Шабаш мертвецов

– Сложный вопрос, по чести говоря, - отвечал врач, оглаживая бородку.
– Очень сложный вопрос, мисс Хонивуд. Нам, докторам, собственно, то и дело приходится отвечать на сложные вопросы. Уж такая у нас работа, скажу я вам. Похоже, ничего не остается, кроме как подождать и поглядеть, не придет ли бедняга в себя. Судя по всему, здорово ему досталось: и по первое число, и по двадцатое. Кроме того, заметьте, мисс Хонивуд, его одежда просто насквозь пропитана спиртом. Боюсь, - проговорил доктор, рассеянно шаря в кармане в поисках трубки - разумеется, напрочь позабыв, что оставил ее на столике, - и выуживая разве что серебряную зубочистку, на которую уставился несколько озадаченно, словно недоумевая, как эта штука там оказалась, боюсь, молодой джентльмен изрядно злоупотребил горячительными напитками, мисс Хонивуд.

– Вы находите?

– Весьма, весьма горячительными.

С этими словами доктор направился к бару в поисках утраченной трубки и стаканчика горького пива.

– А что сталось с тем джентльменом, который нашел мертвого джентльмена?
– воскликнул Джордж Гусик, оглядываясь по сторонам, после того, как несколько дюжих силачей со всей осторожностью подняли бесчувственного пациента с пола и унесли в приготовленную комнату.

Но самые тщательные поиски, произведенные хозяйкой "Пеликана" и ее приспешниками при содействии Рябого, ни к чему не привели: загадочный молодой человек в бутылочно-зеленом сюртуке как сквозь землю провалился. Последующие расспросы оказались столь же безрезультатными: никто не видел, как незнакомец появился, никто не заметил, как он ушел. Более того, никто не знал, кто это. Единственная интересная подробность содержалась в показаниях конюха: стоило молодому джентльмену переступить порог трактира, как лицо его заметно помрачнело.

– Называть беднягу мертвым джентльменом пока еще рано, Джордж Гусик, объявила мисс Хонивуд, с запозданием комментируя неудачное выражение мальчишки-слуги резким рывком за кстати подвернувшееся ухо.
– Я ни на миг не сомневаюсь в том, что молодой человек поправится, просто-таки ни на миг не сомневаюсь! И заруби себе на носу, Джордж: в "Пеликане" еще никто не помирал и не помрет, пока здесь распоряжается Хонивуд.

Мне известно из надежного источника, что пациент, проспав немало часов, на следующий день после полудня и впрямь выглядел и чувствовал себя куда лучше. Надежным источником для меня стала горничная с верхнего этажа, некая мисс Энкерс, каковая и подтвердила, что джентльмен набросился на поданный ему ленч, состоящий из бифштекса и почек, со здоровым, достойным мужчины энтузиазмом. Однако тот же надежный источник поведал и о том, что, лишь завидев десерт, представленный мускусной дыней, помянутый мужественный юноша пронзительно вскрикнул и рухнул без чувств.

Глава IV

О чем поведали двое

В дверь забарабанили. Джентльмен академического вида со щетинистой, точно щетка, шевелюрой, восседающий за рабочим столом, поднял голову и, по своему обыкновению, бодро ответствовал:

– Да? Что там такое, мистер Киббл?

Серьезный юноша с копной апельсиново-рыжих волос и в зеленых очках переступил порог и притворил за собою дверь.

– К вам пришли, сэр, - промолвил он.

– А разве он записан на прием?
– осведомился профессор с несколько озадаченным видом.

– Не он, а она, молодая леди... Нет, сдается мне, не записана, сэр.

Профессор скользнул взглядом по часам, украшающим каминную полку.

– Да ведь уже девятый час, мистер Киббл. Вам незачем так задерживаться.

Секретарь ответил, что ему необходимо еще кое-что доделать, но много времени это не займет.

– Ну, хорошо, а зачем я понадобился этой молодой леди?

Мистер Киббл заверил, что ему это неизвестно, сэр; дескать, ему посетительница отказывается что-либо говорить, сэр, а скажет только вам; и еще она считает, что вы - цвет, сэр.

– Я - что, простите?

– Цвет, - повторил секретарь.

– Цвет чего?

Дверь приоткрылась, и в щель просунулись четыре толстых мясистых пальца. Затем между дверью и косяком возникло лицо с мягкой темно-русой бородкой и орехового цвета глазами.

