Шаг за грань

И насколько нам легко защищать проход, настолько же сложно его будет форсировать. И несмотря на наличие веских аргументов, рассчитанных персонально на физику их Вселенной, это будет не простая миссия…

Пока одна часть продолжает защищать проход, остальные формируют новое построение, в понятном только штабу порядке. Носителей разного вида оружия выстроили в определённые колонны, в центре — носители постапокалиптических козырей: гренадёры, с подсумками, полными специальных гранат.

Отряд, в котором я состою, всё так же при Штабе, но и сам штаб ближе к линии соприкосновения, потому расслабляться не приходится. И когда мы встали теснее, я смог разглядеть Вазилеска и одного из своих бывших миньонов с ним рядом. Живы. Пока. Надеюсь и дальше будет так же.

Все солдаты надели маски, атмосфера в родной реальности пришельцев человеку не подходит. Пока неизвестно кому придётся оказаться на «той стороне», но готовы должны быть все, ситуация меняется быстро и реагировать надо моментально. Тактика схожая с зачисткой марева перед порталами, с той лишь разницей, что роль артиллерии приходится выполнять самим.

По команде, в сторону портала полетели гранаты. Преодолевая невидимую границу между мирами, снаряды начинают резко менять траекторию, круто снижая угол падения. То, что там действует другая физика — всем стало понятно наглядно. Но вот что именно привело к такому эффекту — сказать сложно, можно сходу десяток вариантов накидать, включая, повышенное давление, изменение веса бомб и прочее. И это, даже не затрагивая такой малоизученный фактор, как магия.

Первая партия гостинцев смогла освободить небольшую площадку вокруг портала, хотя, учитывая сколько бомб было кинуто, я ожидал большего эффекта.

Закрепляя достижение, продолжая раскидывать гранаты, в червоточину полился людской поток, и вот здесь смертность среди нашей братии начала зашкаливать — скорость, с которой раскидывались бомбы была заведомо ниже, скорости демонов, кидающихся на колонну людей.

Началась мясорубка, на сколько я мог видеть сквозь портал — люди с трудом пробивались дальше, разменивая каждый следующий метр на сотни бойцов. Только одна хорошая новость позволила добавить крупинку на чашу весов — чем дальше уходили солдаты — тем смертоносней и разрушительней становились боеприпасы. Но это нивелировалось увеличивающейся линией соприкосновения и большим количеством летающих врагов, практически недосягаемых для гранат.

На тридцати метрах скорость продвижения резко упала, и, кажется, началось отрицательное наступление, то есть твари начали нас давить обратно к порталу. И слово «давить» тут не совсем уместно — никто не отступает, просто гибнут солдаты быстрее, чем на их место встаёт новый. Задача ещё и осложняется горами трупов, как людских, так и демонов, которые приходится обходить, что увеличивает маршрут.

Штаб вновь что-то просемафорил фонарями. И хотя звук в этот момент был включен, но это настолько не стабильно, что свет, пока что, оставался единственным способом коммуникации. Колонна начала перестраиваться.

Некоторые солдаты в ужасе от увиденного замирали столбом, а некоторые и вовсе — бросались в сторону от портала. Никто не пытается их вернуть или как-то наказать — в текущих условиях это вредно с какой стороны не смотри. Борьба с дезертирами требует ресурсов и подрывает и так невысокий моральный дух.

Несмотря на участившиеся случаи бегства, переформированная колонна снова начала медленно, но давить демонов. Правда с такой скоростью, люди кончатся раньше, чем мы достигнем отметки в пятьдесят метров, а это минимальная дистанция, по уму надо хотя бы семьдесят, на большее уже можно и не надеяться. И, штаб, это тоже понял. И пошёл в ва-банк. По-другому это не назвать, так как высшие командные чины отдали очередные распоряжения и вместо цветных фонарей вооружились мечами и копьями. А я уже, грешным делом, подумал, что так и смогу «отсидеться писарем», но видимо не случайно меня так жизнью побило — не нравлюсь я этой Вселенной, и она постоянно об этом напоминает.

Я оказался впереди штаба. Никого из друзей уже не видно в этой толкотне. И чего уж греха таить, было сильное желание тоже убежать, но я подавил это малодушие. У меня далеко за спиной беременная жена.

— Ой, да иди ты в жопу, Вселенная, я от тебя тоже не в восторге. — сказал я беззвучно, так как опять наступил очередной период полной тишины. — Здесь мне не рады, пойду в другой мир.

И шагнул в червоточину.

