторожно вышла из комнаты, заперев магические двери, и дала указание одному из авроров на страже проверять ситуацию в комнате не реже раза в десять минут, а позже выпустить Смеллвуда — тот, как закончит, пошлёт ей патронуса.

Было бы логично отправиться к себе в кабинет и поработать, но почему-то Гермиона нервничала и предпочла выйти в Лондон и расположилась в маленькой пекарне почти напротив входа в Министерство, зажатой с двух сторон маггловскими магазинами элитной одежды. Разумеется, для магглов пекарни с вывеской «Белый колпак» не существовало вовсе. Это было недешёвое место, куда предпочитали ходить министерские служащие и аристократы в перерывах между рабочими встречами — её владелец, пожилой волшебник, создал на небольшом пространстве нечто большее, чем просто кафе: он создал своеобразный клуб, где никто никому никогда не мешал, где не было никаких шансов встретиться с неприятными или назойливыми людьми, где можно было обсудить в безопасности любые секреты. И где, в конце концов, подавали лучший кофе в магическом Лондоне.

Гермиона нечасто бывала в пекарне: сначала её отпугивали цены, потом — слишком высокая репутация. Но, однажды встретившись здесь с Нарциссой Малфой, Гермиона влюбилась и в атмосферу, и в выпечку, и в кофе. Поэтому время от времени заглядывала.

Едва она села за столик, владелец безо всяких вопросов поставил перед ней небольшую чашечку капучино и её любимый миндальный бисквит, после чего взмахом палочки создал вокруг неё едва различимую завесу, мгновенно отгородившую её от остального мира и прочих посетителей. Она разложила на столике отчёты, которые давно надо было сдать, и погрузилась в цифры и факты, небольшими глотками отпивая горячий кофе из неостывающей чашки.

Её прервали полчаса спустя: почти беззвучно рядом возник домовой эльф и шёпотом сообщил, что молодую мисс хотят видеть. Гермиона глянула на часы. Слишком быстро. Неужели Смеллвуд не сумел уговорить Шерлока начать лечение? — Пригласи, пожалуйста, — ответила Гермиона эльфу, а спустя несколько мгновений под магическую завесу вплыла Нарцисса.

Гермиона скрипнула зубами — нужно было спросить эльфа, кто именно хочет её видеть! — Нарцисса, — Гермиона изобразила счастливую улыбку. — Приятный сюрприз.

Женщина тоже ответила улыбкой и приветствиями и даже коснулась щеки Гермионы неощутимым поцелуем. — Поразительная удача — встретить вас здесь, Гермиона, — Нарцисса, дождавшись приглашения, присела на стул напротив, перед ней моментально возник высокий бокал глинтвейна.

Гермиона сложила бумаги и убрала их в сумочку, заверяя нежданную собеседницу в том, что та её ни от чего важного не отвлекла, а потом, как и всегда, почувствовала, что её способности играть в словесные игры иссякли, и спросила: — Вы хотели со мной о чём-то поговорить?

Нарцисса чуть поджала губы, намекая на то, что такой быстрый переход к теме беседы показался ей грубым, но ответила: — Я бы выразилась иначе: хотела посоветоваться. Видите ли, Гермиона, вчера заседанием малого суда Визенгамота было решено досрочно оправдать моего сына и освободить из-под домашнего ареста, а также полностью восстановить в правах. — Поздравляю, — произнесла Гермиона и попыталась понять, злит ли её эта новость. По идее говоря, должна бы: Драко Малфой, может, и вёл себя безупречно, но оставался потенциально опасным человеком. Однако, на деле, никакой злобы не было — скорее, облегчение от того, что одним свободным человеком, который может строить свою жизнь так, как захочет, стало больше. — Спасибо, — почти искренне улыбнулась Нарцисса. — Но вы хотели спросить совета… — Верно, — она чуть наклонила голову, — пока новость не стала достоянием общественности, но уже завтра она будет во всех газетах. На нас снова обратят внимание — во всех смыслах этого слова. Снова начнут вспоминать ужасные вещи о моём муже, попробуют утопить Драко в грязных голословных обвинениях, — её голос дрогнул. — Гермиона, — Нарцисса ещё наклонила голову и как будто подалась вперёд, — боюсь, мне не к кому пойти за советом, кроме вас.