– Вижу, Тайтус, вас дожидается юная леди, - прошептал доктор, поскольку лицо это, конечно же, принадлежало доктору.

– Собственно говоря, я подумал, что вы заняты, и взял на себя смелость завязать с юной леди беседу. Однако ровным счетом ничего не добился, кроме нескольких ничего не значащих фраз. Дама, кажется, весьма чем-то озабочена... на меня она и внимания не обратила. Поразительно! Доктора, скажу я вам, к такому не привыкли!

– Входите, Даниель. Входите и закройте дверь, - пригласил профессор.

Доктор поступил, как велено, - бросив еще один, последний предостерегающий взгляд на посетительницу, ожидающую в прихожей.

– Кто эта девушка?
– осведомился профессор.
– Я ее знаю?

– Некая мисс Джекс, - ответил мистер Киббл, поправляя очки.
– Некая мисс Мона Джекс, проживает в Боринг-лейн.

Профессор покачал головой, давая понять, что имя ему незнакомо

– А знаете, у нее такой чудной голосок, - заметил доктор, удобно устраиваясь на ближайшем стуле.
– Необычный, тоненький такой голосок, слегка чирикающий, вроде как пташка поет. Очаровательное впечатление, скажу я вам; очень, очень приятное. По крайней мере на мой вкус.

Профессор свел брови, а уголки его губ чуть заметно приподнялись. Его взгляд переместился с доктора на мистера Киббла, затем скользнул вдоль бокового ряда решетчатых окон, сквозь которые в комнату вторгалась ночь, и вновь задержался на лице секретаря.

– Ну что ж, надо узнать, что привело к нам эту юную леди. Будьте добры, мистер Киббл, пригласите ее сюда.

И, будучи приглашена, юная леди не замедлила явиться.

– Добрый вечер, мисс Джекс, - поздоровался профессор.
– Я - Тайтус Тиггз, а это - мой коллега и собрат по профессии, доктор Дэмп; с ним, сдается мне, вы уже пообщались. Также позвольте мне представить моего личного секретаря, мистера Остина Киббла; с ним вы тоже уже знакомы.

Девушка подошла ближе. Она оказалась совсем тоненькой, миниатюрной, хрупкого сложения. Безупречный овал лица дополнялся прелестными алыми губками и точеным носом. Ее глаза, огромные, точно луны, венчали далеко отстоящие друг от друга брови, концы которых чуть изгибались книзу, точно изготовившись сорваться и улететь прочь. На гостье был плащ с меховым капюшоном, вполне уместный в это время года; волну коротко подстриженных темных завитков венчал отделанный каймой капор.

Доктор Дэмп, поднявшись со стула, в свой черед поприветствовал гостью и широким жестом указал на одно из уютных кресел, красующихся на коврике перед камином.

– Не соблаговолите ли присесть, мисс Джекс?

– Благодарю... вас... сэр, - неуверенно отозвалась молодая леди. Но... я пришла в надежде на конфиденциальную беседу с профессором Тиггзом. Мне сообщили, что он - цвет своей профессии.

– Так ведь я ж буду тут, никуда не денусь, - воскликнул профессор, поспешно огибая стол.
– Мой коллега мистер Дэмп просто-напросто продемонстрировал свойственную ему учтивость, предложив вам кресло.

– Понимаю, - прошептала леди, отчаянно смущаясь и, как подметил доктор, явно изнывая от тревоги.
– Я приношу свои извинения, сэр, за то, что побеспокоила вас... и ваших коллег без предварительного уведомления и в такой час, однако ситуация развивается столь стремительно... У меня нет выбора, я в беде. Надеюсь, вы на меня не обидитесь за подобную вольность?

Как уже отметил доктор Дэмп, голос молодой девушки и впрямь на удивление напоминал птичий щебет, что лишь прибавляло ему очарования.

– Конечно, нет, дорогая моя, конечно, нет!
– бодро заверил профессор.
– Но, может быть, вы все-таки присядете, мисс Джекс? Сейчас мы затопим камин. На дворе-то осень, ночи нынче прохладные.

Молодая леди перевела взгляд от вытянутой в приглашающем жесте руки профессора к пустому креслу, затем на доктора Дэмпа, затем на мистера Киббла. В глазах девушки читался вопрос, как если бы ее смущало присутствие коллеги-врача и личного секретаря.