На спину разом кинули пару мешков песка. Я, кажется, стал тяжелее раза в два. Так вот почему такая смертность, и малый радиус заброса бомб — гравитация несколько G, идти тяжело, не то, что драться. В руках не лёгкий одноручный меч, а рельса. Перспектива помереть молодым стала вполне осязаемой…

Двести шагов. Ровно столько я смог сделать. И это обходя препятствия, по прямой заметно меньше. Двести шагов, постоянного боя, когда всё тело налито свинцом. Это хорошее достижение. Когда я почувствовал, как мне проткнули живот, вместо досады пришло облегчение — ад закончился. Аптечка, установленная в полностью автоматический режим, как и у всех здесь присутствующих, начала безостановочно колоть стероиды, антибиотики, нано-ботов и прочую начинку, но даже я понимаю, что в таких условиях — это не спасёт. Я ещё махнул несколько раз наотмашь, и даже кого-то задел. Вряд ли убил, но может хоть соседям выиграл пару секунд. Последнее что я увидел затухающим сознанием — Андр с ещё каким-то учёным, стоя среди горы наших павших товарищей, «колдуют» над большим чемоданом.

Мир начал тускнеть, а потом наоборот — резко вспыхнул белым цветом, только тёмные пятна по краю замарали белое полотно перед глазами, словно засвеченная плёнка, на которой пытаются проявиться остатки последнего запечатлённого момента…

Заключение

— Мама, мама, это папа, да? — двое шестилетних близнецов, мальчик и девочка начали трясти молодую женщину за рукав.

В каждом из новых городов стоит Парк Победы. Все сделанные по единому плану, и лишь отдельные штрихи отличают один от другого. И в центре каждого стоит коллективный памятник солдатам самой продолжительной и разрушительной войны в истории человечества. Бойцы, стоят треугольником, словно клином идут в атаку. Один, за плечами ещё двое, за ними трое и дальше, пока фигуры не сливаются в одну бесформенную массу. Статуи выполнены лучшими скульпторами, с помощью самых передовых нейросетей. Словно живые застывшие люди, в героических позах, лица тверды, полны решимости, а взгляды пронзительны, смотрят прямо в душу: а ты достоин нашей жертвы? Не обесценишь её?

И хотя солдаты на памятнике обезличены, и каждый из детей войны, может утверждать, что именно их отец стоит на острие клина, но только Анна знает, что лицо сделано с фотографии её мужа. Это ничего не значит, почти случайность, да и кроме лица и двух мечей на поясе совпадений нет вовсе, ибо фигура выше рядом стоящих, шире в плечах, да и выглядит старше лет на десять… И как все матери, она имеет полное право подтвердить.

— Да, это ваш папа.

— Мама, мама, пойдём в музей. — дети потащили женщину в сторону, где возвышается такой же типовой, как и всё в этом парке, здание, хранящее колоссальную библиотеку фото и видео материалов.

Анна посмотрела на свободный глайдер, приземлившийся в стороне. Когда выйдут из музея, а по сложившейся традиции, дети будут восхищённо ходить по залам несколько часов, транспорт уже заберёт кто-то другой, придётся долго ждать следующего.

Хотя люди многое успели после окончания войны, и закрытия сначала одной, а потом и последней червоточины, времени на полное восстановление цивилизации надо много больше. Производственные мощности наращиваются медленно, аборигены привыкают к новшествам скрипя шестерёнками, ресурсы весьма ограничены. И это хорошо, что когда-то, сейчас уже кажется, что целую вечность назад, с неба спустились не только солдаты, но и учёные всех мастей и прочий административный персонал, понимающий, как плавно вернуть научно-технический потенциал на былой уровень. Но пока что техники не хватает, в том числе и общественный транспорт в большом дефиците. Хотя доступ свободен и даже бесплатен, катастрофически нахватает, как массовых метро, так и маломестных такси.

Внутри, в полумраке уютного, еле заметного зелёного света, скрывается лабиринт, пройдя через который можно увидеть все вехи войны, растянувшейся на полтора тысячелетия. Трёхмерные фото и видео голограммы, дают наглядное представление о масштабах бедствия и героизме, как солдат, так обычных жителях. Каждый тянул свою лямку, нёс свою ношу, усилия каждого, по крупице сложились в победу. Только недалёкие люди думают, что победы обеспечивают гениальные единицы. Роль личности в истории весьма локальна, только находясь в точке бифуркации, в нужное время и в нужном месте, получалось аккумулировать синергический эффект масс.