Шах и мат

Это неплохие деньги. Неплохой график. Добираться не очень близко, но, когда сестры пойдут в школу, станет легче. Дефне даже готова рассмотреть гибкий график.

И все же здесь есть над чем подумать. Мои чувства к шахматам слишком сильно связаны с чувствами к отцу. Эти две сущности переплетены. Они сотканы из боли. Сожалений. Ностальгии. Вины. Ненависти. И ненависти там больше всего. Внутри меня тоже слишком много гнева. Горы, целые горные хребты, без единого пика, не пылающего ненавистью.

Я зла на папу, зла на шахматы и потому не могу играть. Довольно просто.

Но если отстраниться от всего этого, достаточно ли я хороша? Знаю, что талантлива – мне говорили об этом бесчисленное множество раз самые разные люди. Но я не тренировалась годами и, честно говоря, считаю, что победа над Ноланом Сойером (который в моем последнем сне отломил кусочек от своей королевы и предложил мне, будто «Кит-кат») и правда была чистой случайностью.

Дарси спит на двуспальной кровати рядом с моей и храпит, как мужчина средних лет, страдающий одышкой. Голиаф бесцельно носится по своей клетке. Соль в том, что шахматы – это спорт и, как в других видах спорта, кто-то в нем побеждает. Все слышали про Усейна Болта, но всем по барабану, кто пятнадцатый самый быстрый человек в мире, пускай он тоже бегает чертовски быстро.

В закусочной, где я когда-то работала официанткой, всегда требуются люди, и местный продуктовый магазин наверняка кого-то ищет, но всё это стартовые позиции с минимальной зарплатой. Недостаточно. Я продолжаю размышлять обо всем этом во вторник и жалуюсь на свои страдания по телефону.

– Послушай, ты, упрямая сучка, просто прими стипендию и получи от нее удовольствие, – раздраженно, но с любовью произносит Истон, и внезапно мне становится страшно.

Я боюсь, что она забудет обо мне, что я никогда не сравнюсь со стандартами Колорадо и людьми, которых она там встретит. Знаю, что вскоре потеряю ее. Подобный исход кажется настолько неизбежным и предопределенным судьбой, что я даже не заморачиваюсь, чтобы озвучить свои страхи.

Вместо этого спрашиваю:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты можешь взять деньги и целый год играть так хорошо, как сможешь, но в то же время тебе не нужно беспокоиться о шахматах. Не думай о них после того, как встанешь из-за стола. Тебе не нужно быть одержимой игрой или поглощать всю связанную с ними информацию, как было до тех пор, пока твой отец… Просто включайся и выключайся. А в свободное время можешь получить свой сертификат механика.

– Ха, – выдыхаю я, впечатленная ее более-менее коварным планом. – Ха.

– Всегда пожалуйста. Ну что, справишься?

– Справлюсь с чем?

– Не будешь сходить с ума из-за кое-чего?

Я улыбаюсь:

– Не понимаю, о чем ты.

Истон улетает в среду и накануне заезжает ко мне, чтобы попрощаться. Я ожидала чего-то другого. Думала, мы расстанемся у паспортного контроля и я буду наблюдать, как взлетает ее самолет. Но в этом нет никакого смысла: нам по восемнадцать. У Истон есть родители, и они не прикованы к постели, все еще вместе и заботятся о ней, так что именно они повезут ее в аэропорт и оплатят хорошенькую комнатку в общежитии со своего 529-го счета [13] , который не опустеет, когда наступит душераздирающая кончина старого бойлера.

13

529-й счет – плановая сберегательная система в США с пониженной налоговой ставкой для накоплений с целью обучения.

– Обязательно приезжай в гости, – просит Истон.

– Да, – отвечаю я, зная, что, конечно же, не приеду.

– Когда я вернусь, мы поедем в Нью-Йорк и купим тот макарон, который ты не заслуживаешь.

– Не могу дождаться, – говорю я, зная, что ничего подобного не случится.

Истон вздыхает, будто может прочесть мои мысли, и обнимает меня, а затем приказывает писать ей каждый день и беречься ЗППП. Дарси, кружащая вокруг нас с глазами в форме сердечек, спрашивает, что это такое.