Гермиона была поражена — за все годы знакомства с Нарциссой она не слышала от неё и трети подобной искренности и не видела на её лице и десятой доли подобной боли. — Какой совет вы хотите от меня получить? — Как поступить, — Нарцисса взяла себя в руки, успокоилась и снова заговорила с привычной прохладцей, — стоит ли уехать из столицы на время, дать слухам улечься?

— Думаю, — медленно произнесла Гермиона, — что именно этого от вас и ждут. Что вы бросите всё и спрячетесь. Это не остановит потока порицаний, но вы не сможете от него защититься.

— Вы полагаете, что лучше остаться? — голос Нарциссы снова дрогнул.

— Вы будете на виду и сможете отразить ложные обвинения. Но… — Гермиона сглотнула, — Нарцисса, я не рискну давать советы. Мне кажется, вы разбираетесь в этом лучше меня. — Не в этот раз, — она грустно перевела взгляд на сложенные на столе ладони. — Я так добивалась освобождения Драко, а теперь, когда он свободен, я совершенно потерялась. Я понимаю, вы опасаетесь давать советы… Просто выскажите своё мнение. Как бы вы поступили? — Я бы…

Она никогда не представляла себя в подобной ситуации. Но она не стала бы прятаться. Она бы… Когда-то на четвёртом курсе она стала объектом насмешек, почти травли — из-за мерзостей, который написала в «Ежедневном Пророке» Рита Скитер. Тогда она очень хотела спрятаться в комнате и никогда не выходить наружу, но понимала, что это не поможет — во всяком случае, находившемуся в таком же положении Хагриду не помогло. Поэтому она решила бороться с клеветой, а насмешки встречать так, как подобает настоящей гриффиндорке.

Драко Малфой сейчас в иной ситуации. Он был под арестом, с него сняли тяжёлые обвинения — это не обиды из-за внимания популярных мальчиков, а серьёзные проблемы. Но, как и она тогда, он может либо спрятаться от насмешек, либо принять их. — Я всё-таки гриффиндорка, — сказала Гермиона, — так что я бы не стала прятаться, а пошла бы на самую шумную вечеринку. И в лицо сказала бы, что невиновна, любому, кто решил бы меня оскорбить.

Нарцисса улыбнулась кончиками губ: — Значит, мы тоже поступим по-гриффиндорски. Даже если в нашей семье это всегда означало «неблагоразумно». Я… — она задумалась, — устрою в Малфой-мэноре большой приём. Приглашу чиновников, торговцев, репортёров, друзей Драко — всех, кого смогу. Пусть мальчик снова почувствует себя свободным. — Я… — Гермиона произнесла это до того, как успела как следует обдумать, — я тоже могу прийти, если вам это поможет.

Глаза Нарциссы влажно блеснули. — О, Гермиона, я не думала даже просить об этом… Вы не побоитесь за свою репутацию? — Моей репутации не причинит никакого вреда вечер в доме людей, которые ни по каким законам не обвиняются ни в одном преступлении, — твёрдо сказала она. — Я не знаю, как смогу отблагодарить вас, Гермиона.

Она не успела ответить, едва сдержав вскрик — цепочка на шее резко и сильно накалилась. — Позже, — пробормотала она. — Пришлите приглашение, — и, бросив на стол несколько галеонов, выскочила из-за завесы и бросилась в туалетную комнату, где сдёрнула с себя все еще горячую цепочку и с трудом, с помощью «Энгоргио» прочла: «Важно. 17–00». У Майкрофта произошло что-то из ряда вон выходящее, очевидно, раз он просит о встрече через десять минут.