Шаера Алфёрова. Дело о похищенном бриллианте

– Эта девушка снежинского разлива всегда находится в нужном месте и в нужном времени, – удивлялся Антон.

– И вам доброго утра, – поздоровалась я.

– Чай согретый, – сказала Марина.

– И? – протянул Толя.

– Ну я могу сказать, что уже ездила в магазинчик, расспросила продавца, нашла улику и озадачила Илью.

Вы бы видели, как на меня посмотрели. Похлопала по карманам. Рубля нет. Плохо смотрю. А, судя по их взгляду у меня в кармане точно трёшник должен быть.

– Это ты туда с утречка ездила?

– Ага, – кивнула я, делясь информацией.

– Жаль, номер не запомнила, но ничего. Мы найдём похитителей! – оптимистично сказала Марина.

– Разве нам дали задание? – спросил Толя.

– Тут мне всё равно Толь. Я не буду сидеть, сложа руки, когда моя знакомая в опасности, – назидательно сообщила я.

– Я же не сказал, что мы не станем её искать, правильно? Правильно. Поэтому мы объединим усилия и отыщем Оксану.

– А зажгла ты классно! – подмигнула мне Марина. – Весь Войцешек тебя знает!

– Ага, засветилась. Теперь каждый будет тыкать в меня пальцем и говорить: «А я видел эту девушку по телевизору!»

Часа через три я заглянула к Илье. Рассказал он мне много чего интересного. Например, жвачка принадлежала Оксане. Клок волос принадлежал Максиму Широкову. Иван пробил его по базе данных. Этот красавец состоит на учёте в психиатрической больнице. Илья добавил, что у этого Широкова должен быть выдран клок волос.

– Ладно. А как он оттуда сбежал?

– Почему сразу сбежал? Его досрочно выпустили. Четыре раза он туда попадал от месяца до полугода.

М-да, мне ещё для полного счастья не хватало психически больного.

– Продолжу. Он работает бухгалтером в весьма престижной компании…

– Подожди, Вань! Почему? – перебила я его.

– В этой организации работает его дальний родственник. У Широкова зачастую бывает раздвоение личности и становится практически не управляемым.

– Я поеду в больницу, а потом в офис…

– Тише, Шаера! Надорвёшься! Бери с собой Толика, а Марину с Антоном отправьте в офис. Вам же проще будет, – осадил меня Иван.

– Я солидарен с ним, – кивнул Илья.

– Да, вы правы. Очень хочу найти Оксану, – сбавила я обороты.

– Мы знаем! Так, что езжайте!

На том и порешили. Мы с Толей подъехали к больничке. У неё была большая территория и высокий забор с колючей проволокой. На окнах решётки и в окна выглядывали пациенты.

– Не хотел бы я сюда попасть, – поёжился он.

– Не дай бог, – кивнула я.

Через регистратуру мы нашли лечащего врача Максима Широкова. Им оказался Павел Жилов. Он пригласил нас в кабинет. Некоторые пациенты еле передвигались. Кто-то что-то бубнил себе под нос, кто-то спотыкался и падал.

– С моим пациентом что-то случилось? – спросил врач, предлагая нам сесть.

– Предполагаем. Скажите, как давно вы знаете Широкова?

– С того самого момента, как его первый раз привезли. Сейчас он работает.

– Как он может работать, если психически болен?

До меня никак не доходило.

– У него случаются приступы, но работать вполне может. Есть все необходимые бумаги. Чтобы устроиться на работу, ему тоже нужно было собрать необходимые документы. Вы не представляете, как Максиму хотелось работать.

– Он к вам наведывается? – спросил Толя.

– Конечно! Каждый день он должен приходить ко мне на обследование.

– Сегодня он был?

– В шесть вечера придёт.

Оставалось ждать час. Мы решили остаться. Хочется поговорить с ним. Однако Широков не явился в назначенное время. Врач сказал, что бывает, он запаздывает. Прошёл ещё час.

– А вот это уже не смешно! – врач набрал номер на телефоне. – Кать, скажи, пусть готовят машину! Широков не явился на приём. Поедете с нами?

– Конечно!

Мы запрыгнули в «газельку». Зазвонил телефон. Толя ответил.

– Почему-то не сомневался. Нет. Едем к нему домой. До связи.

– Что они узнали? – полюбопытствовала я.

– Он не появлялся на работе неделю. Начальство говорит, что в курсе его болезни, поэтому не дёргаются.

– Какая неделя?! – вклинился в разговор Жилов. – Максим приходил ко мне вчера и позавчера! Нет, с ним явно что-то случилось!

К дому пациента мы прибыли махом. Жил он на втором этаже. Дверь нараспашку. Бардак в квартире. Соседи сказали, что соседа уже неделю не видели. Одна девушка видела, как Широков что-то себе вкалывал. Жилов побелел.

– Я ему не прописывал уколы. На его организме это может плохо сказаться.

Были найдены дома шприцы и много разных бутылочек. Надев перчатки, врач стал их рассматривать. Ещё на три тона побелел.

– Его надо найти!

– Что случилось? – в унисон спросили мы с Толей.

– Он колол наркотики. Ведать решил покончить с собой, но при этом пощекотать городу нервы.

– Пока что у него получается, – вздохнула я.

– Что вы имеете в виду?

– Есть подозрения, что он похитил девушку.

– Быть не может! Он не способен на такое.

– Наркоманы на всё способны, – отрешёно сказал Толя.

* * *

Ба! Кого я вижу? Да это же сам Роман!

– Какие люди, да ещё и без охраны! – съязвила я.

– Ты по мне соскучилась?

– А то! Сколько я тебя не видела? Недельку? Как поживаешь?

– Не жалуюсь. Куда бриллиант дела? – в лоб задал он вопрос.

– На месте. Лично мне чужого не надо.

– Да ладно! Поварёшку кто стащил? Начала с мелочёвки, а закончила бриллиантом. А ещё и представитель закона! – разглагольствовал он.

Сидели мы в допросной. Жажду пообщаться с этим типом. Сидит спокойно и батон на меня крошит. Нет, что-то здесь не чисто!

– Ты почто печенье на меня крошишь? Бриллиант не собственность Лужкова и не твоя.

– Я его купил на аукционе и имею на него все права, – важно заявил он.

– Да ну? Бриллиант краденый и аукцион аннулирован. Камень принадлежит музею, откуда его собственно и украли.

– Честно? До лампочки. Я деньги заплатил и хочу, чтобы мне его вернули.

Не много ли хочешь?