Шаги навстречу
Шрифт:
— Ну вот, мы оба можем всем рассказывать, что кормили морских львов. — Потом он говорит, что пора возвращаться домой. Я отвечаю, что не хочу.
— Но ты потеряла сознание.
— И что?
— И что? Энн, ты потеряла сознание. Неужели тебя это не беспокоит?
— Не очень.
— Такое часто случается?
Я молчу.
— Это когда-нибудь раньше случалось?
— Лишь однажды. В последний раз когда я плавала.
— Ты имеешь в виду тот раз, когда ты едва не погибла? Я уже сказал: мы едем домой. Немедленно.
— Подумаешь, упала! Немножко
— Выбирай: домой или в больницу.
— Домой, — бормочу я.
Он усмехается, посылает мне свою восхитительную улыбку и ведет меня к лестнице.
— Даже если бы ты не потеряла сознание, ты вся в рыбьей чешуе. Неужели правда хочешь остаться и пахнуть рыбой?
Я знаю, что он прав.
Как жаль, что он прав.
Мне не хочется, чтобы свидание заканчивалось, но, в силу обстоятельств, похоже, что это уже произошло…
Глава 35
Я, если честно, не из тех, кто сует свой нос в чужие дела. Шпионить за другими не по мне. Если я хочу знать, кто что затеял, предпочитаю прямо спросить. Но сейчас — другое дело. Я к тому, что просто рисовала в своей комнате, занималась своими делами, когда услышала, как к дому подъехала машина. Поэтому подошла к ближайшему окну, чтобы посмотреть, кто это. Я воспользовалась биноклем Кейда, который лежал на подоконнике.
Наверное, следовало запереться, чтобы меня никто не видел, как я смотрю в бинокль, и не слышал, как с моих губ срывается ругательство.
— Черт! — восклицаю я, и в этот момент по лестнице поднимается папа, чтобы проверить, как у меня дела.
— Что-что ты сказала, юная леди? — спрашивает он, входя в комнату. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу этого слова. — Я поспешно пытаюсь спрятать бинокль и стереть с лица виноватое выражение, но слишком поздно. — Что ты задумала?
— Я просто… хотела… Энн вернулась. Машина подъехала.
Он смотрит на часы, потом кричит вниз:
— Эмили, ты не могла бы подняться сюда на секунду?
Пока мы ждем маму, я украдкой поглядываю в окно, чтобы рассмотреть происходящее там.
Через двадцать секунд в комнату входит мама, за ней по пятам Кейд.
— В чем дело?
Папа скрещивает руки на груди:
— Одна наша дочь следит за другой нашей дочерью. А еще она ругается.
— Я сказала «черт»! — возражаю я в свою защиту. — Это не ругательство. Папа, ты сам его постоянно повторяешь.
— Только когда злюсь.
— Я тоже… разозлилась.
Мама подходит ко мне ближе, выглядывает в окно.
— Бри, не стоит злиться. Или ревновать. Позволь Энн быть счастливой.
Я демонстративно скрещиваю руки на груди.
— Посмотри внимательнее, мамочка. Мне кажется, они ссорятся.
Мама смотрит в бинокль и подается ближе к окну.
— Господи, она совсем не выглядит счастливой, ты заметила? Надеюсь, что у нее не подскочило давление.
Папа тоже прилипает лбом к окну:
— Наверное, нам стоит спуститься и выйти к ним.
— Нет! — останавливает его мама. — Пусть сами разбираются.
Может быть, они поцелуются и все уладят.— Фу, гадость! — бормочет Кейд.
— Они вылезают из машины, — комментирует мама. — Как мило! Тэннер заставляет Энн сесть обратно, чтобы он мог открыть для нее дверцу.
— Но она не очень-то радуется, — замечаю я. — Посмотри на ее сердитое лицо. Даже без бинокля видно… Блин! Она нас заметила!
Непроизвольно вся семья прячется под подоконник. Через пару секунд открывается входная дверь, и Энн кричит наверх:
— Привет! Я знаю, что вы все шпионите за мной. Можете спускаться.
— Фу! — фыркает Кейд. — Не очень-то затянулся прощальный поцелуй.
Папа улыбается и хлопает Кейда по спине:
— Я тоже об этом подумал.
Когда мы спускаемся, нас на пороге ждет сердитая Энн.
— Ой! — деликатно говорит мама. — Неприятно пахнет.
Энн еще больше хмурится:
— На самом деле воняет рыбой.
Вонь одновременно бьет всем в нос.
— Значит, свидание было вонючим, да? — говорит папа, пытаясь развеять обстановку.
— Нет. Свидание прошло отлично. Я просто… перевернула на себя рыбу.
Мама с улыбкой наклоняет голову на бок:
— А что вы делали с рыбой?
— Как будто сама не знаешь! Кормили морских львов.
— Откуда мне знать?
— Потому что это написано на кровати, в списке того, что нужно сделать перед смертью. Я даже рада, что ты все ему рассказала. Действительно было весело. По большей части.
— Ты писала на кровати? — спрашивает папа.
— Ты хотела покормить морских львов? — удивляется мама.
Энн не проведешь.
— Ладно вам. Я знаю, что это ты ему сказала.
— От тебя воняет, — говорю я. — Нужно переодеться.
Папа кивает в знак солидарности:
— Отличная мысль. Энн, ступай наверх, переоденься, а потом мы все хотим послушать твою рыбную историю.
Энн поворачивается налево:
— Тэннер, ты останешься или поедешь?
— Останусь. По крайней мере, пока ты все им не расскажешь.
— Как скажешь, — обиженно говорит она и шагает к лестнице, ведущей на второй этаж. Через пять минут она возвращается. — Ты нечего им не говорил, нет? — интересуется она у Тэннера, опускаясь рядом с ним на диван.
— Нет.
Папа перебрасывает ногу на ногу.
— О чем речь?
— Ни о чем. Об этом даже говорить не стоило бы. Если честно, я бы и не сказала, если бы Тэннер не настаивал.
В уголках рта Тэннера зажигается улыбка.
— Дело вот в чем, — продолжает Энн. — Хотя не дело, а дельце. Тэннер повез меня в Асторию кормить морских львов. Круто было. Там возле пристани живет большая стая, а у Тэннера было целое ведро рыбы…
— Селедки, — уточняет Тэннер.
— Верно, селедки. И я бросила им одну рыбку, и морской лев поймал ее прямо в воздухе — изумительное зрелище! Но потом я… споткнулась и упала на ведро с рыбой, и вся оказалась в рыбе. Если честно, я лежала среди селедки. На палубе. Вот поэтому… я такая мокрая и воняю рыбой. Из-за этого мы и вернулись рано домой.