Я еще долго смотрю на дорогу после того, как ее машина скрывается из виду. Глубоко вздыхаю и очищаю разум, позволяя себе редкий, прекрасный, роскошный момент тишины. Думаю о пустой шахматной доске. На ней только белый король, стоит на своей исходной позиции. Один, ничем не отягощенный, ничто ему не грозит.

Он хотя бы может скитаться по своей доске.

Затем я возвращаюсь внутрь, открываю ноутбук и пишу письмо. Я знала, что напишу его, еще когда эта неделя только началась.

Дорогая Дефне,

стипендия еще свободна?

Часть II. Миттельшпиль

[14]

Глава 6

8:55. Приезжай в «Цугцванг»! Кофе и бейглы найдешь в комнате отдыха – угощайся! (Не ешь радужный бейгл – он Делроя, одного из наших постоянных гроссмейстеров. Он начинает капризничать, когда в его еде меньше пяти цветов.)

9:00–10:00. Изучи дебют из предоставленного списка.

10:00–11:00. Заучи предоставленный список позиций в эндшпиле [15] .

11:00–12:00. Изучи предоставленный список классических партий/тактик.

12:00–13:00. Перерыв. Прилагаю список близлежащих заведений, которые могли бы тебе понравиться. (Гамбит, клубный кот, будет мяукать так, будто его не кормили со времен последнего ледникового периода, но это хорошо отработанный хитрый ход. Не чувствуй себя обязанной делиться с ним едой.)

13:00–14:00. Проанализируй партии шахматистов из предоставленного списка.

14:00–15:00. Логическое мышление и лекция по позиционной шахматной игре.

15:00–16:00. Тренировка в шахматной программе / с базами данных.

Ср – Пт, 16:00–17:00. Встреча с тренером-гроссмейстером по разбору слабых мест.

Не забудь делать небольшие перерывы, когда они тебе потребуются, чтобы оставаться сосредоточенной.

Спортивные тренировки: 4–5 дней в нед., ок. 30 мин. Пей воду и наноси солнцезащитный крем, хотя бы 30 SPF (даже когда на небе облачно – солнечные лучи опасны и в этом случае).

14

Середина шахматной партии.

15

Эндшпиль – конец игры.

Я еще раз бегло просматриваю расписание, которое Дефне только что дала мне, чтобы убедиться, что здесь написано то, что написано. Затем поднимаю голову и говорю:

– Эм.

Дефне широко улыбается. Сегодня ее помада розовая, на рубашке изображены «Спайс герлз», а от стрижки пикси хочется схватить нож и отрезать собственные волосы. Выглядит Дефне в винтажном стиле нереально круто, причем выглядит так, будто совсем не прикладывает для этого усилий.

– Эм?

– Просто как-то слишком много… – Я прочищаю горло. Прикусываю нижнюю губу. Чешу нос. – Шахмат?

– Знаю, – ее улыбка становится шире. – Круто, правда?

Мой желудок сжимается. Почему ты просто не притворишься, что тебе все нравится? Истон советовала это сделать, и сегодня утром, на пересадке в Нью-Джерси, во время полуторачасовой дороги, я повторяла себе словно мантру: «Это работа. Это работа. Просто работа». После пяти вечера я и секунды не посвящу мыслям о шахматах. С нашего расставания прошли годы, и я не какая-нибудь слабохарактерная девчонка, которая готова принять изменщика обратно после того, как он расстался с ней во время танца на выпускном. Я буду делать только то, что необходимо.

Правда, я не ожидала, что в это «необходимо» будет входить газиллион всякой фигни.

– Ага, – выдавливаю из себя улыбку. Может, я и не очень счастлива быть здесь, но Дефне сейчас спасает меня и мою семью от разорения. И я уж точно не маленькая неблагодарная тварь… Надеюсь. – Еще и… занятия спортом?

– Ты не занимаешься спортом?

С тех пор как у нас закончились уроки физкультуры в девятом классе, я не проронила ни единой капли пота по собственной воле. Но Дефне, кажется, удивлена тем, что я могу оказаться ленивцем, поэтому выдаю нечто похожее на правду: