Сгоревшее лето
Шрифт:
Мамин тон тут же стал жестким и деловым. Она, видимо, куда-то спешила.
– Послушай, я скоро позвоню Марине и скажу, чтобы она немедленно отправила тебя домой! Ты вчера почему на мои звонки весь день не отвечала?
Аня молчала. Спорить было бесполезно – вчера она так и не определилась, что же говорить в свое оправдание, и с наступлением утра ситуация магическим образом не прояснилась.
– Спасибо, конечно, но я никуда не поеду. А вчера я была занята.
– Позволь полюбопытствовать, чем?
Аня поняла, что дальше тянуть нельзя – надо срочно что-то отвечать, иначе начнется скандал.
– Я рисовала, потом пошла прогуляться, зашла в гости к подруге из студии…
Мама резко оборвала рассказ дочери:
– Опять ты со своей студией! Ты зачем к тетке поехала, чтобы всякой ерундой заниматься? Мы думали, проветришься, придешь в себя, а то ты в последнее время какая-то дерганная ходила…
– Именно, что…
– Не перебивай! Тебе следовало бы больше беспокоиться о будущем! Еще тебе нужно на курсы походить, чтобы в следующем году нормально все предметы сдавала, без хвостов, Аня, ты меня слышишь?
– У меня никогда не было хвостов.
У Ани перед глазами сразу замелькали сцены из университетской жизни, скучной, как изнанка холста: бесконечные лекции, давка в столовой, высокомерно-равнодушные преподаватели, бормочущие всякую чушь в гулком пространстве аудиторий. Двор перед учебным корпусом, забросанный окурками, пожухлые кусты черемухи, нелепо торчащие посреди газона, сломанные ворота, которые столько раз обещали починить. Похожие друг на друга дни, сменяющиеся чередой, как фрагменты странного монохромного калейдоскопа…
– Мам, мне уже пора. Давай потом все это обсудим, сейчас лето, до следующего семестра еще далеко.
Аня старалась говорить как можно тверже и убедительнее, но знала, что мама ее вряд ли услышит, а если и услышит, то все равно не поймет. Бросать трубку будет не самым умным ходом, но мама выручила ее, резко выпалив:
– Да делай что хочешь! – И в трубке послышались гудки.
Аня устало откинулась обратно на подушку. Потерев глаза и поразмыслив о том, как быть дальше, но так ничего путного не придумав, она решила все-таки встать.
Взгляд ее упал на рисунок, оставленный вечером на письменном столе. Легкие линии на бумаге казались слегка размытыми, но сходство с оригиналом не вызывало никаких сомнений.
Он изобразил ее немного задумчивой; светлые волосы небрежно падают на плечи, тонкая шея и ключицы чуть прикрыты воротником клетчатой рубашки, губы изогнуты в легкой улыбке, но глаза смотрят внимательно и даже чуть задорно.
Осознание того, что Марк все это время смотрел на нее и старательно переносил ее образ на чуть потертую бумагу, подействовало как укол адреналина. Аня запрокинула голову, шумно выдохнула, затем закрыла глаза, словно пытаясь вернуть себе присутствие духа. Потом она еще долго рассматривала рисунок, то и дело проводя по нему тонкими пальцами.
***
Всю неделю Аня старательно переносила на бумагу все увиденное и пережитое. И то, о чем мечталось. Несколько раз она рисовала себя в задумчивости идущей по дороге, иногда среди зелени, иногда на берегу моря. Потом откладывала карандаш и сидела неподвижно, глядя на рисунок и прислушиваясь к своим ощущениям. Временами ей казалось, что она приближается к какой-то черте, за которой начнется совсем
другая, прекрасная и сложная жизнь, но она не знала, насколько это точно и возможно ли вообще когда-нибудь перейти эту незримую границу.За огромными окнами студии проплывала бесконечная синева неба, в которую временами вплетались тонкие ажурные полосы перистых облаков, и то и дело можно было видеть стайки птиц, рассекающих воздух. Щебет Нелли, шуршание бумаги, тихая музыка, огромный светлый мир за окном – все это в последние дни действовало на Аню как-то особенно успокаивающе.
– На сегодня закончили, – решительно возвестила Нелли и потянулась. – Ты еще долго корпеть будешь?
– Я не корплю, – не поднимая головы, ответила Аня. – Я пытаюсь наконец дорисовать… Уже почти закончила. Вот, смотри.
Нелли пристально изучила рисунок, и на ее лице угадывалось нечто похожее на понимание и одобрение.
– Что это за место? Ты так нарисовала эту улицу, будто сама по ней гуляла много раз.
– Можно и так сказать, – усмехнулась Аня.
– Да? И где это? Далеко отсюда?
– Вовсе нет.
Нелли в задумчивости откинулась на спинку стула и нетерпеливо постучала пальцами по деревянному столу.
– Поблизости я ничего такого не помню.
– Вот здесь, – с этими словами Аня указала на собственную голову.
Нелли фыркнула и взглянула на часы.
– Я совсем забыла, совсем забыла! Мне же сегодня на собеседование нужно успеть!
– Собеседование? – переспросила Аня, собирая со стола бумаги и укладывая в рюкзак альбом для рисования. – Куда устраиваешься?
– Это что-то вроде подработки, тут недалеко есть кофейня на углу, может, видела? Она там существует, сколько я себя помню. Неплохое место, на самом деле. И униформа у них такая классная – черные рубашки, фартуки, все дела… Я до этого даже не задумывалась, как стильно может смотреться фартук!
– Обязательно приду, когда ты будешь работать, – пообещала Аня. – Но учти, я привыкла к хорошему кофе!
Нелли улыбнулась в ответ и подмигнула.
– Это будет лучший кофе в городе!
Подруги спустились на первый этаж и пересекли широкое светлое пространство холла. Стены между окнами украшали глянцевые фотографии, открытки, расписанные яркими красками фарфоровые тарелочки самых замысловатых форм, картины в деревянных рамах, коллажи, сделанные из стекла, дерева и старых газетных вырезок. Огромные напольные часы с причудливо изогнутыми стрелками гулко пробили четыре раза, наполнив холл тревожным эхом как раз в тот момент, когда Аня заметила недалеко от высоких двухстворчатых входных дверей знакомую фигуру. Нелли вихрем понеслась вперед, на ходу проронив:
– Привет, Марк, пока, Марк!
Тот усмехнулся, глядя убегающей Нелли вслед:
– И тебе привет!
Что он тут забыл? Занятия не посещает, всю неделю его нигде не было видно, ни здесь, ни в парке у озера.
Аня в нерешительности остановилась и спряталась за оживленной группой людей, где он не мог ее увидеть. Ей хотелось подойти и узнать причины его появления в этом холле, напоминающем огромный аквариум, но ей почему-то стало неловко – словно она собиралась залезть к нему в душу, подставляя себя под холод его взгляда, хотя ничего из ряда вон выходящего не делала.