Сфинкс

Эминайтс посмотрел на лежавший перед ним проект договора. По выражению его лица я не мог судить о его мыслях, и в отсутствие нашего загадочного благодетеля все предприятие показалось мне рискованным.

— Разумеется, сейчас мы не можем предсказать объем будущего производства, — начал я. — Но уверены, что залежи нефти имеются, и мы извлечем из месторождения максимум возможного.

— Какая нефтяная компания будет нашим партнером? — спросил Валиф.

Мы с Мустафой переглянулись. Эминайтс поправил узел галстука и заговорил по-английски учтиво, но с сильным акцентом:

— Никаких партнеров не будет. Это одно из условий участия в проекте господина Именанда, и оно, как вы понимаете, является определяющим. Еще он настаивает, чтобы изыскательские работы начались в течение месяца.

— Так быстро? — переспросил я, а сам подумал, доживу ли я до этого времени?

— Господин Именанд — человек немолодой и хочет увидеть плоды своих инвестиций.

— Очень необычно, — заметил Валиф. — Но египетское правительство уважает высокое положение господина Именанда и ценит, что он готов вложить в проект большие средства. Мы также доверяем нашему другу мистеру Уарноку. Поэтому согласимся на этом и двинемся дальше.

Валиф, известный своим умением вести переговоры и изматывающий коллег мелочами, улыбнулся. Его обычная надменность куда-то исчезла и сменилась, как мне показалось, почтительностью. Я, стараясь скрыть изумление, откинулся на спинку стула. Кто же этот господин Именанд? Немногочисленные сведения я получил у Мустафы — Именанд щедро вкладывал деньги по всему Средиземноморью от Испании до Турции, а также в Северной Африке, а сам большую часть жизни провел в Греции. Инвестиции делал умело и, интересная деталь, не имел наследников. Не много, чтобы о нем судить. Но я понимал, что без «Геоконсалтанси» нам никогда не набрать средств даже на первичную разведку, а уж тем более на условиях Именанда. Поэтому волей-неволей приходилось ему доверять.

Внезапно я почувствовал, что атмосфера в комнате изменилась. Эминайтс поднялся и почтительно склонил голову. Другие последовали его примеру. Я обернулся и увидел в дверном проеме силуэт худой фигуры.

— Оливер Уарнок! Счастлив познакомиться с таким легендарным человеком!

Голос Именанда звучал гулко — казалось, низкие ноты отдавались прямо в ступнях. Он вышел на свет, и я сумел его как следует разглядеть. Худощавый, ростом пять футов восемь дюймов, смуглый, почти ливийского типа наружности — с тонкими чертами лица, высокими скулами и носом с горбинкой. Возраст было трудно определить — я решил, что ему где-то между пятьюдесятью и семьюдесятью, кожа его лица, как водится у богатых, выглядела хорошо сохранившейся и холеной. Он держался прямо и властно и излучал харизму, с которой мне пришлось столкнуться всего раз, когда на какой-то встрече я познакомился с принцем Файсалом. Одет он был безукоризненно — в черный костюм, как я решил, с Савил-Роу, с дорогими галстуком и платком. Золотая заколка для галстука была сделана в виде страусиного пера — экстравагантная деталь, свидетельствующая о том, что человек способен на необычные поступки. Эминайтс подвинул ему стул.

— Мистер Уарнок, имею честь представить вам господина Именанда.

Мы обменялись рукопожатиями. К моему удивлению, его кожа, хоть и выглядела молодо, на ощупь была как у глубокого старика.

— Рад, господин Именанд, лицом к лицу столкнуться с человеком-загадкой, — проговорил я.

— А я — с лозоходцем. Ваша репутация летит впереди вас. Я некоторое время следил за вашей карьерой. Ваши достижения в разведке нефти — лучшие на земле.

— Вы преувеличиваете, — скромно ответил я и с удивлением заметил, что он обиделся.

— Я никогда не преувеличиваю. Вы, наверное, сами не представляете, на что способны. В вашем возрасте это не только безрассудно, но и заслуживает порицания.

— Я ученый, мистер Именанд, не больше и не меньше; просто стараюсь добросовестно относиться к своей работе.

— Что ж, посмотрим. Кстати, примите мои соболезнования по поводу утраты жены. Она была великим археологом.

— Вы были с ней знакомы? — Я смутился: так мало знал об этом человеке, но благодаря его дружескому обращению почувствовал между нами связь.

— Читал несколько ее работ. Я коллекционер древностей и, можно сказать, сам немного археолог, разумеется, любитель. — Именанд рассмеялся, все вежливо его поддержали. — А теперь к делу. Вы довольны условиями договора?

Меня загнали в угол, и я занервничал.

— Вполне.

— Не обманывайтесь, мистер Уарнок, — кстати, могу я называть вас Оливер?

Я кивнул.

— Так вот, Оливер, у меня в этом деле большой личный интерес. Я решил сделать вас своим хобби. — Он снова рассмеялся, и опять остальные, как хор, присоединились к нему. Я — нет. Что-то во мне сопротивлялось очарованию его харизмы, распространяющейся по комнате словно запах одеколона.

— Значит, мы договорились? — напрямую спросил я, полный решимости противостоять его обаянию.

Смех сразу оборвался. Мустафа задумчиво посмотрел на меня, взглядом давая понять, что мой вопрос был явным фальстартом. Эминайтс кашлянул, а Валиф поправил свой широкий шелковый галстук. Все напряженно ждали, пока Именанд, к их явному облегчению, не улыбнулся.

— Договорились. А теперь мне надо спешить на самолет. Но в будущем, Оливер, мы станем видеться часто. Это я вам обещаю.

Мы снова пожали друг другу руки.

Эминайтс собрал наши презентационные материалы и уложил в портфель. И когда шел к двери, я заметил, что он не поворачивается к боссу спиной. На пороге бизнесмен задержался и, прежде чем уйти, к моему изумлению, подмигнул мне.

42

Пока Мустафа ходил покупать все необходимое для долгой дороги в монастырь, я достал астрариум. В нем ничего не изменилось: механизм по-прежнему бешено вращался, а стрелка с головой Сета на конце теперь отстояла от дня моей смерти всего на одну риску.

Я снова тщательно запаковал устройство. Встреча с Именандом растревожила меня. Какова его цель: разведка нефти или нечто другое? Мне следовало как можно скорее выбираться из Александрии, но до того предстояло встретиться кое с кем еще. Я дождался возвращения Мустафы, попросил его постеречь сумку с астрариумом и вышел на улицу, снова скрываясь под рясой коптского монаха.

Охранник опустил в задний карман форменных брюк пятьдесят египетских фунтов и повел меня по узкому, пахнувшему мочой и дезинфекцией коридору.

— Мистер Гермес, наверное, ваш очень близкий друг?

Не обращая внимания на ухмылку надзирателя, я шел за ним, стараясь справиться с головокружением и страхом, — узнавал стены с облупившейся штукатуркой и старые металлические двери, ведь всего неделю назад меня в этом месте допрашивали. Мы проходили камеру за камерой. Некоторые были пусты, и в них не горел свет, в других лежали, свернувшись в углах, люди — забытые всеми сгустки человеческого отчаяния. Кое-кто просил о помощи, другие, раскачиваясь назад-вперед, молились.