Шаги Командора или 141-й Дон Жуан

Султанали-бей, увидев Химену, сразу облюбовал ее и купил за 3000 реалов. Приведя ее в дом, наказал своей старшей жене Умбульнисе несколько дней хорошенько позаботиться о ней, отвести в баню, причастить к вере и научить мусульманской молитве «кальмейи-шехадет», своего рода религиозному паролю правоверных. Но слезы Химены пока не позволяли выполнить эти процедуры. Тем не менее, Умбульнисе не оставалось ничего другого, она была бесплодна, и страшилась смотреть на Химену, как на соперницу. И другие жены бея, как на грех, рожали одним девочек.

Султанали-бей намеревался, вернувшись домой после аудиенции у шаха, вызвать ахунда Миртаги и закрепить временный брак – «сийгя» с испанской девицей.

Он знал, что с христианками можно жить и в безбрачии, но все же предпочел, чтобы все было обставлено по мусульманским правилам.

Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.

После визита бея во дворец пришла весть из Герата, что узбеки, соединившись с таджиками, напали на этот город, и Султанали был срочно направлен туда с военной миссией и вернулся лишь через полгода…

К тому времени прекрасная Химена обратилась в мусульманство, стала понимать по-азербайджански и узнала от гаремных жен, что является супругой одного из царственных особ из рода Баят, и никто не собирается отправить ее на родину.

Химена уже смирилась со своей участью, к тому же никто ее не ждал в родной Валенсии, а здесь еще теплилась надежда, что на каких-то путях-перепутьях, может быть, ей удастся свидеться с матерью. Вот судьба: отец ее пал в бою с теми же морскими пиратами.

Теперь она избавилась от помыканий бывших хозяев. Воспоминание о добром участии соседской семьи из персидских азербайджанцев согревало ее осиротевшую душу.

Ей внушали, что если она обратится в ислам, будет совершать мусульманскую молитву-намаз, это умилостивит Аллаха, и с помощью Всевышнего Химена вскоре вернется на родину.

Обряд временного бракосочетания-«сийгя» прошел без торжественности.

Гаремные жены одели, нарядили свою «конкурентку»; новобрачной пришлись по душе дары жениха – жемчужное ожерелье и шапка с золотистой вышивкой.

Поздним вечером явился ахунд Миртаги. Бей сел по правую руку от него, а невеста – по левую.

Прежде чем заключить брачные узы, священнослужитель осведомился, знает ли невеста «кяльмяйи-шехадет». Химена произнесла вызубренные слова, а из глаз слезы так и льются. Это, конечно, расстроило бея.

Но как бы то ни было, все лучше быть женой именитого родовитого бея, чем уличной девкой. Запинаясь, она все же осилила ритуальную фразу:

«?sh?du ?nna la ilah? ilallah,?sh?du ?nna Muh?mm?din Rasulullah,?sh?du ?nna ?mir?l-momunin?liy?n x?liyullah» [17]

17

Арабский текст означает: Свидетельствую, что нет Аллаха, кроме Аллаха, Мухаммед – посланник его, эмир правоверных Али – наследник его (пророка)».

Ахунд молвил:

– Став мусульманкой, ты должна принять и имя мусульманское. Нарекаю тебя именем Зейнаб.

Затем приступил к церемонии заключения брака «сийгя».

Химена стала повторять заранее выученные арабские слова:

– Z?vv?ctuk? n?fsi-fil mudd?tul-m?lumati al?lmehrik-m?lum. [18]

Султанали-бей произнес:

– Q?buldu. [19]

Когда настала ночь, Султанали-бей вступил в покои Химены-Зейнаб. Приблизительно через год родился на свет высокородный наследник бея, которому суждено было снискать славу в далекой Испании. Султанали-бей нарек его именем своего отца Орудж. Рождение наследника возвысило Зейнаб в глазах ее мужа и, напротив, вызвало неуемную злобу у жен-соперниц.

18

«Я становлюсь твоей женой на оговоренный срок и означенную оплату».

19

Принято (азерб.).

В те дни положение в Герате – вотчине империи – усугублялось, и Султанали-бей был отправлен туда к гератскому наместнику Алигулу-бею. Впоследствии он обосновался и остался жить в Герате, так как сменивший шаха Тахмасиба на троне Мохаммед Худабенде пожелал вверить своего сына Аббас-Мирзу под надежное попечительство, и Султанали-бей был призван осуществлять эту роль. Этот шаг был вызван еще тем, что наставники его высочества – Муршудгулу-хан и Алигулу-хан не ладили между собой. И мятежи в Герате являлись следствием распрей царедворцев.

После отбытия мужа в Герат положение Зейнаб еще больше ухудшилось. Другие жены бея, не стесняясь, оскорбляли и уязвляли ее на каждом шагу. Зейнаб не оставалось ничего другого, как сносить и терпеть эти издевательства. Единственной отдушиной было общение с подрастающим мальчиком, которого она учила говорить по-испански и петь испанские песни.

А от Султанали-бея никаких вестей. Христианская дочь рассказывала маленькому Оруджу о далекой Валенсии, о крепости Вальядолида, напевала песню о Сиде… «?l-Sid», как называли его арабы, то есть Родриго Диас de Bravo. В 11-ом столетии он возглавлял освободительную борьбу испанцев против арабского владычества, – реконкисту, освободил Андалузию, Бадахос, Гренаду, а захваченные у арабов трофеи и богатства частью роздал простым согражданам, а остальное передал в казну короля Альфонса. Растущая слава Сида вселяла тревогу в сердца инфантов и грандов. Они пустились во все тяжкие, чтобы оклеветать героя, и добились его изгнания из Кастилии. Король Альфонс не позволил жене опального Сида прекрасной Химене и дочерям Эльвире и Соль последовать за ним.

Но отважный рыцарь Родриго продолжил борьбу против чужеземцев, освободив Валенсию, отправил королю изрядное количество даров, и монарх простил его; прибыв в Валенсию, он принял из его рук ключи от города. Но за светлыми днями пришли вновь дни роковые. Сид выдал своих дочерей замуж; увы, его зятья оказались вероломцами, затаившими ненависть к легендарному тестю; они предали и Сида, и своих жен, которых оставили в дремучем лесу, обрекая на гибель от нападения хищных зверей. К счастью, дочери выжили, уцелели, а вероломные мужья были казнены. Позднее им предложили руку и сердце граф Арагонский и граф Наварский, и предложение было принято, и история получила счастливую развязку.

Зейнаб-Химена рассказывала это волнующее предание своему сыну сызмала вновь и вновь. Семилетнему чаду Оруджу отец подарил коня в честь совершенного обряда – обрезания. Это событие удостоилось и множества даров, присланных от двора его величества шаха…

* * *

Профессор не стал распространяться насчет деталей обряда обрезания. Не доверяя полету фантазии, я вспомнил свою собственную биографию, связанную с этим мусульманским обычаем, сопровожденным торжеством – так называемым «кичик той» – то есть, дословно «малой свадьбой».

Меня сравнительно поздно посвятили в мусульманские мужчины, мне было лет одиннадцать, потому ребята из нашей махаллы [20] даже дразнили меня до этой поры, называя «армянином», подразумевая мою «мусульманскую несостоятельность»…. К слову, кажется, кумовство-«кирвелик» между представителями разных конфессий – армянами и азербайджанцами имело место разве что в Азербайджане. Вероятно, эти отношения были введены в обиход мудрыми отцами, чтобы внести добрую теплоту и положить конец межнациональному недоверию и ядовитым вирусам вражды.

20

Махалла – квартал.